Марков перекрыл условленное время и, вопреки собственным убеждениям, пробыл у Поповой почти два часа. Он вышел из подъезда неторопливо. Огляделся по сторонам.
— Сорвалось! — сплюнул Димка. И добавил: — Старая кикимора не разучилась выдрючиваться.
— Видимо, отвыкла от кабаков. Отказалась! — согласился Кешка, увидев, как Марков подошел к машине. Сел в нее, завел, сделал разворот.
— Поехали! Какого черта ждать? — злился Димка на всех разом.
— Погоди! Видишь, он перед самым подъездом стал. Дверцу открыл, — зашлось дыхание у Кешки. И в это время из подъезда вышла Любовь Ивановна.
Братья Быковы видели, как Анатолий Фомич подал ей руку, бережно придержал за локоть, подвел к машине и, открыв дверцу пошире, помог Поповой поудобнее устроиться на сиденье, поднял край платья, свесившийся на подножку, и, поцеловав руку женщине, осторожно закрыл дверцу. Он умело играл в прожженного ловеласа.
— Во, старый хрен! Учись! Этот всегда держит порох сухим. Сумел уломать! — обрадовался Димка и пригнулся, чтобы Попова, проезжая совсем рядом, не увидела их. Кешка отвернулся от машины Маркова, выжидая, когда он проедет и скроется в конце улицы.
— Вот и все. Шустри! — достал Кешка ключи от квартиры Поповых. Когда-то, подвыпивши, Петр обронил ключи от квартиры матери. Быковы вернули ему их на следующий день, сделав дубль на всякий случай. Теперь вот пригодились.
Ни одна живая душа не выглянула из дверей. Пуста была и лестничная площадка. Кешка мигом открыл двери. Братья вошли в квартиру, осторожно ступая.
Дверь спальни оказалась закрытой на защелку. Димка легко справился с нею. Первый вошел в комнату. Кешка открыл шифоньер, оттуда на него пахнуло духами, нафталином. Одежда женщины переполняла шифоньер и выпирала из него пестрой, разноцветной радугой.
Он раздвинул одежду с трудом. Потом сорвал все платья, осмотрел шифоньер. Но ничего, кроме плесени, там не увидел. Торопливо повесил одежду на место. Вместе с Димкой отодвинул шифоньер, осмотрел стены, окрашенные белилами. Никакого намека на сейф, ни малейшей трещины в стене. Лишь свисающая с потолка паутина зацепилась за шифоньер…
Лица братьев покрылись испариной.
— Давай под койкой смотри! — крикнул Кешка. Димка сдвинул кровать. Под нею — некрашеные доски, старые, пыльные. Под ними — панельные плиты. Это братья знали.
— Давай матрасы глянем!
Легкий поролон разозлил обоих.
— В подушках смотри! — рылся Кешка в линялом чемодане с Петькиной одеждой.
За полчаса спальню поставили на дыбы. Но тщетно. Монет не было нигде.
— Чего же эта старая курва выпендривалась? С какого хрена держала эту клетуху под замком? Над чем тут дрожать, твою мать? — злился Димка, проверяя под подоконниками, за радиаторами, на полках в шифоньере перетряхнул все белье. Зимние шапки вывернули наизнанку, даже сапоги проверили, пересмотрели нижнее белье.
— Ни хрена здесь нет! — дрожал подбородок Димки. Он всегда тяжело переносил поражения и неудачи.
— Давай в зале проверим. Смотри внимательно! — дрожали руки Кешки.
Диван и сервант, кресла, все стены под коврами были ощупаны и проверены. Не оставили без внимания кухню и ванную. Антресоли в прихожей обшарили насквозь. Но напрасно. Кроме старомодных брошей, нескольких колец и цепочек ничего не нашли Быковы в квартире Любови Ивановны.
Они ушли в двенадцатом часу ночи. Пропахшие нафталином и пылью, старушечьими духами и тряпками. Братья сели в машину притихшие. Их разочарование было столь велико, что даже и говорить не хотелось.
На вопрос Маркова, вернувшегося во втором часу ночи, Кешка ответил зло:
— Такого прокола не было со мной никогда! Пусто! Теперь хоть сдохни! Эта была последняя надежда. Ничего не осталось, ни малейшего шанса! Если только к тебе смыться. В Ригу! Там трясти твою клиентуру.
— Это еще зачем? — возмутился Марков и, вспыхнув до самых корней волос, закричал грубо: — С меня хватит! Я привозил вам стволы! Верил, что и вправду для работы нужны. От бандитов и рэкета уберечься нужно! Я считал вас порядочными людьми! Способными зарабатывать без крови! А вы кем оказались? Меня решили подставить? Моих клиентов грабить? Нет, это уж слишком! Не знаю вас больше! Гоните расчет за мою работу! На том и простимся!
— Какой расчет? Мы ни хрена не поимели!
— А мне какое дело? Я свое выполнил. Ваш прокол — ваша проблема. А мое отдайте, как договорились, — кипел человек.
— Чего базлаешь? Что дали авансом, на том и стопорись! Не раскрывай хлебало шире задницы! Подавишься! Иль не секешь, что кто много хочет, ни хрена не имеет. Угомонись, порядочный! Кто бы вякал! — подошел Димка вплотную, положил руку на плечо гостя, вдавил в диван.
— Вот как! Ну что же! Будь по-вашему! — резко встал. Начал собираться в дорогу.
— Чего заполошился? Утром слиняешь! Кто в ночь уезжает? Не дергайся! — подошел Димка сзади.
— Отвали! — оттолкнул его Марков. И пошел к двери.
— Погоди, Фомич! Невежливо уходить, не простясь с хозяином! — заметил Кешка.
— Да уж не до бонтона! Связался с проходимцами!
— Не нарывайся, плесень! — сжал Димка кулаки. Но Кешка отодвинул брата:
— Успокойтесь оба! Слышите! Тихо! Мы не впервые увиделись! Давайте простимся по-доброму, без шухера!
— Какая разница? Я навсегда от вас ухожу! — сказал Марков. И, толкнув дверь, пошел к выходу, не оглядываясь. Кешка кивнул Димке, шепнув коротко:
— За ним!
Анатолий Фомич мигом выехал со двора и, проскочив широченные центральные улицы Орла, повел машину по магистрали. Он остановился лишь на последней заправочной станции и залил полный бак. Набрав скорость, поехал по прямому, как стрела, шоссе.
Он не сразу понял, что случилось. Думал о семье, о доме, о том, как вернется к своим, когда вдруг машину занесло на встречную полосу, чуть не под колеса КамАЗа. Водитель грузовика едва успел затормозить. «Форд» Маркова уткнулся в колесо. Но не помялся. Лишь слегка погнулся бампер.
— Покрышка подвела! Пробило ее! Запаска есть? — трясло водителя КамАЗа.
— Ну и повезло тебе, браток! Давай помогу! — предложил водитель Анатолию Фомичу и, откатив «Форд» на обочину, помог достать запаску из багажника.
— Теперь я сам управлюсь. Спасибо, браток, езжай. Нам всем спешить надо, — подал руку человеку пришедший в себя Марков.
Он снял спустившее колесо, понес его в багажник и только тут приметил машину, стоявшую неподалеку. У нее были выключены фары. Лишь габаритки осветили силуэт машины. Анатолий Фомич вмиг узнал ее.
— Ну вот, встретились снова! Знай, плесень! Наперед никто не загадывает. Хиляй вперед! — услышал голос Дмитрия Быкова.
Пустая трасса терялась в ночи. Ни одной машины, ни огонька впереди. Будто все умерло на земле. Лишь короткий, едва слышный хлопок, да едва различимый стон нарушили тишину. Но вскоре и эти звуки поглотила ночь…
А на следующее утро чекистам поведали соседи Любови Ивановны странный случай.
— У Поповой обыск провели. Вы не знаете, кто побывал там? — рассказала осведомительница, как вернувшаяся из ресторана Любовь Ивановна не смогла узнать свою квартиру.
— Все было перевернуто, разбросано! Даже в ванной! Но ничего не взято! Значит, не воры побывали! Обыск устроили! Но что искали? Любовь Ивановна всю ночь порядок наводила. Плакала горькими слезами.
