Они стали жить в одной палатке, есть из одного котелка, пили чай с одной кружки, грелись теплом одного костра. А через неделю к ним пришел младший, двенадцатилетний мальчишка. И Аслан не мог нарадоваться на пацанов. Они пасли овец не первый год. Умели и знали все. Были терпеливы и выносливы. Никогда не хныкали, ни на что не жаловались. Старший хорошо стрелял и за неделю убил трех волков, сам снял с них шкуры и отправил с младшим братом в селение, чтобы бабка что-нибудь сообразила из них.
Мальчишки, собрав к ночи отару покучнее, усаживали вокруг нее собак и располагались с Асланом у костра. Они слушали его, затаив дыхание, разинув рты, дрожа от страха.
А мужик рассказывал им о ходках и зонах, о кентах, о свирепых разборках, правах и законах банд, о лагерных приключениях. О том, как неимоверно трудно приходилось выживать в человечьей своре, не потеряв лицо и имя.
— У тебя остались друзья? Вообще есть они?
— Одни кенты. Если были бы друзья, я остался бы с ними и не слинял в горы от всех и навсегда! Там, внизу, я никому не нужен. С кентами завязал. Надоели зоны, шконки и баланда. Здесь себя человеком чувствую. Смотрите, вон летает орел. Сильная птица! Ему не нужны кенты, он их и не заводит, потому что волей дорожит. Не стремачат его менты, не щиплют родители. Вырос, завел себе подругу, потом птенцов, поднял их на крыло и выпустил из гнезда. Знает, эти за себя постоять смогут, сам воспитал такими. Вот и я хочу, все заново ни от кого не зависеть. Как орел, не оглядываться назад, чтоб не повторять ошибок…
Когда Аслан увидел, что пацаны впрямь привыкли к нему, даже обрадовался:
— Значит, не совсем пропащий, коль они мне поверили, — подумал не без гордости.
Аслан уже скопил круглую сумму, когда увидел Татьяну. Но в ту первую встречу он и не думал обзавестись семьей. Хотя, конечно, успел разглядеть бабу.
Ничего особого во внешности. Большеглазая, смуглая, худая. Она разговаривала тихо и совсем не улыбалась. В уголках маленького рта горестные складки. В глазах скорбь, тоска. Потерла жизнь в жерновах бедствий не щадя.
Когда впервые обнял бабу, почувствовал, как вздрогнула она от забытого прикосновения мужчины. И лишь ночью, в ту первую, он узнал, как она ласкова и нежна. За деньги такое не купишь…
— Танюша, мне в горы пора. Ребят пришлю, пусть помоются и хоть ночь побудут с тобою дома.
— Аслан! По одному отпускай, самому в горах слишком трудно. Я переживать буду. Береги себя, — сказала сокровенное.
— Чего так быстро вернулся? Мы думали, дня три пробудешь у тетки! — встретили мальчишки.
— Я не у нее, я дома был. У меня, может, тоже появится свое гнездо, с орлицей и с двумя птенцами.
— Сразу с двумя? — удивились пацаны.
— Ну да! Вас двое! Ну, как, сдышимся?
Мальчишки переглянулись. Такого крутого виража
они не ожидали и растерялись.
— А ты насовсем с нами?
— Разве у вас были временные отцы? — спросил хитровато прищурясь.
— Нет! Откуда? Сам знаешь, в селении одни старики и дети. Все кто мало-мальски что-то умеет, давно уехали в города на заработки или пасут отары, другие на пасеках. Домой на зиму вертаются. Они только к весне в себя приходят. И как проснутся, снова спешат в горы. Их не видим.
— Наша мамка учительница. Ее все знают. Она даже старух грамоте научила. Хотя зачем им это? Какая разница дряхлым грамотными иль неграмотными помереть. Но они идут к нам, к мамке, потому что любят ее. Знаешь, как она не хотела отпускать нас в горы. Боялась и теперь плачет. Но жить надо и мы ее уговорили, — хвалился старший.
— Раньше вы чужих овец пасли. Теперь у вас своя отара! — сказал Аслан.
— Наша?
— Это правда?
— Теперь мы одной семьей будем жить, если вы того захотите! — наблюдал Аслан за ребятами. Те откровенно ликовали.
— Сегодня домой пойдете, помоетесь, отоспитесь и назад. Потом, дня через три, я пойду, — предложил мальчишкам.
— Нет! По одному домой ходить станем. Если отара наша, ее хорошо пасти надо и сторожить. Одному не справиться. Мало ли что! — не согласился младший.
— А как теперь жить будем? Ведь раньше, когда дома зимовали, спали вместе с мамкой и бабкой. Они нам сказки всякие рассказывали на ночь. Как теперь будем, тоже по очереди или насовсем мамку заберешь? — спросил младший.
— Зато у вас бабуля останется, вместе с печкой и лежанкой. Там всегда тепло и темно. А под ее сказки быстро заснете.
— А ты мне велик купишь?
— Не приставай! Сначала мне сапоги. Мои совсем порвались. Уже пальцы наружи, «хлеба просят».
— Куплю и велик, и сапоги, и куртки. Это верняк. Лишь бы до холодов отару получше додержать! — напомнил Аслан мальчишкам.
Человеку, как он сам считал, крупно повезло с семьей. Его в ней не просто приняли, но и признали, не попрекая прошлым, не загадывали на будущее. Здесь все помогали друг другу без слов. Здесь, впервые в жизни, Аслана любили и ждали, о нем заботились. С ним делились всем и советовались как с хозяином, главой семьи, и человек очень дорожил этим новым для него положением в жизни, в душе молча радовался, что его признали и он здесь нужен всем.
Может, потому это счастливое время пошло незаметно и быстро. Мальчишки взрослели. Присмотревшись и попривыкнув к человеку, сами стали звать его отцом. А случилось это после одного из сложных перегонов отары на другое пастбище. Старший — Димка вздумал повернуть овец к пологому склону, где спуск в распадок был не столь крутым и опасным, но поскользнулся и, не удержавшись на ногах, упал. Камень под ним сорвался и с гулом полетел вниз, сшибая с уступа другие камни. Мальчишка закричал от страха. Камнепад в горах всегда опасен человеку, тем более, что внизу в распадке зубами дракона топорщились обломки скал, следы множества оползней и камнепадов.
Димка хотел ухватиться за тощее деревце над распадком, но оно не выдержало.
Аслан заметил и, не раздумывая, бросился к мальчишке. Какая отара, он даже не оглянулся на овец, мигом сбившихся в кучу. Младший Костя еще не понял, не увидел, что случилось. Аслан успел вырвать мальчишку из-под осколков скалы, не дал ему упасть на дно распадка. Как опередил беду, и сам не помнил. Повезло? А может, сама судьба сжалилась над мальчишкой, успевшим притормозить падение на одном из выступов. Он ухватился за него, секунда, чтобы удержаться, оказалась подарком. Тут его поймал Аслан, вырвал из града камней, осколков, еле удерживаясь на склоне, с пацаном в руках, сумел выскочить, увернуться от каменного урагана. Но увесистый осколок сшиб с ног. Его мужик не увидел и не мог, не успел отскочить.
Их потащило вниз. Склон будто ожил и не давал встать на ноги. Им повезло, лавина не швырнула их на острые пики, а затянула между обломков, засыпала со всех сторон каменным дождем.
Лишь через три часа откопал их Костя с помощью собак. Пока зажили синяки и шишки, прошел ни один день. Но Димка всегда помнил, как вырвал его из камнепада Аслан. Пусть не все получилось гладко, досталось обоим, но мальчишке было дорого, что, забыв об отаре, о себе, бросился Аслан к нему на выручку. И в какую-то секунду отодвинул смерть. Он очень хотел, чтоб Димка выжил. О себе не вспомнил, хотя все в селении знали, что в камнепадах выживают немногие.
Татьяне никто не рассказал о случившемся. В горах почти каждый день бывали свои непредвиденности. Всего не предугадать. Но эти трудности сближали людей лучше, чем годы жизни под одной крышей.
Они вместе мокли под дождем и сохли у костра, пережидали грозу и спасались у огня от холода. Сколько перенесли они в горах, знали только мужчины.
Аслан привык к своей семье и старался не думать, как отнесутся к ней в Нальчике его отец и мать. Он не спешил знакомить и ничего не рассказывал о своей жизни в селении.
