аккуратно тряхнуть головой, закрыть глаза, сделать едва уловимый жест рукой. Все это очень определенно. И все самым необыкновенным образом связывается. В этом есть секреты и меланхолия, обещания счастья и мгновения, которые никогда больше не вернутся.
Его песни стали звучать по радио. Неслись из музыкальных автоматов. Играли в автомобилях. В машине было даже лучше. Покатый капот, друг друга не спеша сменяют пейзажи. Женщина вашей мечты уткнулась лбом вам в плечо. Мир принадлежит вам. В гостиных и спальнях, впрочем, тоже неплохо. Его диски позволили американцам затащить в свои постели целую кучу девчонок.
У него была одна цель: разбить вам сердце. Положить мир к своим ногам — и он всегда знал, как это сделать.
Его инстинкт был разрушителен. И он своему инстинкту доверял абсолютно. Синатрой быть не очень трудно: тому, кто умеет быть твердым, нужно лишь оставаться таким все время. Он был чрезвычайно знаменит. Песни, кино, производство, недвижимость, казино — этаж за этажом, он строил здание шоу- бизнеса. Он изобрел концептуальные альбомы. Его сорокапятки редко добирались до вершин хит-парадов, зато долгоиграющие диски месяцами держались на первых местах. С начала стороны «А» и до конца стороны «Б» песни шли, как новеллы. Его пластинки были фресками жизни человека в ХХ веке. Разорванные юбки, тихие вскрики, мокрые трусики — все это ради похотливого и возбужденного шалуна, который мотался по простыням Америки. Мужской эротизм обрел своего свидетеля, свою жертву, своего хроникера. Он прочесывал переулки разочарования, толкал двери одиночества, шагал по комнатам сожалений, погружался в волны грусти. Это был мир измотанных холостяков, электрических девочек по вызову, снисходительных барменов («Еще по маленькой на посошок, мистер Фрэнк?»), вдохновенных адвокатов, непостоянных любовниц. Синатра промотал все, чем мучились западные самцы: нестабильный, чувствительный, противоречивый, мстительный, ненасытный, требовательный. Он конкурировал с лучшими романистами эпохи, смеялся на Апдайком, обходил сбоку Филипа Рота, низвергал Мейлера. Он знал, что сердце — одинокий охотник. В любви пули всегда попадают в того, кто стреляет. Тоска воспламеняла его голос, покрывала его своего рода
Он поклялся стать лучшим. Ничто его не остановит. Свои контракты он делал на скорую руку. Томми Дорси на этом обогатился. В один прекрасный день Синатра включил в контракт руководителя оркестра. Последний ему этого никогда не простит. Нужно сказать, Фрэнк подписывал невесть что: та бумага обязывала его пожизненно отдавать Дорси 43% доходов. Когда вы молоды и неизвестны, такого рода деталям обычно не придаешь значения. Подписываешь, не глядя. Когда же становишься богатым и модным, вещи начинают выглядеть совсем иначе. У Дорси на этот счет было другое мнение. Он приветствовал Фрэнка на свой лад: «Я надеюсь, ты встанешь на ноги». Их ссора будет долгой. Легенда гласит, что Синатра сделал ему предложение, от которого невозможно было отказаться. Так было сказано. Но молве было бы интереснее, если бы Синатра подослал к нему костоломов. Дорси с дулом револьвера во рту принимает требования своего певца.
Более знаменитым стать было невозможно. Две тысячи фан-клубов следовали за ним повсюду. Его называли «Голос». И что ему оставалось? Деньги? Но у него было столько долларов, что он уже не знал, что с ними делать. Тогда, может быть, власть? Власть — это хорошо. Но
Ищите женщину. В данном случае, речь идет о матери. Он ее обожал. Она его боготворила. Он ее уважал. Она его терроризировала. Нужно сказать, что Долли Синатра — это было нечто. В момент рождения, 12 декабря 1915 года, Фрэнк весил более шести килограммов. Потребовались акушерские щипцы, которые оставили шрам у него на черепе и повредили барабанную перепонку (это, кстати, впоследствии позволило ему избежать службы в армии). Она никогда больше не могла иметь детей. Фрэнк так и остался ее единственным сыном. Единственным для своей матери. Будучи убежденной демократкой, сына Долли назвала Фрэнком — в честь президента Рузвельта. Долли была крутая. В своем квартале в Хобокене эта крупная женщина в очках устанавливала законы. С ней были шутки плохи. Она ругалась, как ломовой извозчик. «Сукин сын» было ее любимым выражением. Она держала полицейских в ежовых рукавицах. Муж, мягкий и кроткий Марти, перед ней всегда тушевался. Ремесло матери: повитуха. Перевод: производитель ангелов. Девочки, имевшие проблемы, шептали друг другу адресок: Монро-стрит, дом 415. Долли даже посещала публичный дом — делала там подпольные аборты. Но у этой дамы были длинные руки. Фрэнк этим воспользуется. Иметь такую мать — значит иметь козырь, который нельзя игнорировать. Как и Дин Мартин, Синатра мог сказать: «Есть только два человека, которые по-настоящему верят в меня: моя мать и я сам». Долли показала ему жизнь такой, какую стоит прожить. Если в ней кто и был, то, без сомнения, она, «розовый бутон» Фрэнка Синатры[6].
Слава: в мультфильмах Текса Эвери его персонаж — настолько худой, что его не видно из-за микрофонной стойки. Торчит лишь галстук-бабочка. Он пел «Все или ничего». Это могло быть его девизом, его трубным зовом. Все или ничего? Будет все. А вы сомневаетесь?
В своем жанре он был полным чемпионом. Певец — тут уже ничего не нужно было доказывать. Кино — здесь он тоже быстро завоевал признание. Подписал контракт со студией «МГМ». На одном студийном приеме он повстречал Питера Лофорда (начало истории). Ему доверяли вести телевизионные шоу. Спонсорами выпусков были сигареты «Олд Голд», мыло «Люкс» и «Честерфилд», часы «Таймекс» или «Булова». Ни одна минута больше не принадлежала ему. Он обосновался в Лос-Анджелесе. Его жене акклиматизация далась с большим трудом. Но она была замужем за электробатарейкой. Долгоиграющей.
