Очерки по истории анархических идей и Статьи по разным социальным вопросам

Троцкий, Сталин и все другие были действительно некоронованными королями европейского пролетариата. Эти династии уже вымирают: настоящее поколение не создало имен, которые можно было бы запомнить. Поэтому почва сейчас свободна; и те, которые хотят видеть авторитарный социализм, стоящим перед собою, в самом деле, наивны: они никогда не увидят его в большем масштабе, чем мы уже видим. И этого совершенно достаточно.

Не будем заблуждаться или огорчаться из–за настоящего укрепления авторитарности во многих странах. Это результаты неустойчивых экономических условий и нетерпимости с неработоспособностью всех находящихся у власти, включая социалистов, — управляющих или влияющих на большие партии. Эти народы имели мало доступа к либертарному учению, даже к либеральным идеям, так как в течение 70 лет авторитарные социалисты делали все, что могли, чтобы устранить эти идеи, от либерализма (как это делал Лассаль) до анархизма. Поэтому анархисты всегда имели двух жестоких врагов: государство и социал– демократов; и, несмотря на то, что его последователи твердо выстаивали против государства, не всегда было возможно твердо устоять против социал–демократов, так как они в ранние годы представляли социализм и, как социалисты, не считались врагами, между тем, как они всегда считали анархистов хуже врагов. Поэтому почва недостаточно подготовлена (исключая значительные части Испании), но рассеяние иллюзий об авторитарном социализме уже пришло, какие бы ошибочные формы он ни принимал перед людьми, которые не знают лучшего. Они знают даже то, что социал–демократические лидеры, депутаты и министры не помогут и не спасут народ. Теперь время для либертариев говорить к людям, объяснять им свои идеи более подробно, более широко, чем до сих пор делали, и делать это во всех странах и на всех континентах.

Где эта работа серьезно началась, как в Испании, чудесно смотреть, как скоро падают ограничения, которые мы сами в ранние годы позволили налагать на анархические идеи.

Были времена, когда анархисты–коммунисты считали необходимым отвергать индивидуализм, когда Малатеста часто подвергался нападкам за то, что был слишком усердным организатором, когда другие смотрели на анархизм совершенно так же, как смотрел Кропоткин в «Завоевании Хлеба», не представляя его ни в каких других формах, когда терпимость рассматривалась как измена, а наличие двух или больше концепций анархической жизни рассматривалось, как нечто гибельное. Все эти и другие особенности свойственны детскому или книжному возрасту, когда программы, памфлеты и несколько ораторов, казалось, захватят и овладеют неизменяемой и непогрешимой доктриной. Этот период сейчас прошел, по крайней мере, там, где товарищи находятся в настоящей связи с народом, как это наблюдается сейчас в самых больших частях Испании. Здесь всеобщий идеал — это свободный коммунизм.

Короче говоря, товарищи чувствуют, что анархическое сознание и анархические действия являются существенными факторами, которые должны исходить от каждого, согласно его собственным качествам, возможностям, ритму и темпераменту. Вот почему платформистские доктрины кажутся такими пошлыми испанским рабочим, из которых очень многие знали их еще раньше (1926), когда были в изгнании во Франции, и, за небольшими исключениями, всегда отвергали их. К свободному коммунизму, безотлагательной мере, присоединилась свободная коммуна (municipio libre), как непосредственная среда действия, а также интер–солидарность, как организация, Национальная Конфедерация Труда — это прообраз ее, как метод расширения местной активности и создания необходимого базиса для соответствующего производства и распределения существеннейших предметов. Это в истории анархизма решительный шаг от теории к практике, от изучения в лаборатории к мастерским, от отвлеченных ожиданий к действительности, подготовляющейся сейчас в головах и сознании многих.

Если бы только свободники других стран заговорили, а также воплотили свой идеал в конкретную форму перед всем обществом, в котором, кроме всех отчаянных государственников, ожидающих помощи в прошлом, в большем принуждении, в новом закрепощении, существуют хладнокровные и либеральные элементы, которые едва ли или совсем не слышали об этих сегодняшних аспектах анархизма. Они находятся под впечатлением, что анархизм означает точное воспроизведение личных концепций Кропоткина, или что при помощи кровавого реванша он может установить царство террора более жестокого, чем даже большевицкий, или что мы являемся только толстовскими нравственными проповедниками, не подходящими для наших жестоких времен. Они игнорируют то, что для очень многих из нас этот сектантский период закончился. И, конечно, если бы старые учителя анархизма были живы сейчас, они первыми заметили бы это и сделали бы большой шаг вперед.

Положение созрело сейчас, государства и капитализм потерпели банкротство. И чем дольше они существуют, тем больше несут потерь. Народ сознает, наученный опытом, что государственный социализм тоже обанкротился и может высосать последние ресурсы из народа, если он успеет осуществиться и принудить народ к немому подчинению. Созревает также очевидное пробуждение народной воли для создания перемен: всеобщее волнение, которое никто не может усмирить теперь. Социалисты — самые консервативные части населения теперь, потому что они были воспитаны верить в Маркса теоретически, повиноваться своим лидерам практически и ожидать чего–то с высот — если не с неба, как религиозные верующие, то хотя бы от государства, — если не от священников, то хотя бы от общественных политиков. He–социалистические массы не воспитаны в таком духе, поэтому здесь они присоединяются к коммунистам, а там они очарованы и замануты националистами и фашистами. И приходится горько сожалеть о том, что свободники не внимательны к настоящему положению и распространяют свои идеи не в современных и прямых формах, а — как это часто делают — кружным путем пробуждения интереса к анархическим мыслителям прошлого — очаровательное изучение несомненно, но недостаточно привлекательное для измученных, полуразоренных, полуголодных, нервных и озлобленных масс настоящего времени.

Общество достигло разделения между старыми авторитарными методами, доминирующими в религии, как привилегии, монополии, государство и капитализм, авторитарный социализм, выражающийся в практическом бесстыдстве, разрушении и бессилии всех этих одно время сильных и хвастливых учреждений, — и реакцией человеческой свободы, достоинства и счастья либеральными методами, которые всегда были двигающей силой искусства, создателем науки, мотором эволюции Этики, духа Прогресса. Солидарность и Великодушие являются либеральной стороной этого разделения и с их помощью начинающиеся источники и маленькие ручейки Свободы скоро объединятся и станут быстрыми течениями и мощными реками. «Авторитарность, так сильная в прошлые века, уменьшается, как ручьи уменьшаются, когда мы поднимаемся выше разделения. На стороне будущего, дальнейшей стороны разделения, все однажды начавшееся, увеличивается в силе; на стороне авторитарности оно делается малым и не имеет больше полезности, когда мы отстраняемся от прошлого так непреодолимо, как непреодолим сам Прогресс, индивидуальные и социальные формы его неотделимы от него.

Мы, по моему убеждению, в лучшем положении, ближе к нашим заветным целям, чем нам кажется и чем я думал сам не так давно. Не по нашему достоинству, которое действительно малое, но благодаря подавляющей силе Прогресса, течение которого также является нашей движущей силой. Прогресс обозначает развитие от менее совершенного к более совершенному, применение Прошлого к Настоящему, подготовки Настоящего к Будущему. Будущее может быть только не самолюбивым счастьем; но всегда является стремлением всех хороших людей и стремлением всех анархистов. Власть, возможно, была пеленкой в детстве, возможно, была роговой оболочкой, охраняющей куколку, но совершенно не нужна вылетевшей бабочке; она теперь, как коричневая шелуха, покрывающая листья почек на деревьях, которые покрывают почву в лесу весной после того, как зелень разрывает их и они раскрываются по своей воле и силе. Весна наступила для человечества и поэтому все эти охраняющие покрытия, имевшие свое время, падают на землю. Так марксизм, социал– демократия, большевизм имели и имеют свое время, свой полный простор; теперь они стали пеной, как бесполезные органы.

Когда будущие поколения глянут назад на настоящее время, они сразу увидят, что все это не могло быть иначе. Оно должно произойти само по себе, по своей энергии и воле. Никто не думает об освобождении почек от их шелухи; их собственная энергия, когда появится настоящая сила, игра ветра, луч солнца, несколько капель росы или дождя достигают целого мира деревьев — в международном масштабе. Немногие анархические группы и газеты не могут создать анархизм, но пробуждающееся человечество может и создаст. Но мы можем указать путь и помочь очистить его; прежде всего мы должны предупредить тех, которые теперь бродят, ища света, и находят приют в старых авторитарных ложных понятиях.