В Англию из Франции вернулся сводный брат короля Джеффри, чтобы стать архиепископом Йоркским, однако всемогущему канцлеру это не понравилось, и как только Джеффри высадился в Дувре, его схватили люди канцлера и швырнули в Тауэр.
Правда, через пару недель, дав убедиться бедному Джефри, кто в Англии обладает реальной силой, канцлер смилостивился и выпустил его, тот прибыл спешно ко двору, но не переставал жаловаться на канцлера и постепенно находил понимание и сочувствие.
Принц Джон, умело играя на оскорбленном самолюбии лордов, да не смеет епископ бросать в подземную тюрьму брата короля, пусть и сводного, сумел собрать отряды вооруженных сторонников и начал методично ставить свою охрану у важных мест и зданий Лондона, запрещая под разными предлогами людям Лонгчампа заходить в арсенал, дескать, епископ должен заниматься духовными делами, а не вооружением. А также загородил своими отрядами мосты, и люди Лонгчампа должны были испрашивать у принца Джона разрешение.
Это взбесило канцлера, он поставлен королем править всей Англией, однако на его призыв собралось не так уж и много верных лордов. Начались стычки и бои в Лондоне. Войска принца Джона довольно быстро разгромили наспех собранные отряды канцлера, а сам Лонгчамп едва успел укрыться с наиболее верными ему людьми в Тауэре.
Неделю погодя принц Джон при огромном стечении народа всех сословий в соборе Святого Павла объявил, что смещает со всех постов канцлера Лонгчампа, как не справившегося с той трудной и почетной работой, которую на него возложил его старший брат король Ричард.
Такая формулировка устроила всех, принц не восстает против короля, он лишь убирает слишком уж жадного до денег слугу, что копит деньги на выкуп из плена короля Ричарда, в то время как принц старается побольше оставить в Англии на ее развитие.
Потому представители всех слоев населения, от цеховых гильдий и до высших лордов, охотно принесли присягу в верности королю Ричарду и принцу Джону, признав его единственным законным наследником трона.
Лонгчамп сложил с себя полномочия, освободил занимаемые им по праву верховного правителя Англии Виндзор и Тауэр. Однако принц Джон велел ему оставить заложников, чтобы быть уверенным в прекращении этой междоусобной войны.
Лонгчамп согласился на все условия, оставил заложников и спешно бежал из Англии. Принц Джон стал править в Англии единолично от имени короля Ричарда, не забывая громко и часто говорить о верности старшему брату и полной ему покорности.
Гай ломал голову, не зная, хорошо это или плохо, не столько для него, ноттингемского шерифа, как для самого короля Ричарда. Он в плену, а его младший брат постепенно усиливается и подгребает под себя власть.
Хильд успокаивал, говорил, что все утрясется, сейчас нужно думать прежде всего о себе и близких, а у шерифа в близких все графство…
Сегодня днем солнце сумело прорваться сквозь тучи и светило весь вечер, потому намного позже пламя в ночи показалось Гаю отголоском заката.
Он некоторое время смотрел тупо, просто любуясь кроваво-красным заревом, потом в страхе сообразил, что зашедшее солнце ни при чем, поспешно выскочил во двор.
— Коня! Быстрее!
Беннет выбежал за ним следом, посмотрел, куда и Гай, ахнул.
— Это же Ягодное!.. Такая богатая деревня, у меня там есть одна с вот такими…
— Где Аустин?
— Еще не вернулся из округа айлайцев, — ответил Беннет. — Я с вами. Вдруг чего…
— Тогда не отставай! — крикнул Гай.
Конь смиренно принял его тяжесть, на воротах увидели и поспешно бросились отворять.
Гай успел увидеть, как выскочил заспанный Дарси и, ухватив неоседланного коня, вскочил ему на спину и ринулся вдогонку.
Они выметнулись из замка во весь опор, в ночи даже стук копыт кажется призрачным, небо черное, как и земля, только полоса протоптанной дороги смутно белеет во тьме.
Когда они домчались до полыхающей деревни, донесся треск горящих бревен и отчаянные крики, плач, в страшном зареве пожара мечутся темные фигуры.
Конь захрипел и шарахнулся от распростертого посреди дороги вниз лицом человека. Беннет проехал вперед и крутил головой по сторонам.
Гай бросил Дарси:
— Взгляни, что с ним?
Конь осторожно переступил, Гай выехал вперед, обойдя Беннета, и остановил коня между домами. Чувство острой опасности стиснуло грудь. Что-то неправильно, так не должно быть…
— Эй! — крикнул он одному из пробегающих мужчин. — Гасить нужно вот с того дома! Чего мечетесь?
Мужик остановился, будто ударился о стену, взглянул очумело.
— Гасить?
— Да! — крикнул Гай зло. — Гасить!.. Или хочешь, чтобы все дома сгорели?
Мужик огляделся.
— Н-нет… Но сперва посмотрю, где жена и дети…
Что за идиот, мелькнула злая мысль. Жена и дети должны быть при тебе, если только не спал у другой женщины…
Сзади прокричал Дарси:
— Ваша милость, он убит!.. И тут еще двое…
Гай соскочил на землю и ринулся к колодцу. Подбежал Беннет, принял ведро с водой, ринулся к дому, где только-только начала заниматься крыша, выплеснул с размаху и прибежал снова. В зареве пожара Гай рассмотрел еще две распростертые фигуры, теперь уже видно, что под ними расплываются лужи крови.
— Кто-то напал, — прокричал Беннет, — не сами ж…
Подбежала рослая женщина с испачканным копотью лицом и встала между Гаем и Беннетом. Потом из темноты выбежали двое мужчин, чуть позже примчался еще один, уже с ведром, дело пошло быстрее.
Дарси и еще несколько человек принялись растаскивать сарай между домами, откуда пожар мог перекинуться на другие строения, слышался лишь треск огня, стук топоров и тяжелые удары падающих о землю бревен.
Гай крикнул одному из мужиков:
— Что случилось?.. Разбойники?
Тот прокричал:
— Ваша милость… началось!
В голосе прозвучало такое мрачное торжество висельника, что Гая осыпало морозом.
— Что началось?
— Терпение урвалось! — крикнул мужик. — Народ озверел от поборов… уже пять деревень взялись за топоры! И, говорят, лорды тоже за нас. Пошли вроде бы в сторону Лондона.
— А вы при чем?
— Нас по дороге зацепили, — пояснил мужик. — Когда люди звереют, уже не видят разницы, кого бить и грабить…
Пожар постепенно загасили, хотя три дома и десяток сараев сгорели дотла, но остальные спасли. Дарси сновал везде, как шершень, разузнал, что разбойников было два десятка, сейчас они ушли вон туда в лес, увели трех молодых женщин, забрали всю еду, намереваются соединиться с отрядами знаменитого Кнуда Железнорукого.
Оба смотрели на Гая в ожидании решений, он поколебался, посмотрел на их ждущие лица и покачал головой.
