Гигантское здание суда, где оформляются разрешения для въезда в Сикким, открывалось в 10 часов. Придя раньше, мы медитировали на улице, призывая силу Кармапы, чтобы разрешение было на месте. Мы достаточное время пробыли в Азии и знали, что извещение, которое мы получили в центральных Гималаях, отнюдь не означает, что информация успела дойти до восточной части гор. К нашей огромной радости, всё было в порядке, и мы без всяких затруднений получили визы.
Теперь нужен был джип, следующий в Сикким: они отправлялись недалеко от места нашего прибытия. Стоянка находилась рядом с бойней, на Нижнем Базаре, где живут носильщики, таксисты и лесорубы. Первая остановка была на перевале у Гху-ма. При свете дня мы увидели, что и здесь есть ступы. И хотя они казались какими-то детскими и им было далеко до замечательных произведений искусства Непала, они, по крайней мере, украшали перевалы и холмы. Когда облака, плывшие вдоль дороги, на мгновение рассеялись, перед нами завораживающе предстал тибетский монастырь.
Свернув налево после Гхума, дорога спускается очень круто. Высота быстро падает от 2,5 км до нескольких сот метров. Здесь находится стратегически важный мост через широкую реку Тиста, стремительно текущую вниз из Тибета. Из горного воздуха Дард-жилинга мы снова опустились в то, что ощущалось как тропическая жара. Открытые склоны с чайными кустами уступили место банановым растениям с короткими, толстыми треугольными плодами и мандариновым деревьям (всегда кажется, что на них ничего нет). Здешние бананы намного вкуснее, чем те плоды, которые мы получаем в Европе, и мы рады были недорогим фруктам после жирной пищи, которую ели в горах.
Перед мостом сведения о нас были записаны в солидного вида книгу, - процедура, редко занимающая меньше получаса. У нашего шофёра было время найти ещё несколько пассажиров для своего джипа, и без того уже безнадёжно переполненного. Подивившись тому, как индийцы стали бы защищать жалкий подвесной мост от китайских бомб или местного коммунистического динамита, мы поползли вверх по крутой дороге в Калимпонг, держась слева от реки и проезжая мимо ряда военных лагерей. Хоть и скрытые в лесу, они, как обычно, производили бедное впечатление. Это и не удивительно: ведь Индию завоевали всего пять тысяч английских солдат. Вновь наши бумаги были переписаны и проверены. Это проделывалось дважды с каждой стороны от моста в Сикким, и мы рады были предоставить стольким людям столь увлекательную работу. Поистине дело великого значения!
Здесь, в отличие от официально 'сухой' Западной Бенгалии, в меню ресторанов предлагалось местное виски, - надо полагать, в качестве великого вклада Сиккима в сферу химической войны. Иностранцы называют это варево 'обезьяньим виски' и говорят, что если его случайно пролить мимо стакана, то на этом месте со стола сходит и лак, и краска. Было здорово видеть первые дорожные знаки, написанные тибетскими буквами, и мы стали действительно осознавать, что очень скоро увидим Карману. Наши попутчики из джипа, наверное, рассказывали потом истории о белых великанах, которые сидели, держась за руки и постоянно перебирая чётки, и с таким энтузиазмом встречали совершенно обычные вещи. Остальных пассажиров заботили мысли о непрекращающемся дожде и видах на урожай.
Примерно за 8 километров до Гангтока водитель вдруг остановился возле узкой, разбитой дороги, ответвлявшейся влево. Показывая рукой направление, он сказал: 'Там Румтек, где живёт великий Лама Кармапа'. Так как у нас было очень много багажа, - в основном, подарки, - а дождь лил как из ведра, мы предложили ему двойную плату, чтобы он подкинул нас туда, но, не имея разрешения двигаться по этому участку пути, он не решился, посоветовав нам переночевать в Гангтоке и вернуться утром, когда погода будет получше. Мы, конечно, пропустили его слова мимо ушей. Ничто не могло заставить нас сделать даже один шаг, отдаляющий нас от Кармапы. Не успели мы, обратившись в новогодние ёлки, обвешанные всевозможными подарками плюс нашими вещами, пройти и нескольких шагов, как навстречу приехал пустой джип. Этот водитель оказался храбрее (или его дядя не был владельцем гостиницы) и согласился за 30 рупий пойти на риск и отвезти нас по разбитой дороге к монастырю. Дождь полил ещё сильнее, словно целый водопад низвергался с неба. Это было что-то невероятное: ни полог джипа, ни зонты, ни полиэтилен, лежащий вокруг нас, не спасали от потоков воды. Двигаясь больше по памяти, водитель медленно преодолел 11 километров извилистой дороги, а тем временем все наши вещи без исключения прошли через хорошую баню.
Внезапно фары осветили серо-белую стену с тёмными оконными проёмами в форме замочных скважин. Затем последовали открытые ворота. Мы приехали в Румтек. Это было поздно вечером, монастырь уже затих, и мы никого не встретили, когда поднимались по лестнице и складывали вещи в комнате, предназначавшейся, как мы решили, для ожидания. После того как мы постучались в разные двери, нас вышли поприветствовать несколько монахов; некоторые лица показались нам знакомыми по Катманду. Они окружили нас, что-то обсуждая, в то время как другие исчезли, чтобы найти кого-нибудь знающего английский. Наконец, пришёл Джигмела, племянник Кармапы, а ныне и его официальный представитель в Европе. Ему потребовалась вся его дипломатия, чтобы убедить нас в том, что уже слишком позднее время для встречи с Кармапой - 'Драгоценностью, Исполняющей Желания', как называют его тибетцы. В конце концов мы успокоились, согласившись, что утро будет более благоприятным временем, и, вздохнув с облегчением, хозяева предоставили нам комнату в гостинице напротив монастыря.
Утром, после полугода глубочайших пожеланий, мы, наконец, вновь увидели Кармапу. Мы взволнованно бросились внутрь и сразу почувствовали его мощь. Он сильно благословил нас и сказал: 'Это хорошо, что вы приехали, можете рассчитывать на меня как на своего учителя. Ну, что вы хотите?' Было трудно выразить в словах, чего мы хотели. Мы даже и не думали об этом.
Мы ска зали, что хотим быть с ним и работать для него, и что он лучше знает, что делать. Кармана сказал: 'Хорошо. Завтра полнолуние, особый день, когда заканчивается отшельничество сезона дождей. Завтра я дам вам геньен'. Мы не имели понятия, что такое геньен, но раз это исходило от Кармапы, то было непременно чем-то хорошим. Мы обрили головы, не зная, что так делают лишь монахи и монахини, оставив лишь прядь волос на макушке. Сестра Палмо, пожилая монахиня-англичанка, помогла нам с традиционными дарами, которые могли нам понадобиться. Она была поразительной женщиной старого образа мыслей (на смену которому потом пришёл период глобального безумия); имея индийское гражданство, она могла жить в Румтеке годами. Сначала она была с Далай-Ламой, но потом перешла к Кармапе, так как предпочитала медитацию дебатам. В то время она, наверное, делала для тибетских беженцев и их культуры больше, чем кто бы то ни было. Тем не менее, не во всех начинаниях ей сопутствовал успех. Кроме всего прочего, в 1967 году она отправила в Шотландию четверых тибетских воплощенцев, после того как они прошли обучение в её школе в Далхузи; трое из них, однако, принесли немало трудностей тибетскому буддизму. Особенно в Великобритании и Северной Америке они серьёзно замедлили - и продолжают замедлять - развитие буддизма Алмазного Пути, - развитие, которое должно быть основано на западном принципе прозрачности, предназначенном для самостоятельных людей.
Ханна была очаровательна, вне слов, с безупречным белым куполом её головы, сияющим во все стороны. Внутри явно просматривался незаурядный ум. Мы изучали достопримечательности монастыря, с волнением ожидая следующего утра. Медитируя, когда могли, мы старались быть открытыми для предстоящего подарка Кармапы.
Быстро наступил вечер, и вскоре большинство огней в монастыре погасло. Протяжные звуки длинных труб возвещали людям долины о том, что Защитники здесь, охраняют их. Огонь горел лишь в окне Кармапы на самом верху, освещая окрестности. Когда около полуночи я проснулся для быстрой командировки, свет всё так же горел, и когда рано утром от волнения спать было уже невозможно, свет продолжал гореть, хотя
