Мы не «мечтали в холодном и беспощадном мире», если посмотрим настоящему положению прямо в лицо. Мир огненно–красный от возбуждения и горит от злости и негодования, от того, что плачевно, жестоко и цинично обманут всеми учреждениями, в которые он веками учился верить. Эти учреждения сейчас закрыли ставни, как и многие банки, и действующая сила теряет свою стоимость в мире банкротств и безработицы.
Будущее, скорое будущее, достигнет высшего момента, и если не будет панического страха к примитивному карабканью сильнейшей универсальной морали, если не физического каннибализма, — путь вперед должен быть указан и выработан, путь солидарности, благородства, свободы, которая идет в одном направлении с анархизмом, пока оба пути не сольются в один: в свободную жизнь свободного Человечества.
Это, по моему мнению, наша настоящая миссия: указать, что авторитарное прошлое дошло до такой границы, что только можно описать, как плох долг несостоятельного должника, и что время для нового начала в направлении свободы давно уже начертано, настало. Это не голос пророка, не сон утопистов, не вера сектантов и фанатиков, как мы называемся, а настойчивый призыв Прогресса, требования времени. Анархизм, как мы понимаем теперь, не мог вступить в практический контакт с жизнью, поскольку, как это было не так давно, все авторитарные силы были мощны и благополучны, но теперь может и должен, когда естественная и неумолимая эволюция сама обратила в бегство всех государственников, включая и социалистов. Этот колоссальный исторический факт устанавливает контакт и мы теперь можем быть непосредственно полезными Человечеству, указать дорогу к Свободе; это также очистит нашу собственную дорогу и наше дело выиграет, так как оно дело самого Человечества, борющегося и прогрессирующего.
1932.
ПРОТИВ УТОПИЙ «ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА»
Анархический прогресс путем непрерывной эволюции
Иногда случается, что тот или другой анархист, совершенно искренно отчаиваясь в быстром осуществлении анархизма, превращается в сторонника идеи «переходного периода». Он не видит, что полный, искалеченный социализм и без того окружает нас со всех сторон. Чем иным является диктаторский коммунизм, политическая социал–демократия, реформизм, лейборизм и разнообразные другие виды несвободной организации? Чем иным являются они, если не социалистическими достижениями, без надежд впереди, отвергшими свободу, как ненужную роскошь, и тянущимися к государству, к вождям? Здесь искусственные рамки заменяют волю, инициативу, разумное согласование усилий, стремлений и способностей. Эти организации не обладают такими качествами, ибо им не хватает энергии, чтобы воспитать и упражнять их. Такой анархист не видит, что за этими недостатками и несовершенствами идеала открываются новые перспективы и встают новые люди. Видя, какое болото создали коммунисты и социал– демократы, эти люди верят, что все дело можно поправить силами высшей, всепроникающей власти, силами суровой государственности, которая каждого поставит на свое место и будет держать его на посту железными цепями. Идеал средневековой христианской церкви ныне стал реальностью в управляемых фашистами странах. Разве этого недостаточно, разве мы не стонем повсюду, где разлагается общественная жизнь, где воцаряется звериное начало? Эволюция идет вспять повсюду, где люди действуют под влиянием факта отступления от цельного социализма и сдачи им позиций, внешне практичной, близкой и осуществимой «постепеновщине,' системе «выплаты в рассрочку.»
Система «рассрочки» не оправдала себя в деловом мире, она создала иллюзии, которые неизбежно должны были рухнуть в один прекрасный день. Такой же вред эта система причинила социализму. Истинные социалисты, обладающие стойкостью, являются в настоящее время очень редкими птицами, тогда как десятки миллионов социалистических избирателей, привлеченных тем или иным пунктом социалистической избирательной платформы, являются неустойчивыми и туманными нереальностями, подобными дыму.
После этого, введение идеи «переходного периода» в анархизм являлось бы, со стороны тех, кто выражает подобные мнения, отречением от высокого идеала цельного социализма. Такое отречение является личным несчастьем для тех, кто в нем повинен, временным или хроническим уменьшением их силы, как это бывает во время болезни, ослабляющей людей и отнимающей у них способности. Но разве мы видим тех, кого поражает болезнь, проповедующими, что их болезненное состояние является достижением, что оно есть настоящий путь, на который должны добровольно стать все? Нет, этого мы не видим. А между тем, именно к этому сводится защита идеи «переходного периода» некоторыми из ее жертв.
Психологически поведение таких людей объясняется значительным различием и дистанцией между подлинной жизнью и той упрощенной формой, которую получают надежды и чаяния людей в руках приверженцев окаменевшей догмы. Даже такая полная надежды идея, как идея свободного развития и дружественного, солидарного сожительства разумных людей, свободных от бремени и цепей мрачного и жестокого прошлого, не всегда понимается, как просвет в новую и лучшую жизнь. Правильно понимая эту идею, мы можем содействовать ее осуществлению нашим собственным поведением, направляемым этой великой целью. Однако чаше бывает так, что эта мысль понимается, как готовая система, которая может и должна убедить всех после социального переворота. А так как универсальность такого приятия анархизма кажется неправдоподобной, то анархизм отсрочивается и придумывается «переходный период». Эти догматически мыслящие люди ждут, что такого рода переходная система будет принята из их рук всеми. Разумеется, может найтись много людей из числа тех, которые придумывают эти системы в настоящее время, или из числа тех, которые каким–нибудь способом дорвутся до власти и смогут распоряжаться делами, — какие люди смогут создать, а в некоторых случаях даже на время укрепить множество разнообразных, искусственных и воображаемых общественных построек.
Такие действия являются в высокой степени авторитарными, эгоцентричными и лишенными всяких гарантий, ибо при таком порядке один или несколько человек претендуют на точное знание того, каким ритмом должен развиваться прогресс, где именно люди должны останавливаться, чтобы отдохнуть в «переходном периоде.» Здесь будет не только множество таких предложений и навязанных схем, но и, кроме того, эти схемы будут следовать одна за другой. Ибо, если возможна одна остановка в качестве «переходного периода», то почему бы не быть и нескольким таким остановкам? Короче говоря, все это является ничем иным, как игрой в правительство, управлением сверху, насильственным навязыванием, которое не приведет ни к чему. Доказательством тому служит извращение всей социальной жизни в России, Италии, Германии. К анархизму такой ход вещей не приведет.
Я, однако, обращаю внимание читателя на то, что уже в 1910 году Малатеста написал о чаяниях анархистов, о том, чего они, по здравому рассуждению, не могут ожидать, и о том, на что они имеют основание рассчитывать, и что, следовательно, они должны поддерживать всеми средствами. Сошлюсь на его статью «На пути к анархии», опубликованную 25 июня 1910 года в «Le Reveil,' в Женеве (Швейцария).
«Довольно широким распространением пользуется та мысль, — писал он, — будто мы, называющие себя революционерами, полагаем, что анархия должна придти сразу, как непосредственный результат восстания, которое насильственно ниспровергнет все существующее и заменит его новыми учреждениями. И, говоря откровенно, нет недостатка в товарищах, которые таким образом представляют себе революцию.
«Это предубеждение объясняет, почему столь многие добросовестные противники считают анархизм невозможным. Это объясняет также, почему некоторые товарищи, видя, что при нынешнем уровне морального развития народа анархия не может придти быстро, колеблются между догматизмом, который ставит их вне действительной жизни, и оппортунизмом, который заставляет их забывать на деле, что они анархисты и должны стремиться к анархии…»
Не является ли этот оппортунизм как раз тем, что делают сторонники «переходного периода» и что они советуют делать другим? Малатеста продолжает:
«Нет сомнения, что победа анархии не может быть результатом чуда и не может произойти в противоречии со всеобщим и непреложным законом эволюции, а именно, что ничто не случается без достаточной причины и что ничто не может быть сделано, если нет достаточной для этого силы.
