— Ты б зерна им сыпанул. За дорогу проголодались. Вот и стали злыми. Сами б стерпели, кур требовали накормить. Ты не серчай на них. Вы, мужики, все одинаковы, хоть птичьи иль человечьи. Сами про себя не вспомните, но своих баб не забудете.
— Говоришь, на выходные приедут гости? — улыбался Антон.
— Так водитель сказал.
— Это хорошо, что и у нас теперь своя родня имеется. И мы в свете не сироты, — радовался человек.
Варя утром подоила корову, замесила тесто на пироги. Хотелось встретить своих по-домашнему тепло, щедро. И все у нее получилось, как баба хотела. А утром во двор заехала знакомая машина. Анжела оглядела дом и двор, заглянула в огород и, заметив в окне мать, махнула рукой, позвала за собою Михаила, вошла в дом тихо, неслышно:
— Мамка! Как у тебя здорово! Знаешь, я будто в детство вернулась. Как хорошо здесь, даже соловьи поют. Все цветет. Хоть разувайся и беги по траве босиком. Чтоб ветер свистел в ушах. Как жаль, что я уже не та девчонка и так быстро старею.
— Да ты еще ребенок! И вовсе не состарилась. Даже повзрослеть не успела! — утешала Варя, погладив дочь по голове, и невольно отдернула руку, заметив густую седину в волосах Анжелки. Та поняла испуг Вари:
— Ничто бесследно не проходит, мама! Человек стареет изнутри. Все не случайно. Я уже давно крашу волосы, чтоб увядание было не так заметно и не бросалось в глаза. А если заглянуть в душу, там полный мрак. Ни радости в прошлом, ни надежды на будущее. Вон у тебя соловьи поют, а у меня везде одни вороны. Как на кладбище! Весь двор и крышу дома позагадили. Кота завела, чтобы гонял их, так и он от нас убежал. Не признал…
— А ты котенка принеси. Он приживется, — посоветовала тихо.
Посидев за столом, сытно поев и выпив, мужчины вышли во двор, а Варя с дочерью остались в доме.
— Мам, ты обижаешься на меня за Мишку, скажи честно? — присела Анжелка рядом.
— Да ты что придумала? У меня свой муж имеется. И я им довольна. Хороший, спокойный человек, трудяга и хозяин. Я ничуть не жалею, что сошлась с ним. Он ценит то, что другие даже не замечали. Никогда не ворчит. А вчера всю получку мне отдал за месяц. Там три моих зарплаты юриста на таможне. И знаешь, что сказал:
— Не ходи больше на работу. Я всегда мечтал, чтоб моя жена была дома, как ангел-хранитель, как мое счастье и жизнь. Не уходи из дома! И я буду спокоен, что ты только моя!
— А Миша мне не верит. Ни в одно слово. Я это по его глазам вижу. Даже ночью от меня отворачивается, — призналась Анжелка.
— Значит, повод дала к сомненью.
— Нет, мамка, все из-за прошлого. Он слишком много знает обо мне, потому даже в постели осторожничает.
— Как это? — не поняла Варя и уточнила:
— Детей не хочет?
— Нет, заразы боится. И недавно открыто сказал о том. Мне так обидно стало! Уж лучше б избил, чем в таком признался!
— Но сейчас к кому тебя ревнует? Ведь вокруг одни старики, сущие козлы! — удивилась Варя.
— А я с кем путалась? Сама знаешь. Да еще и натрепались ему на меня в городе. Конечно, поверил. Они мужики! Кто-то однокурсник, другие, давние приятели. Им бабу обосрать труда не составляет.
— Но и твоя вина есть, дочка! Только время тебя очистит, если заслужишь.
— Мамка! Я сама не знаю за что, но люблю его, веришь?
— Конечно! Потому что вы друг друга стоите и становитесь очень похожими, — рассмеялась Варвара, обняв дочь.
— Думала поживу с полгода
— А лоха так и не подвернулось. Иначе не упустила б! Знаю тебя! — погрозила Варя пальцем.
— Еще сколько подваливали, всех отшила, — проговорилась дочь.
— И держись, поднимись, уйди из дешевок и шлюх! Верни свое имя, — говорила Варя тихо.
— Мама, только с Мишкой я чувствую себя женщиной, но он не любит меня. Мне кажется, он никогда, никого не любил. Наверное, его часто предавали.
— Прежде всего, он сам слишком часто менял женщин, ни одной не был верен, а потому в любой из них видел, прежде всего, себя! И каждую мерил по себе. Чему удивляешься, если в вашей деревне не осталось ни единственной бабы, какую он не трахал. Лишь дряхлые старухи и сопливые девчонки избежали его притязаний. Помню, наша соседка Галька, уж на что неопрятная и скандальная, редкая матершинница, а и та не минула Мишки. Он не брезговал никем.
— Это было раньше. Теперь завязал с бабьем, уверенно сказала Анжела, но Варвара громко рассмеялась ей в лицо:
— Никогда не поверю. Или я его не знаю. Да это же Мишка! Если рядом не будет бабы, он поймает кошку и соблазнит ее…
— Мамка! А как же сама шашни с ним крутила. Иль тогда Мишка был другим?
— Он всегда таскался как кобель!
— Зато теперь остепенился. Помнит, что впереди ночь и я с него свое потребую.
— У мужиков ночью нет возраста! — отмахнулась Варвара.
— Не скажи! Он весь отпуск дома просидел. Никуда не выходил.
— Может, пришло его время остепениться. Правда, с трудом в такое верится! — все еще сомневалась Варвара.
— Когда я была в городе, ну ездила получать деньги с арендаторов коттеджа, там бабы говорили о каком-то мужике преклонного возраста. И, сказали, что этот старый козел самый богатый во всем городе. Свои казино имел. Их у него с десяток было. Так вот этой хмырь один дышит. Единственная дочь недавно умерла от рака. После нее никого не осталось.
— А жена где?
— У него этих жен знаешь, сколько перебывало! Какие умерли, иные сбежали, других сам выгнал. Теперь один канает.
— Ты его закадрить собралась?
— Нет! Послушай, что дальше было. Слышала, что тот хмырь и теперь без баб не дышит. На молодых западает. Но никогда не сознается, кто он на самом деле. Ездит на старом «Москвиче», а одевается под деревенского. В валенках, в телогрейке, в помятых портках, в шапке, от какой говном за версту прет.
— Да какая дура на такого позарится? — не поверила Варя.
— А он к дорогим бабам не мылится! Знает кого кадрить, старый хрен! И говорит, что бабы друг от друга только нижним бельем отличаются. Все остальное одинаково, потому на дорогих, элитных путан, не зависает, переплачивать не хочет.
— Ишь, деловой хорек! — усмехнулась Варя.
— Ну, я еще посмеялась, мол, куда он денет «бабки», когда откинется? Иль мечтает на том свете гарем откупить? — хохотала Анжелка.
— И что думаешь? Возвращаться пришло время, домой, в деревню. Я на остановку автобуса примчалась. Моя колымага сломалась и в ремонте была. Короче, эта остановка уже на окраине города. Вышла к ней, народу никого, ни единой души. Глянула, в запасе еще полчаса. А холодно, ветрено. Но куда деваться? Жду, — поежилась Анжелка ненароком и продолжила:
— А тут машина идет. Дряхлая, ржавая, вся гремит, чхает и кашляет. Я на нее вниманья не обратила. А водитель остановил свою «керосинку» и спрашивает:
— Вам куда, барышня?
— Я рассмеялась, уж очень старомодным показалось обращенье. Да и машина такая зашарпанная, я в такой кляче никогда не ездила. А водитель ждет, эдакий таракан на пенсии. Ну, я подумала, что человек подзаработать вздумал. И сказала:
