онеметь. Слов, чтобы описать то, что со мной происходило, ни в одном из известных мне языков просто не существовало. Не задумываясь, я открыла лимузиновый бар, ухватила первую попавшуюся (даже на этикетку смотреть не стала) бутылку, выудила стакан, плеснула в него, не жалея, и вогнала в себя. Одним глотком. Ни вкуса, ни крепости не чувствовалось совершенно. Я повторила. На этот раз во рту стало несколько горько.
– Вискариком балуешься? – возникла в окне воспрявшая с асфальта Анька. – Мне тоже налей. А пожрать там ничего нет?
– Фрукты, – сквозь зубы ответила я, запечатывая Анькин рот сочной желтой грушей.
Я была готова ее убить. Но за что? Убивать следовало вовсе не ее. Она-то и знать не знала, кто такой этот Дима. Ну переспала, с кем не бывает? Уж я-то знаю, как мужики умеют голову задурить! Если бы не моя операция, то вчера точно Дима ни в какое казино уже бы не пошел. Да и сейчас, наверное, мы бы все еще зажигали в моем номере. Я аж зубами скрипнула от обиды и бессилия.
– Дашка, давай еще по вискарику! – предложила Анька, вваливаясь в лимузин. – Пока этих клоунов нет.
Что, мне жалко, что ли?
Виски вообще-то я не пила. В принципе не люблю крепкие напитки. Они противопоказаны для хрупкой массы моего тела. И потом ни вкус, ни запах меня как-то не вдохновляют. Однажды в командировке, еще на первом году работы, я оказалась в деревне, и меня там напоили самогоном. По вкусу – чисто виски. Боже, как мне потом было плохо! С тех пор я на этот напиток просто забила. Не мое. А тут… Чего только не сделаешь в состоянии нервного срыва! Сейчас, наверное, я бы и уксус выпила не морщась, а опомнилась бы только тогда, когда хоронить понесли.
В моей голове уже славно шумело, мысли становились четкими и ясными.
Значит, Дима мне изменил. Причем сразу после прощания. Потащился в казино. Зачем? Да ясно, зачем! Я же сама ему и сказала, что новичкам везет. Вот он и решил выиграть денег, чтобы было, на что меня погулять. Наивный! А откуда у него взялся этот белый костюм? Купил? Зачем?
И на этот вопрос мой быстрый умный мозг тут же нашел ответ. В первый раз-то нас пустили в казино в неподобающем виде исключительно по моей карточ ке, то есть одному ему, понятно, вход был воспрещен. Значит, костюм он взял напрокат. Как я – платье. То есть эта часть вполне понятна. Переоделся, зашел, выиграл. Миллион, Анька сказала?
Миллион!
То есть Дима Полиняк за одну ночь стал евровым миллионером?
Интересно, что он собирается на эти деньги мне купить?
А если он вообще теперь на меня смотреть не захочет? Только дураку неизвестно, как внезапное богатство меняет людей… Но, извините, если бы не я, он бы в это казино вообще никогда не пошел! И, значит, ничего бы не выиграл? То есть, рассуждая по справедливости, минимум, половина – моя! Может, так прямо и сказать: «Ты низко пал в моих глазах, измену я не прощу, поэтому делим деньги поровну и расходимся, как яхты в заливе». Он, конечно, кинется в ноги, станет умолять о прощении. Но я буду непреклонна.
Так?! А замужество? А мое монархическое предназначение? Принадлежу ли я теперь сама себе? Имею ли право ставить личные интересы выше общественных?
Этот вопрос торчал в моей голове раскаленным гвоздем. Чтобы приглушить жжение, я загасила его еще одним хорошим глотком виски, который протянула мне добрая Анька. Удивительно, но буквально через пару минут гвоздь, зашипев, растворился, и вместе с ним куда-то улетучились тревога и злость, меня съедавшие.
А что, собственно, произошло? Сама же распалила мужика до невозможности, вот он и сбросил сексуальное напряжение с первой подвернувшейся шлюхой. То есть это и не измена вовсе, а так, сеанс сексотерапии. Любой на его месте поступил бы так же. Ведь ко мне-то он отнесся с должным пиететом! А вполне мог бы изнасиловать. От нахлынувшей страсти. Что он, железный? Но! Раз даже попытки не предпринял, а, наоборот, подарил кольцо, значит, рассчитывал на длительные и серьезные отношения. Так чего я заморачиваюсь? Наоборот, надо у Аньки расспросить, что да как он умеет в постели. Никакая информация о будущем муже лишней не бывает.
– Девушки, вы без нас совсем заскучали? – явились из какого-то тумана два совершенно одинаковых мужика.
Поначалу я испугалась, что перепила, и у меня начало двоиться в глазах. Я даже прижала пальцами веки, натянув их к вискам, чтобы сфокусировать взгляд. Мужики никуда не исчезли, и я вспомнила, что это – близнецы-миллиардеры. Их фамилия, как и имена, куда-то из моей головы подевались, но меня это мало заботило. Были дела и поважнее.
Анька снова начала бездарно кокетничать, предлагая братанам на брудершафт допить остатки виски из бутылки, я же, отказавшись от спиртного, чтобы никому и в голову не пришло, что мною уже употреблено вполне много, увлеченно глазела в окно. Собственно, именно так поступил бы на моем месте всякий культурный человек, потому что наш лимузин въехал в Канн.
Мы оказались где-то сверху, на холме, и отсюда знаменитый город предстал рассыпанной вдоль моря разноцветной веселой мозаикой. Я могла поклясться, что уже видела этот пейзаж, эту зелень и крыши, рисунки синих бухточек. Deja vu? Или генная память?
– Терпеть не могу Канн, – сморщилась Анька. – Как только отсюда взгляну – тошнит. Будто в родном Сочи оказалась.
Вот! И правда, очень похоже, если смотреть сверху. Вблизи, конечно, все совсем другое. Например, эта башня, – я скосила глаза на строение, мимо которого мы как раз проезжали. – Видно, что ей тысяча лет, при этом все камни на месте и никаких непристойностей на стенах. У нас такое возможно? Шиш!
С другой стороны, чтобы содержать все это в порядке – нужны деньги. А откуда им в Сочи взяться, если наши олигархи просаживают все личное благосостояние здесь? Не зря Шпенглеры возмущаются. Вот я и подам пример. Жить, понятно, мы станем тут, в Монако, а отдыхать только дома! На родине. Например в Сочи. Тем более что к Олимпиаде там всякого развлекалова понастроят. За нами и все остальные потянутся. Просто кто-то должен быть первым. А уж потом вся европейская знать опомнится и будет бронировать места в отелях, скупать дома и виллы. Интересно, а в Сочи есть виллы? Ну, если и нет, так построят! Глядя на нас с Димой.
После этих патриотических мыслей к городу Канн я приглядывалась особенно тщательно: перенимать опыт всегда полезно. Какой там девиз у Канна? Что-то вроде – «Жизнь – это праздник». Весьма актуально. И подтверждение – на каждом шагу. Очень симпатично свешиваются с фасадов цветы. И не с балконов, а просто из окон. Что, у нас так нельзя? Можно! А вот домишко весь унавожен большими щитами с фотками актеров: Том Круз, Сильвестр Сталлоне, моя знакомая – Шерон Стоун. Видно, это те, кто тут на фестивале отметился. Так и у нас есть Сочинский кинофестиваль. Почему бы несколько домов вот так же не украсить? И информативно, и красиво, и практично. Кстати, за такими щитами изъяны штукатурки можно спрятать. Тоже надо будет ввести в обиход. Интересно, а где тут та самая знаменитая лестница, по которой звезды шествуют к мировой славе? Не могу же я быть рядом и не увидеть!
– Извините, – робко тронула я за плечо Кристофера, – меня что-то укачало. Если это возможно, я хотела бы пройтись пешком.
– Мы уже почти приехали, – удивился он.– Сразу за Croisette – место сбора.
– Хорошо, – я сделала вид, что дурнота может настичь меня в любой момент, и, кажется, перестаралась.
Мне и в самом деле поплохело! Знала же, что этот виски ничуть не лучше самогона, зачем, спрашивается, пила? Голова кружится и уже ощутимо побаливает, и подташнивать начало. Или это я с ходу так вжилась в роль? Может, в Канне потому и кинофестиваль проводят, что воздух тут особенный, способствует мгновенному расцвету таланта?
– Вы Croisette будете объезжать? – спросила я.
Братья кивнули.
– Давайте, я прогуляюсь пешком, а встретимся уже на площадке?
– Не заблудитесь? – обеспокоился Ричард.
– Что вы, – мои губы тронула снисходительная улыбка. – Я тут практически дома…
