Но Митянька по ночам убегал к морю. Туда — куда оно вынесло его мать.
Костя тихо подходил к мальчонке. Укрывал его плечи. Садился рядом. Они долго молчали. Каждый о своем думал. Митянька — о потерянном, отнятом. Костя — об упущенном. Потом, когда уставшее море совсем скрывалось в темноте. Медуза брал на руки мальчишку и, всхлипывающего, уносил домой.
Вскоре, когда Митяньку он усыновил официально, решил Костя свозить мальчишку в его город, забронировать квартиру, где тот жил с матерью. Вдруг, став взрослым, захочет вернуться! Туда. Насовсем. И приодев парнишку, решил поехать с ним в тот же день, когда закончилось его поселение.
В дороге мальчишка немного отвлекся. Он разглядывал пробегающие за окном деревья, деревни. И громко восторгался. Однажды он долго стоял у окна. И вдруг закричал:
— Мама! Твои любимые березки! Смотри! — но оглянулся и встретился с глазами Кости. Сник. Медуза понял, Митька всегда помнит и любит ее одну. С ним, с Медузой, он просто смирился. Смирился потому, что беда заставила.
Квартиру они забронировали быстро. Оформили ее на Митяньку.
Костя ждал, что родственники мальчишки захотят забрать его. И, чтоб смягчить их, накупил подарков всем. Те и не подумали даже предложить Митяньке остаться. Хотя бы временно. Никто не спросил, отчего и как погибла Мария. Они не опросили Костю, кто он и почему забрал Митяньку к себе.
Ночью, когда мальчишка уснул, Костя долго гладил его вздрагивающие во сне плечи.
— Не плачь, сынок. Родственники — еще не родные. Не о чем, и не о ком плакать. Они — никто. Ты теперь мой. Дмитрий Константинович Чумаев! И между прочим — неплохо звучит. А? То-то! Спи! Не плачь. Хоть и гордиться мне нечем, погано жил, зато твою жизнь мы устроим. Еще как!
И Костя решил свозить сына на Черное море. Денег хватало. И Медуза, накупив мальчишке мороженого, морса, садился с ним рядом, на песок. Тот ел. А Костя курил. Много.
По этому пляжу он ходил, Медузой. Совсем молодой. Сколько ему тогда было? А! Стоит ли об этом! Тогда он верил в дружков-кентов.
Десять лет заключения в лагере открыли ему глаза на них. Лишь под конец кто-то вспомнил. Выкроил на посылку. Расплатился с Костей за риск и лишения. За годы в лагере.
Десять лет. Плюс за Скальпа. Ни у кого ничего не украл, никого не убил, а добавочный срок получил. Медуза стискивает зубами папиросу.
Мальчишка, на что мал, а и то никак его не называет. Верно, стыдится. Чуть подрастет, окрепнет и уйдет. Не станет жить с Медузой под одной крышей. И снова он будет один. Но это потом. А пока он выиграл у жизни шанс. Пока он нужен. И не одинок. Ему есть о ком заботиться. Дальше? Может смерть сжалится. Не мучиться же бесконечно, — думает Костя.
А однажды Костя заснул на пляже. Разморило солнце. И, уперев пятки в песок, храпел Медуза на весь пляж. Мимо проходили люди.
Улыбались или вовсе не замечали. И только один остановился резко. Глянул на спящего Костю. На Митяньку и спросил мальчишку:
— Это что, твой отец?
— Да, — ответил тот еще неуверенно.
— Вор он! Бандит!
Митянька хотел возразить. Но человек ушел. Люди, сидевшие рядом, поднялись. Ушли подальше от спящего Медузы и Митьки. Изредка оглядывались на них. Смотрели осуждающе.
И не выдержал парнишка. Встал. Ничего не сказав, оставил спящего Костю на берегу. Пошел куда глаза глядят. Подальше от Кости, от взглядов.
Тот проснулся, когда солнце клонилось к закату. Огляделся. Митьки рядом не было. Подумал, что пошел он в уборную. Но время шло. Мальчишка не возвращался. Пошел искать и не нашел. Побежал в гостиницу, где они остановились. Но и туда Митянька не приходил. Костя вернулся на берег. Звал, но бесполезно. Спрашивал, но безрезультатно. Ждал и без толку.
К ночи с ног сбился. Устал, расстроился. И решил, первый раз в жизни, обратиться за помощью в милицию. Там выслушали его внимательно. И, записав приметы мальчишки, посоветовали успокоиться, взять себя в руки, вернуться в гостиницу. Костя не находил себе места. Метался по номеру.
— Ушел. А может заблудился? Но куда пошел? Зачем? Почему ничего не сказал? Не разбудил? Что случилось? Может, пошел купаться и… Но нет, быть не может. Заметили бы. Ведь на берегу было много людей. Не может быть, чтоб не заметили. Хотя, как знать? Кому есть дело до чужого ребенка? И Костя, напугав сам себя, выскакивает на улицу, хотел бежать к водоспасательной станции. Но в дверях столкнулся с милиционерами, они вели Митяньку. Тот упирался. Кричал:
— Пустите! Нет у меня отца! Никого нет!
— Отпустите его! — подошел Костя. Милиционеры с удивлением посмотрели на Медузу.
— Вы же просили найти его!
— Просил. Спасибо вам.
Милиционеры ушли. Мальчишка стоял, насупившись, напротив.
— Что случилось, Дмитрий?
Мальчонка молчал.
— Я как мужчину спрашиваю тебя?
— И не отец ты мне! Вовсе не отец! А вор! Бандит! — кричал Митька.
— Так-так. Ну, а еще, что ты скажешь? Выкладывай уж все сразу! — закипело внутри у Кости.
— Даже на пляже с тобой нельзя. Люди тебя знают и боятся. А дяденька увидел тебя и сразу вором назвал, бандитом! Не буду я с тобой жить. Все равно уйду!
— Иди. Но сначала скажи мне, что за дяденька тебе такое сказал про меня?
Митянька подробно описал мужчину.
— У него на указательном пальце — перстень был с красным камушком.
Скальп! Он это! Он! — мелькнула моментальная догадка и старая обида вспыхнула с новой силой.
— Змея подколодная! Мерзавец!
Мальчишка, подумав, что Костя его ругает, рванулся в темноту. Медуза догнал его. Схватил в охапку.
— Не дури, перестань! Вот вырастешь, тогда иди, а покуда на ноги стать надо. Выучиться. А уж потом — как хочешь. Силой около себя держать не стану, — а про себя решил во что бы то ни стало найти Скальпа. И, выманив его — убить, а мертвого поручить кентам.
Ночью следующего дня он навестил бывшего кента своего. И напомнив о прежних долгах, сказал, что не взыщет, все простит, если он найдет ему нужного человека. Описав все приметы Скальпа, дал срок три дня. Кент разыскал Скальпа к вечеру второго дня. Узнав, где он живет и с кем, побежал доложить Медузе об удаче.
Ночью, когда все стихло и Митька заснул, Костя тихо вышел из гостиницы на улицу. Этот город он знал хорошо. Здесь вырос. Мог пройти его весь с закрытыми глазами, не споткнувшись ни об один камень.
Четыре квартала. Костя шел прячась за деревья, чтобы случайные прохожие не могли его заметить. Вот и дом. Этот. Окно Скальпа закрыто наглухо. Костя тихо, неслышно поднимается по лестнице. Вот дверь. Заперта. Но какой замок устоит перед Медузой. Ему замки и посложнее встречались. Дверь тихо скрипнула, не потревожив соседей. В комнате раздался короткий крик.
К утру Костя вернулся в гостиницу. Митька спал. Он так и не заметил его отсутствия. Все было спокойно. Все. А через три часа Костя с Митькой уехали из этого города.
Медуза повозил мальчишку по другим городам. Водил его в цирки и зоопарки, в кино. А вскоре, уставшие от впечатлений, нагруженные покупками до отказа, они решили вернуться домой.
А через месяц Митька заболел.
Однажды, когда Костя присел у его кровати, мальчишка спросил:
— Скажи, а что такое нагулянный?
Костя подскочил:
— Где ты это слышал?
— Так меня родственники зовут.
— Послушай, это у них мозги нагулянные!
— Неправда, мне говорили, что так зовут тех, у кого нет отцов.
