милиции.
— Всем оставаться на местах! — послышалась резкая команда.
— Ни с места! — заметили клиента, крадущегося к окну.
— Проверка документов! — гаркнуло над головами.
— Облава! — послышалось тихое, как стон.
— Ты кто? — выволок из-под рэкетирши тощего мужичонку дюжий сержант. И, глянув в испуганные глаза, спросил — Ты что, усрался раньше времени?
— Дядечка! Я из него тот документ час выдаиваю! И ничего не выжала! — пожаловалась рэкетирша.
— Куда его тянешь? Погоди! Еще не все! Он не отбашлял! — вцепилась другая в своего партнера руками и ногами.
— Подожди малость!
— Линяй скорей! Менты!
— Скрываемся! Шухер! — кинулись к окнам. Но притон был заранее взят в кольцо.
— Документы! — требовала милиция жестко, вглядываясь в лица, искала кого-то.
Всех подозрительных, без документов, затолкали в дежурную машину и повезли в отделение милиции, чтобы там разобраться с каждым в отдельности
— И с чего это они сорвались, как с цепи? — сетовала Софка, опечалившись. Она не знала, что у милиции на эту проверку были все основания.
В городе вспыхнула волна преступлений. Каждый день ограбления, насилие, а в последние два дня появились и трупы.
Это вывело милицию из терпения, и по городу пошли облавы, начались дежурства, патрулирование улиц, пошли повальные проверки всех злачных мест.
Со всех концов Орла привозили в райотдел каждого подозрительного. Не всегда доверяли документам. На многих делались запросы.
За неделю все камеры были переполнены. Одних после проверки отпускали. На их место вскоре привозили новых.
— Вот этого особо прощупать надо! — кивнул сержант на крепкого мужика, взятого в притоне Софки.
— А что он отмочил? — глянул лейтенант на указанного человека.
— Слинять хотел в окно! А потом махаться вздумал! Ну мы этой пташке популярно и показали, кто он есть! — крутнул в руках резиновую дубинку.
— Разберемся! А пока сунь его вниз. Пусть остынет! — распорядился лейтенант. И мужика втолкнули в холодную сырую подвальную камеру. Вспомнили о нем лишь на пятый день. Мужик уже с трудом волочил ноги.
— Кто будешь? Откуда? Выкладывай сам! И каждое слово будет проверено! — предупредили заранее.
— Бомж я! Уже два года!…
— Хватит! Бомжи по притонам не ходят!…
— Припекло, как мужик мужику колюсь!
— Кончай, бомжей лишь на пузо припекает!
— Мне обломилось зашибить на станции, на разгрузке леса. Вагоны разгружали.
— У них свои грузчики без работы. Пятый месяц без получки. В их кассе уже от вида денег отвыкли, — осек лейтенант, спросив строго: — Как в Орле оказался? С кем? Где промышлял?
Мужик отвернулся от булки с маслом, стакана чая, принесенных лейтенанту дежурным:
— Бомж я! Больше сказать нечего!
— Верните его в камеру. Пусть вспомнит. Когда захочет рассказать о родословной, позовете ко мне! — распорядился лейтенант. И точно так же поговорил с двумя другими.
Вскоре, отсеяв всех проверенных, милиция оставила у себя пятерых. Эти не могли подтвердить свою личность или не хотели. Их не били, не оскорбляли, не водили на допросы к следователю. Их просто забыли.
Молчаливая охрана изредка заглядывала в «волчки». Убедившись, что живы, уходила от дверей, ни о чем не спросив.
Еще через три дня сломался первый из задержанных:
— Крутой я! Кличка моя такая. Гулял по городу. Вместе с братанами. Никому нигде хвост не прищемил!
— Где жил?
— Нигде и везде!
— Откуда сам?
— Из Москвы.
— Как у нас оказался?
— К братану приехал. Вместе служили в Чечне. Думал, у него поживу. А он женился. Пришлось самому. В одиночку…
— Почему в Москву не вернулся?
— Я там никому не нужен, — опустил голову.
— А здесь что, родню нашел?
— Пусть не родня… Зато вместе.
— С кем? — насторожился лейтенант.
— С такими же, как сам…
— А поточнее?
— Ну, с братанами! Они такие же, как я!
— Все еще воюете! Не хватило с вас Чечни! Теперь у нас вздумали продолжить, защитники отечества? — дрогнули руки лейтенанта. Он закурил.
— А что делать оставалось? Жить не на что. Работы нет. Как узнают, что в Чечне воевал, сразу гонят. Как зверей. Будто мы сами напросились на войну. Да если бы вам хоть один из моих дней, пережить! А то все кричат, что с нами работать невозможно. Характеры плохие. Слишком быстрые на кулаки! Не надо доводить! Мы в окопах доказали свое. И воевали не хуже, чем другие, хоть и пацаны… Зато теперь нас наградили чердаками и подвалами. В награду! Много обещали лишь перед атаками. А когда все кончилось, удивились, что мы живыми остались. Решили доконать, — опустил голову.
— Как зовут тебя?
— Женька…
— Фамилия и московский адрес, — взялся за ручку лейтенант. И записав, спросил: — Сам расскажешь, с кем сдружился и что натворил?
Человек немного подумал:
— Сам скажу…
Женька участвовал в трех ограблениях. Назвал соучастников. Показал дома и квартиру, рассказал, как ограбили, что взяли, чем хотели заняться дальше.
— Нет, Быковых я не знаю. Не видел. И сталкиваться не приходилось. О других слышал, — ответил, не отводя глаз.
— Посмотри фотографии, может, узнаешь кого-нибудь из этих?
— Вот этого видел! — ткнул в фотографию Димки Быкова.
— Кто он? — спросил лейтенант.
— Я кликуху его знаю!
— Так какая она?
— Боксер! А второй, вот этот — Черный Барон.
— Ты с ними в делах?
— Нет. Вместе не пришлось. Дело одно хотели провернуть, но оно сорвалось.
— Какое дело? — поторопил внезапно умолкнувшего Женьку. Но тот съежился в комок.
— Не могу. Они достанут меня. И тогда… За себя, так черт со мной. Братанов достать могут. Они — не
