Вместе с Глыбой и Таранкой туда заспешила шпана. Увидеть, своими глазами убедиться хотелось каждому.
На лавках и топчанах, на столах и в леднике лежали покойники. Молодые и старые. Одни уже готовые к погребению, вымытые и одетые, другие — недавние. Около одних — родственники толпились. Плакали неутешно. Другие — лежали одиноко, забытые всеми.
Посланцы разборки остановились возле одного. Худой мужик с седой головой точь-в-точь был похож на Седого. Но лицо не опознать. Все разбито, искромсано. Даже волосы в крови запеклись. Пальцы рук судорожно скрючены. Ноги подогнуты от неимоверной боли. Видно, от жестоких мучений скончался. Глаза под лоб закатил.
— Шакал пришил! — уверенно сказала шпана. Фартовые головами качали. Похоже, что пахан приложил руку. Но когда успел?..
О покойнике сказали, что нашли его в подвале многоэтажки вчера ночью. Никто за ним не приходил. В доме жильцы не опознали покойного. Документов при нем не было. Милиция, оглядев, видно, не захотела рыться в спецкартотеке. Сказав, если труп не заберут, похоронить за счет собеса. Так ответил ворам хмурый санитар и не посоветовал обращаться к врачу-патологоанатому, какой из усердия мог позвонить в милицию. А уж те не, промедлят! Докажи потом, что не убивал? На кого-то нужно эту смерть повесить, чтоб не осталось преступление нераскрытым.
Шакал, выслушав упреки разборки, решил сам убедиться. И едва глянув на труп уже раздетого мужика, сказал уверенно:
— Это не Седой. Тот жив. Этот жмур не без его клешней тут оказался. Хитер падлюка! — скрипнул зубами и добавил:
— Под маскарадом дышит. Решил этим жмуром прикрыться, чтобы его не дыбали малины. Но где он приморился, гад? — думал Шакал.
Он дотошно расспросил Задрыгу, что за мужик вышел от барыги, когда девчонка следила за домом. Но нет. Капка видела не Седого. И ответила, что у гостя барыги рост был ниже и в плечах жидковат. Он немного старше Седого. И скорее походил на бесцветную мышь.
Шакал пробыл в Ростове еще неделю. Каждый день он искал Седого. Но бесполезно. А в городе между тем начались повальные облавы на фартовых. Одна за другою сыпались малины. Их брали целиком, вместе с паханами, выгребая навары, общаки, доли. Законников арестовывали прямо в хазах. Не успевших проснуться, опохмелиться, натешиться шмарами. Законникам надевали браслетки-наручники и везли в тюрьму пачками.
Милиция словно ожила, не спала ни днем, ни ночью. Она осмелела, набрала силу и потеряла страх перед фартовыми.
Такая перемена не осталась незамеченной малинами. Они поняли, в угрозыск попал кто-то новый, специалист, знаток законников.
В малинах прошел слух, что в Ростов из Магадана припехал сам колымский волк — Игорь Павлович Кравцов. Его пригласили для борьбы с ворами. А ему, дескать, ни знаний, ни опыта не занимать. Всю жизнь провел среди зэков на Колыме. Но работал в прокуратуре, не в ментовке. Знал Мага-, дан, но не Ростов…
— Законники ему верят. Может, какой-нибудь раскололся, засветил всех нас? — наивно предположил Пика.
И только Шакал не верил в легенду, рассказанную шпаной.
— Колымского волка я знаю. Он с ментами не кентуется. Это верняк. Тут кто-то из своих… А кто кроме Седого? Он — падла — ссучился! — предположил вслух. Но шпана враз загалдела:
— Седой — паскуда, но не стукач!
— Не темни, Шакал! Старика замокрил, теперь поливаешь?! Западло — жмура обсирать!
— Что трехать в пузырь! Слови на горячем, потом вякай, кто ссучился?
Шакал понял, ему не верят. А и найти Седого стало невозможно. Оставаться в Ростове было все опаснее. И малина «Черная сова» надумала покинуть Ростов поздней ночью, уехать в Новосибирск, погулять по Омску и Томску, потом махнуть в Хабаровск, Владивосток. А там видно будет, решили фартовые. И едва начало темнеть, отправил Шакал Тетю, Глыбу и Таранку взять билеты на скорый поезд.
Кенты ушли, увезя с собой багаж. Условились, что как только все будет на мази — прислать Таранку.
Шакал видел, как законники остановили такси, сели в него, укатили на вокзал.
Задрыга знала, почему именно так поступил пахан. Еще Сивуч учил, никогда не выходить из хазы всей малиной. По одному, по двое… В случае прокола кто-то все равно останется на воле, а значит, малина будет дышать. По той же причине не советовал держать общак в одном месте, в одних руках. Кого-то припутали, оставшемуся на воле есть на что канать. Особо предупреждал от ошибки, на какой сгорели многие законники — никогда, ни в одной кассе не брать билеты одному на всю малину. Трое должны это провернуть. И ехать надо в разных вагонах. Неудобно, зато безопаснее. Пока двоих — троих забирают, остальные смылись…
Всем этим советам старался следовать Шакал.
Вот и теперь, собравшись полностью, оглядывает хазу. Не останется ли тут следов пребывания малины? Но нет. Сявки постарались. И теперь ждут, когда уйдут законники, чтобы закрыть хазу, отдать ключи.
Вон и Таранка объявился. Помаячил клешней и тут же исчез.
Шакал отправил вниз Боцмана, Хлыща и Пижона, сказав, что через десяток минут возникнет на станции вместе со стремачами и Задрыгой. Законники забрали последний багаж, оставив пахану лишь саквояж, и, выйдя за дверь, быстро и тихо спускались по лестнице.
Шакал лишь на секунду задержался у двери. Он слышал, как фартовые спустились с лестницы, пошли к выходу. Он уже хотел закрыть дверь хазы, как до его слуха долетел легкий шум, защелкиванье наручников.
Шакал мигом схватил саквояж, растерявшуюся Задрыгу и, бесшумно проскочив лестницу, закинул на чердак саквояж, следом Капку, заскочил сам и, пробежав его весь, остановился перед бельевой веревкой, увешанной еще мокрым бабьим тряпьем. Переоделся. И, затолкав свою одежду в саквояж, спустился с Капкой с чердака.
Они вышли из крайнего подъезда дома. Притаились на миг. И свернув за угол, выскользнули на улицу, в ночь.
Задрыга, оглядываясь на Шакала, обвязанного платком до бровей, тихо посмеивалась. Непривычно… В таком маскараде видела отца впервые. А тот приметил воронок, стоявший неподалеку. Там, в кузове, трое кентов. Их охраняли двое милиционеров.
Шакал оглянулся на подъезд дома, где и его ожидали четверо милиционеров. Грязно выругался. Велел Задрыге спрятаться за дерево. Сам расстегнул рукав. Девчонка увидела сверкнувшее лезвие. Оно впилось меж лопаток охранника. Тот, охнув, упал ничком. Второй, склонившись над ним, — уже не разогнулся. Свалился рядом.
Шакал в прыжок оказался у машины. Звякнул отмычкой, распахнул дверь, сказал коротко
— Линяем!
Три тени выскользнули из машины. Вот пахан передал саквояж кому-то. Капку кто-то из фартовых ухватил на плечо. Несется рысаком через ночь. Далеко позади послышались милицейские свистки. Они уже никого не могли испугать.
— Нет, по железке не линяем. Попутают. Кто-то нас высветил. На колесах сорвемся, — предложил Шакал.
— А кенты? Они приморились на станции, — вспомнил Хлыщ.
— Задрыгу пошлем…
Капка вернулась скоро:
— Ждут кенты. Они на проходящий взяли. Он через двадцать минут уходит. Лягавым Не успеть.
Шакал, помедлив немного, согласился. И вскоре оказался в купе вместе с Задрыгой.
Бабьи тряпки Шакал выбросил по дороге. И девчонка, увидев отца в обычном — успокоилась. Она знала, выйди пахан в своей одежде, охрана «воронка» обязательно приметила, обратила бы на них
