погибла под колесами автомобиля. И вот – кораблекрушение. Чудо, что я все еще жива! Ну как тут удержаться от слез? Может, это неосознанные слезы благодарности за чудесное избавление?
И я завыла. С дребезжанием и всхлипами, как заклинивший дверной звонок. Вот тут Тимур перепугался не на шутку. Он набросил мне на плечи плед, который в результате непрекращающейся дрожи тут же оказался на полу, и унесся в поисках успокоительного. Вернулся быстро, какой-то немного виноватый. Я по-прежнему сучила ногами, пытаясь подавить рыдания, и мотала головой, как слепая лошадь.
– Дашенька, ну-ка, выпей! – он протянул стакан с ошметками какой-то мутновато-коричневой жидкости.
– Что это? – капризно выстучала я зубами.
– Лекарство. Тебе станет спокойно и хорошо.
– Какое лекарство? – во мне проснулось, видимо, профессиональное любопытство.
– Кока, а в ней успокоительный порошок. Как валерьянка. Давай!
– Почему так мало? Наверное, горько?
– Больше нельзя. Тебе и этого хватит.
Я отхлебнула омерзительной жидкости. Кока-колу я не любила и почти не пила, но раз надо, значит – надо! Лекарство, растворенное в ней, похоже, было очень горьким, но я мужественно выхлебала все до дна. Во рту как-то странно похолодело, будто я попала к стоматологу и получила предварительный обезболивающий укол. Следом точно так же онемела гортань.
– Умница! – похвалил меня Тимур, снова укутал пледом и как младенца в конверте угнездил на своих коленях.
Лекарство, судя по всему, было очень действенным и качественным. Уже минут через пять онемение сменилось щекотливым покалыванием, и по телу стало разливаться какое-то радостное тепло. Противная дрожь оставила конечности, слезы прекратили литься нескончаемым потоком, а еще через некоторое время мне стало совсем хорошо. Я поняла, что это и есть – счастье: многократно избежать гибели, остаться в живых и полюбить самого лучшего в мире мужчину!
Я вскочила с Тимуровых колен и закружилась по каюте.
– Как хорошо! Как здорово жить! Тимур, я согласна стать твоей женой!
Когда он нежно целовал меня в губы, трепетно касаясь сильными руками моей талии, заскочил один из матросиков и радостно возвестил:
– Монте-Карло! Швартуемся!
Никогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой. Мне хотелось петь, летать и рассказывать каждому встречному, что жизнь – прекрасна.
– Дашенька, что будем делать? – Тимур, я видела, откровенно любовался мною, но в его глазах было какое-то тщательно скрываемое опасение: может, решил, что я психически нездорова, если от горьких слез без перерыва впадаю в безумную эйфорию?
– Не бойся, – успокоила его я. – Все в порядке. Просто мне очень хорошо.
– Поехали ко мне, – предложил Тимур. – Или к тебе, как хочешь.
И тут я опомнилась. К нему или ко мне – разница небольшая. И по уму, конечно, мы, как жених и невеста, должны были бы сейчас уединиться, чтобы до изнеможения насладиться друг другом. У любви свои прекрасные законы. Но…
– Тимур, – я потупила взор, – ты знаешь, из какой я семьи.
– Конечно, – кивнул он. – Мы с Ильдаром такие дела по-родственному замутим!
– Я не о делах. Я о традициях. У нас очень строгие нравы. И если я… если мы с тобой до свадьбы…
Конечно, он все понял. Сначала нахмурился, а потом широко улыбнулся.
– Нет базара, Даш. Забубеним свадьбу на всю вселенную. А потом, как положено, первая брачная ночь. Что я, не понимаю, что ли? Честная девушка должна до конца оставаться честной. И я счастлив, что нашел такую. Это же сейчас, как… новое месторождение платины открыть! Редкость вопиющая!
Так… Судя по всему, о моем первом коротком замужестве ему ничего не известно. Надо наших предупредить, чтобы молчали. Выходит, мне снова придется ложиться на операцию, восстанавливать девственность? Вот беда… Оно мне надо? Правильно все говорят: пластическая хирургия – как наркотик. Стоит один раз отдаться – не остановишься. Вот и я: грудь сделала, теперь по рукам пойду. В смысле, по рукам хирургов. Интересно, сколько эта операция стоит? Наверняка не дороже, чем одна грудь. На две явно не должно потянуть. Другой вопрос: сколько я после операции восстанавливаться буду? Если столько же, сколько и с грудью, то замуж я как раз к пенсии поспею.
Короче, нечего мне в этом Монако торчать. Надо возвращаться домой – и в клинику. Чтобы к свадьбе я была во всеоружии. Во всех интимных местах.
– Если ты не против, то я бы уже сегодня объявил о помолвке, – обнял меня мой будущий супруг.
– Нет, – твердо сказала я. – Сначала я должна поставить в известность семью. И получить благословение.
– Как скажешь, моя звезда. На все заранее согласен. Что ты хочешь получить в виде свадебного подарка?
– Яхту! – вдруг вырвалось у меня. Почему – черт поймет!
– Яхту? – он нисколько не удивился. – А какую? Предпочтения есть?
– Мне сегодня на яхт-шоу одна очень понравилась. Синяя такая, длинная, гладкая, как сосулька. «Ice», кажется.
– Королева! – восхищенно чмокнул меня Тимур. – И вкусы королевские. Это же лодка Сулика Керимова, ну того, который депутат и «Нафтой» владеет.
– И что? – я капризно искривила губы. Может, губы тоже заодно чуток подправить?
Нижнюю трогать не надо, а верхнюю немного подкачать, чтобы смотрелась сексуальнее?
– Боюсь, не продаст. У него в прошлом году на ней Гейтсы гостили, так Мелинда просто умоляла продать, а Билл готов был тут же заплатить. Сулик не согласился. Говорит, пользуйтесь, сколько хотите, причем бесплатно, но продавать не стану.
– Чего ему, жалко, что ли?
– Вряд ли. Скорее, из принципа. Решил Гейтсу показать, что даже самый богатый человек в мире может купить не все. И потом, это же прикольно: Билл Гейтс у тебя арендует яхту!
– Но ты же свой, и не самый богатый. Попроси!
– Попрошу, – серьезно кивнул Тимур. – Тем более что Сулик давно хочет в мой кедровый бизнес войти.
– А он нам не родственник? Ну, по княжеской линии? Мог бы ведь и просто подарить на свадьбу.
– Решим вопрос, Даш. Не переживай. Ты мне лучше скажи, виллу, которую мы позавчера смотрели, брать? А то я ведь в тот же день документы подписал, а теперь думаю, вдруг она тебе не понравилась?
– Берем, – убежденно сказала я. – Пусть будет, а то у всех есть, а мы что, нищие?
– Умница, – умилился Тимур. – Настоящая княжна. А хочешь, прямо сейчас к Ребекке зайдем, посмотрим, что у нее из яхт есть на продажу. Она на шоу не выставляется, типа светиться не хочет, но у нее тридцать лодок!
– Тридцать? Больше, чем у Ефрамовича? Она кто?
– Да это ее бизнес. Она ими торгует и сдает в наем. Ребекка Паттинсон, не слыхала? Вот, баба! Трактор! Представь, тут на рейде всего двести мест для стоянки, заливчик-то – фитюлька, так тридцать из них – ее. Пошли?
– Пошли. Надо же мне с твоими друзьями знакомиться.
Увы, легендарная Ребекка отсутствовала, как сказал помощник, срочно улетела в Германию на верфь, где строят ее очередную яхту. Однако ее резиденция на белоснежной красавице лодке, припаркованной у самого берега, была полна народу.
– Дашунь, пошли, мне надо с Арамом кое-что перетереть, – он показал на двух черноволосых красивых парней, стоящих в кружке веселых и нарядных как бабочки девиц.
– Да чего вы на меня напали! – отбивался от женщин один из парней. – Не я эти законы придумал, но вполне поддерживаю. Если мы вам, русским, разрешим тут все безоглядно покупать, самим куда деваться? Поэтому моя организация и помогает тем, кому до тридцати.
– Но почему такие привилегии, Грегори? Чем я хуже какой-нибудь местной красавицы? – кокетливо
