— Может, сам за это возьмешься? Ты мужчина, хозяин! Давай избавимся, ведь пропадет бездарно.
— Варюха! О чем печалишься? Ну кто его купит? Сама подумай! Люди с деревни в город бегут без оглядки. Кидают все. Нет там ни света, ни магазина, ни дорог. Люди без работы, без копейки сидят. Не на что надеяться и нечего ждать. А впустую время убивать не хочу. У меня уже заказы посыпались. Я не могу от них отказываться. Это наш хлеб! Если хочешь, сама рискни, может, повезет тебе. Но я в эту затею не верю. Забудь ты про деревню. Помирает она нынче без поминок.
— Жалко! Все ж свое оно! — вздыхала Варвара.
— Ты этот дом смотри! Он в твоих руках давно нуждался. Глянь, как в нем нынче прибрано и чисто. Вот так и держи, не запускай его, — посоветовал Варваре.
Но, случилось ожидаемое. На таможне прошло сокращение штата. Баба стояла в списке третьей. Ее даже слушать не стали. Нет малолетних детей. До пенсии целых полтора года.
— Куда-нибудь пристроитесь. У вас знакомых целый город. Проблем не будет! — успокаивало начальство.
Антон, узнав, что Варю все же сократили, ничуть не расстроился и сказал:
— На моих заработках продержимся. Сиди в доме здоровей будешь. Хватит забот и у себя. Не ищи хомут на шею.
Варя согласилась поначалу, а через месяц заскучала. Антон возвращался с работы поздно. Поев, ложился спать. Варвара целыми днями была одна. Сколько раз пыталась дозвониться дочери, но та сменила номер телефона. Варя ездила на стоянку, Там узнала, что ее хозяином стал бывший зять — Вася, какой завел другую семью, а с первой не поддерживает никаких отношений. Баба дозвонилась к Василию. Тот, узнав бывшую тещу, сказал ей:
— Варя, я сам уже давно не видел ни Анжелку, н Андрея. Ездить к ним не хочу и не могу. Нет времени. Я им оставил все, а потому считаю, что рассчитало с ними за прошлое и будущее. Не хочу ворошить память, если они не считают нужным звонить мне, искать их тоже нет никакого смысла. Я не должен и не хочу быть в заложниках. Прости, но и говорить о них не желаю. Сын, если возникнет нужда, сам найдет меня, а навязываться никому не буду и тебе ни чем не могу помочь. Мы разошлись давно и навсегда,
— Эх-х, Анжелка! Неужели совсем забыла и выбросила меня из памяти? Ведь вот в юности, а и потом, уже замужней, все обещала, что никогда меня не бросишь. А сама? Сколько я от тебя стерпела, ты ж ничего так и не поняла. А когда-то хватишься, да поздно будет, уж ничего не вернешь и не исправишь, — вздыхает женщина и, глянув на икону Иисуса, просит шепотом:
— Господи! Образумь, помоги, спаси и сохрани, помилуй и убереги дочь мою и внука! Огради их от беды…
И все-таки Варвара решилась навестить свою деревню, разузнать все, посмотреть родительский дом, заодно поспрашивать деревенских, может, кто-нибудь захочет приобрести избу?
Антон, узнав о решении Вари, устало отмахнулся:
— Уж и не знаю, какой червяк тебя точит, чего не хватает? Ведь все в достатке, а ты успокоиться никак не можешь. Ну, коль не терпится, поезжай. Но сам не повезу, бери такси. И долго там не засиживайся. Самое большое неделю тебе даю. Больше не дозволяю, слышь, Варюха! Тяжко без тебя станет, прикипел к тебе всем нутром. Ждать стану, как солнышко. Не мучай меня долго! — просил Антон женщину, та обещала вернуться сразу, как только определится с домом.
Варя уехала в деревню ранним утром. Она все время оглядывалась, удивлялась множеству домов и коттеджей, выросших по обеим сторонам дороги. Двухэтажные, с красивым внешним оформлением, они смотрелись так, словно их сняли с картин и перенесли сюда по воле сказочного волшебника. Вот тут уже целый поселок застроен частниками. Особняки собрались в кучку, словно на утренний чай.
— Видишь, как новые русские обустроились здесь, на свежем воздухе под боком у высокого начальства! Нам трудягам такая жизнь и не снилась. А у них все схвачено. Попробуй, подойди к любому особняку, там с десяток волкодавов и охрана с оружием. На пушечный выстрел не подпустят, чтоб не мешали отдыхать господам, — сплюнул в оконце, выругавшись.
— А ты не завидуй, здоровее будешь! — ответила баба усмехнувшись.
— Да ты что, баба, очумела? Я этим не болею, мне за людей обидно. Раньше горожане приходили сюда целыми семьями. Собирали грибы и ягоды, кто сколько хочет. Теперь только за деньги. И по особому разрешенью. Таким, как мы, его не дадут. А почему? Ведь земля — она наша, российская, нам всем принадлежит, а вот пользуется только кучка! Смести бы ее к едреной матери, а жильцов в наручники и в ментовку, чтоб ответили, где взяли «бабки» на свои дворцы? — злился таксист.
— Да будет тебе ершиться! — пыталась успокоить человека Варвара.
Как тут не материться, если эти с жиру бесят
— Они живучи!
— Нет, сеструха! Они долго не живут. Видел я, как; недавно двоих таких хоронили. Им и по тридцати не: было. С жиру сбесились, в кабаке друг друга пистолетами достали. Нам такое не грозит; в кабаках не возникаем, там с пустыми карманами делать нечего!
— Нет, не совсем выродились эти господа! Посмотри, на участках ковыряются. Картошку сажают; а вон бабка на грядках копается. Какие ни господа, а жрать, как и мы хотят. Свое! Вон я нынче пораньше с огородом управилась. Грядки на две недели от обычного, посеяла. Так вчера тянула, уже ранняя редиска взошла, — похвалилась Варвара.
— Женщины наши совсем вымотались. Вот и моя жена работает на маслозаводе, дома дети, двое внуков, готовка, уборка, стирка — вконец измочалили, а она еще и дачу держит. Там участок шесть соток, с него зиму семья кормится. Все овощи оттуда — с дачи. Вечером моя жена вернется, смотреть жаль, как кляча водовозная, вся в поту. До койки доберется, и уже вырубилась. Для чего я у нее под боком, давно забыла. А предложил дачу продать, не своим голосом взвыла, так и сказала, чтоб даже думать о таком не смел. А по осени затянул в подвал и охренел. Чего только там нет! И соленья, и варенье, картошка и капуста, лук и чеснок, все свое, не покупное. А жена за спиной стоит и улыбается. Вот и поспорь с нею! Женщина всегда права! В большом и малом на ней жизнь держится. Потому не стоит нам в дела ваши вмешиваться. Помогать надо, да все времени нет, — затормозил таксист и высадил Варвару возле самого дома.
Баба еще издалека приметила, что окна ее дома не забиты досками крест на крест. А ведь перед отъездом в город вместе с Васей забили каждое. Даже чердак заколотили наглухо. На двери амбарный замок повесили и закрыли калитку. Сколько времени прошло с того дня. Боялась, что увидит развалины. А тут дом живыми огнями на свет смотрит. Стекла до блеска отмыты. Ничто не сгнило и не обвалилось. Даже дорожка к дому прометена, крыльцо вымыто. В кадушке вода, чтоб с обуви грязь смыть. Даже огород посажен, разбиты грядки, цветет сад.
— Жива изба! Слава Богу, не пропала! — радуется Варя. И тут же возмущается:
— Кто посмел без ее разрешенья вселиться и хозяйничать не спросясь?
Баба стучит в окно. Но из дома никто не выглянул. Она взошла на крыльцо, толкнула дверь, но та оказалась закрытой изнутри. Варя заколотила в нее обеими кулаками и услышала голос из коридора:
— Кто там?
— Живо отворяй! Я хозяйка, приехала!
Дверь тут же открыл человек в домашней пижаме, в тапочках. Видно, он только встал с постели и еще не успел проснуться, смотрел на Варвару мутными тазами, не понимая, откуда она свалилась и что ей от него нужно в такой ранний час.
А баба, едва открыв рот для брани, внезапно осеклась, разглядела мужика, стоявшего перед нею, и
