ты.
— Мы с дочкой справимся!
— Варя, если не против, я на первое время помогу, как сама решишь!
А через неделю у Вари появилось свое хозяйство. Женщина быстро привыкла, стала справляться со всеми, и в деревне о ней уже не говорили как о недотепе и белоручке. Но пересуды за спиной не стихали.
— Варька с зоотехником шашни завела. Они по потемкам видятся. Я надысь гляжу, Мишка прямо с фермы к ней свернул, как к себе в хату. И без стуку враз в сарай. От дочкиных глаз подальше.
— Да кинь ты глумное! У Варьки корова скоро телиться станет. Вот и наведался Николаич!
— Как бы сама не отелилась раньше коровы!
— А тебе завидно? Нехай родит баба покуда не старая. Оно и Мишке пора отцом стать, — спорили доярки.
— Кого наголо раздеваете? Чьи кости моете, сороки горластые? Нет на вас угомону! Одна на всех вас радость: в чужих кальсонах соседскую вошь поймать. Зачем своими носами в чужие сраки лезете? Ну, живо по местам, трещотки лохмоногие! — подошел председатель колхоза, доярки тут же разошлись, каждая к своей группе коров.
Пришел дед Тимофей и на инкубатор. Со всеми поздоровался, поговорил с каждой, подошел и к Варе:
— Свыкаешься, голубушка? Гляжу, нынче краше стала. Лицо не на тучу, на облачко схожее. Нет-нет да улыбаешься! Оно, Варюха, куда деваться? На сердце порой так тошно. А нельзя виду подавать, вот и держим хвост морковкой.
— А у вас что за беда?
— Сын мой помирает. В Сургуте живет. Болезнь у него гнилая. От ней спасенья нет. А там трое детей. Мал мала меньше. Что будет с невесткой, коль одна останется? Всех придется к себе забрать. А страшно! Ведь и я старый, сколько протяну, кто знает? — ссутулил плечи. И пошел семеня к выходу, пряча минутную слабость, нахлынувшую внезапно.
— Мам, не надрывайся, отдохни, ведь есть у нас деньги, что себя гробишь? — напоминала дочь.
— Анжелка, те, какие имеются, они тебе на будущее. Мало ли как жизнь повернет. Пусть у тебя сохранится запас прочности, оно и мне спокойнее, — отвечала дочке и радовалась, что на каждый вклад идут проценты. Она мечтала, что после окончания школы отправит дочь в город учиться в институте, чтоб жила Анжела, не зная нужды. Но… грянула реформа…
Варя, узнав о ней, с лица почернела. Да деньги, что хранились в дипломате, сумела обменять. Там Михаил Николаевич помог, соседка Галя не осталась в стороне. Но оставались еще те, из припрятанных. Их помогла обменять Марина. Но не все. И больше половины денег сгнило в целлофановом пакете, куда не заглядывали долго. Варя, взяв их в руки, не поверила глазам. Купюры рассыпались в серые, мелкие кусочки и в пыль.
— Для чего ж я их берегла? Анжела! Как же так случилось? — показала дочери. У той пот выступил на лбу:
— Мама, я привезла их, как ты велела! В чем упрекаешь? Я не виновата!..
Варвара снова впала в депрессию.
— Мам! Ну что ты опять хандришь? Ну не сберегли часть, но ведь не все пропало! Важней, что сами живы.
— Я тебе на будущее их берегла.
— Без тебя его у меня не будет. Себя сохрани, — попросила тихо и добавила:
— Не в них счастье. Сама понимаешь, мы из-за денег потеряли отца. Стоила его жизнь такой жертвы? Глянь! Вот цена всему! Куда их теперь? Они сгнили, а папки нет! Теперь и ты себя гробишь. За что и зачем? Я не понимаю! Нам хватает на жизнь твоего заработка. Мы с тобой не наденем на себя сразу по два платья, не съедим больше, чем примет желудок, зачем же делать запасы, какими не воспользуемся? Это глупо!
— Малышка моя, эти запасы на будущее! — спорила Варя с Анжел кой.
— Я когда была в городе, возила деньги к тетке по твоему совету, мы с Мариной повздорили. Не хотела тебе говорить, но ты вынудила. Она не собиралась помогать нам и знаешь, что сказала на твою просьбу? Будто мы достали ее со своим криминалом, мол, эти деньги нечистые и получены нашим отцом благодаря аферам, и она не хочет помогать очистить их. И добавила, что этим делом позорит свое имя и больше не велела обращаться к ней с подобными просьбами. Мол, коли сами вывалялись в грязи, так не стоит в нее тянуть порядочных людей, какие и так стыдятся родства с нами…
— Вон как! Что ж, буду знать! — покатилась слеза по щеке Вари:
— Легко ей нынче судить нас судимых, бить, когда еле встаем на ноги. Так чем она лучше других, какие плюют нам вслед и осуждают. Но они чужие, а эта — своя. Хотя не знает, что ждет ее семью завтра? К нам она не обратится, мы падшие, нас презирают. Но кто может предвидеть свой завтрашний день? Ладно, Анжела, нет у нас родни. Ты права, не будем убиваться из-за потерь, их уже не вернуть. Я получила больной урок. Но надо пережить и эту, собственную глупость, — вздохнула Варя.
Прошло время. Женщина все реже вспоминала о городе, втягивалась в деревенскую жизнь. Она уже не плакала ночами, не просила покойного мужа забрать ее к себе. Она научилась общаться с людьми, не обижая их. И ее постепенно признали деревенские. К Варе частенько заходил зоотехник. Он не прятался, появлялся в доме женщины средь бела дня. Помогал, советовал, иногда бранил Варвару, но никогда не намекал на близость с нею. Они дружили по-чистому, и деревенские, подсматривавшие, подслушивавшие их разговоры, со временем потеряли интерес к этим людям.
Правда, над Варварой посмеивалось бабье, предлагая на ночь в аренду своих мужиков. Женщина отшучивалась, не обижаясь на грубые намеки. Постепенно свыклась и успокоилась душой. Но однажды среди ночи зазвонил телефон. Анжела первой сняла трубку, поздоровалась, глаза девчушки округлились от удивления:
— Мам! Тебя просят. Подойди, — передала трубку и не легла, разбирало любопытство. Хотелось узнать, почему Марина звонит в такое позднее время и не может сдержаться от слез. Девчонка внимательно слушала, о чем говорит мать.
— Это с Генкой? Да погоди, не реви, не могу тебя понять, что случилось? Какой наезд? На человека? И сразу насмерть? Плохо дело. Где Геннадий? В камере? Я очень сочувствую тебе! Просишь приехать? Но я не смогу при всем желании. Без выходных работаю.
Да, занята! Анжела учится. Что? Деньги нужны? Сколько? Конечно, дам! Но ведь у меня только те, какие ты считаешь криминальными. Сойдут? Да нет же! Я не упрекаю никого и ни в чем! И не злорадствую, упаси Бог смеяться над бедой. Я свое еле продышала и знаю, что нельзя судить судимого. Но не обижайся, приехать мы не сможем, так складывается ситуация, не по нашей вине. Что? Сами навестите? Анатолий или ты сама? Давайте! Не переживай. Деньги дам, выручу. Когда вас ждать? Прямо завтра с утра, время не терпит. Приезжайте! Я жду, — положила трубку и сказала заждавшейся дочери:
— Неприятность у них. Генка задавил человека. Ехал ночью по неосвещенной улице с погашенными фарами, или они не работали. Короче, теперь с них требуют большие деньги в милиции и семья погибшего. У Марины с Анатолием даже половины требуемого нет. А время подпирает. Им установили срок в три дня. Иначе пахнет зоной и большим сроком. Надо помочь. Просят! — выдохнула Варя, добавив:
— В этой жизни ничего не предугадаешь, в каком темном проулке поймает беда.
— Ты ее простила, а я бы не смогла, — отвернулась Анжелка и вскоре уснула.
На следующий день, уже к обеду, возле дома Варвары остановилась «Волга». Женщина только прищла на обед. И тут же впустила в дом городскую родню. Они приехали вдвоем и держались неуверенно, помня свой промах. Варя не стала напоминать о нем и держалась так, словно ничего не случилось.
— Проходите смелее. Конечно, это не городская квартира, но мы живем и не сетуем, — провела в зал, накрыла на стол и села сама. Анжела была в школе.
— Сколько нужно вам? — спросила Марину. И вскоре положила перед нею деньги.
— Мы постараемся вернуть их поскорее, — краснела тетка.
— Мне они ни к спеху. Вытаскивайте Генку. Сейчас вам ни до чего.
— Это верно. Такого горя не ждали. Сын был трезвым, возвращался домой от друзей. И не заметил впереди пьяного мужика. Тот с работы домой шел. Не услышал машину, не свернул с проезжей части дороги
