который никому и не снился. Через час я буду в клинике.
— Не волнуйтесь, Константин Владимирович, ничего подобного не произойдет. И приезжать вам не нужно.
— Нужно! Нужно! — Сусликов возбужденно постучал кулаками по столу. — Пусть едет, я его здесь дожму.
Анна заговорщически кивнула милиционеру:
— Нет, если вы считаете необходимым, Константин Владимирович… Да, ваше присутствие, конечно, облегчило бы мое положение. Спасибо! До свидания!
Она положила трубку. Сусликов принялся за очередной бутерброд.
— Дмитрий Дмитриевич, вы втягиваете меня в конфликты с подчиненными.
— Да бросьте вы язык ломать. Зовите меня Дим Димычем или Сусликом.
— Сусликом? — поразилась Анна.
— Меня уже тридцать семь лет так зовут. Привык.
— А вы, стало быть, будете величать меня Анютой?
— Запросто!
Анна расхохоталась: Суслик, познакомился пять минут назад и будет звать ее Анютой. Святая простота! Как школьники!
Суслик застыл с открытым ртом, потом проглотил, не жуя, кусок.
— У тебя смех! — Он развел руками. — Я валяюсь! Сидела такая бизнесвумен, на кривой козе не подъедешь, не объедешь. Анюта!
Он смотрел на нее с восхищением. Это было удивительно приятно. Сердце, перестань колотиться! Кровушка, не пульсируй нахально в сосудах!
— Дим Димыч, — Анна не могла убрать счастливую улыбку с лица, — перестаньте на меня пялиться и оставьте хотя бы один бутерброд!
— Извини, объел твою, контору, — он подвинул ей блюдо, — вторые сутки как бешеная собака бегаю. Давай подкрепись.
— Спасибо. — Анна постаралась сосредоточиться на процессе жевания бутерброда и глотания остывшего чая.
Работа стояла. До приезда Колесова Суслик развлекал Анну байками из милицейской жизни. Настя держала заслон в приемной — быстренько всех выпроваживала за дверь и отсекала телефонные звонки. Она никогда не слышала, чтобы из кабинета директора доносился такой заливистый хохот.
Майор прошел вслед за Костей в его кабинет. Суслик не стал держать вступительных речей, а разложил на столе перед Костей фотографии:
— Серийный убийца. Девочки от семи до двенадцати лет. Пять жертв. Изнасилование и зверское надругательство.
Снимки были ужасными. У Кости пропал боевой запал.
— В Институте судебной медицины имени Сербского есть врач, — Костя назвал фамилию, — который специализируется на психопатичности серийных убийц.
— Я могу только в самых общих чертах обрисовать особенности психического склада Тамары Егоровны, — сказал Костя. — Она была у меня на приеме дважды. Скорее всего, ее проблемы лишь отражаются в плоскости нынешней семейной жизни, а уходят глубоко в детство. Меланхолический тип нервной системы…
Перед уходом Суслик заглянул к Анне. Она в одиночестве читала бумаги.
— Мимо кассы. Ладно, одним честным гражданином больше, — доложил он.
Суслик держался так просто и естественно, словно они были знакомы тысячу лет.
— Сегодня у меня дел под завязку, — извинился он. — А завтра я заеду за тобой? В шесть часов, годится?
Аннина голова механически кивнула.
— Бежевые “Жигули”, шестерка. Пойдем в ресторан, приглашаю. Моя очередь тебя кормить.
Анна снова молча кивнула.
— Пока, до завтра.
Анна кивнула в третий раз. Он ушел.
Что она вытворяет? Милиционер с нестираными носками. У нее кандидатов в любовники со счетами в швейцарских банках — десяток. При чем тут деньги? Никто пульсации до сих пор не вызывал. А если он просто под всплеск гормонов попал? Какая разница? Хочется его снова увидеть — и увижу. В ресторан пригласил. На милицейскую-то зарплату! Но ведь сама не заплатишь. Не задумываясь, заплатила бы. Стоп! Не хватало еще мужиков покупать.
Позвонил Колесов по внутреннему, спросил, может ли зайти.
Похудел Константин Владимирович. Любовный марафон жирок отлично разгоняет. Он все-таки очень похож на Юру прежнего. Заметила ли это Вера? И похожесть почему-то не будит никаких чувств. Другое дело Суслик. Называть человека сусликом! Неужели к этому можно привыкнуть?
Они сидели в креслах у журнального столика.
— Анна Сергеевна, я пришел вас поблагодарить, но слов подобрать не могу.
— Скажите лучше, как Вера себя чувствует?
Простой вопрос привел Костю в замешательство. В самом деле, как она себя чувствует? Он уже давно ее не видел. Два часа назад расстались. А до того? Она была слишком близко. Может быть, она приснилась?
— Не знаю, — сказал он растерянно. — Может быть, мне все приснилось?
Анна рассмеялась. Целый день сегодня только и делает, что смеется. Счастливо-глуповатая мина на Костином лице была лучшим подтверждением того, что с Верой все в порядке.
— Она удивительный человек, — сказала Анна.
— Да, да. — Костя согласно затряс головой и с улыбкой посмотрел на Анну — мол, ты даже не знаешь, до какой степени удивительный, ты даже догадываться не можешь.
— Я не знала, что вы были знакомы.
— И это тоже удача. В противном случае отвели бы к кому-то другому.
— Или к вам, но намного раньше. Теперь рассмеялись вместе.
— Прощаюсь. — Костя поднялся. — Анна Сергеевна, еще недельку — и я снова в строю.
— Хорошо, еще неделю. А то ваши пациенты забыли, как вы выглядите.
— Все будет в порядке.
— Неделя! — повторила Анна.
Глава 14
Сергей, как и предполагал, смог вырваться в Москву только через месяц, за который половину жалованья истратил на телефонные разговоры. Мать попала в больницу, навещать ее и ухаживать за ней было некому.
Надя давно и прочно обосновалась во Франции. Ее муж работал чиновником в ЮНИСЕФе — подразделении ООН, занимающемся проблемами детей, штаб-квартира которого находилась в Париже. Надежда была на десять лет старше брата. В семье никогда не выпячивали, но и не скрывали, что Надя — существо чужеродное. В детстве только отчим, отец Сергея, проявлял к ней нежное внимание, да и то только до рождения брата. Никого не интересовало, что творится в душе у девочки, и со временем она также перестала интересоваться своими родственниками. Ты получишь все, что положено: хорошее образование, перспективного, мужа — внушалось ей, а на большее не рассчитывай. Урвать с них, что можно, и пусть катятся к черту — решила Надежда.
