Внезапно из кустов в шаге от дороги выметнулся человек в зеленой одежде, конь дернул головой, но тот успел ухватить за повод. Еще двое выбежали справа и слева, оба с длинными ножами в руках, Гай поморщился, один заходит сзади, совсем дурак деревенский.
Человек, ухвативший коня за повод, прокричал дерзко:
— Кошелек или жизнь!
Гай ответил холодно:
— Согласен. Отдавайте кошельки.
Тот захохотал громко:
— Да к нам шутник пожаловал! Ну мы сейчас с тобой пошутим…
— Некогда, — ответил Гай. — В другой раз… Сзади!
Конь, услышав знакомую команду, мощно ударил задними копытами, Гай в мгновение ока в тот же миг впечатал сапогом в морду того, что справа, а тот, что слева, только успел охнуть, когда в руке рыцаря молниеносно появился меч.
Стальной клинок раскроил голову до нижней челюсти, конь попер вперед, подмяв посмевшего держать его за повод, Гай наклонился и сильным ударом меча рассек плечо разбойника так, что отвалилось вместе с рукой.
Четвертый, которого конь достал копытами, выл и стонал, катаясь по земле и зажимая руками разбитое стальными подковами лицо.
Гай слез, связал его и, зацепив веревку за седельный крюк, вставил ногу в стремя.
— Ну… пожалуй, этим трем мы больше не понадобимся.
Разбойник сперва долго бежал следом, но когда впереди показалось село, Гай пустил коня в галоп, услышал сзади удар о землю и болезненный крик, но не стал даже оглядываться.
В селе народ выбежал навстречу, Гай крикнул грозно:
— Кто здесь констебль?
— Он сейчас в лесу, — крикнули ему из-за высокого забора, — там кого-то зарезали и обобрали…
— А коронер почему молчит?
— Коронер тоже там…
Гай огляделся, ткнул пальцем в трех рослых мужиков.
— Ты, ты и ты! Поручаю вам поставить виселицу. Можете привлечь еще народ. Помост пошире, а перекладину сразу на три-пять петель… Нет, не для этого дурака, что пытался ограбить самого шерифа. Этого — на дерево!
Он проследил, как истерзанного волочением по земле разбойника потащили к высокому дереву, один из парней быстро залез наверх и закрепил там веревку.
Притащили стул, заставили туда взобраться разбойника, тот почти не соображал от боли, что его заставляют делать, надели на шею петлю и тут же по кивку шерифа выдернули стул.
Ноги несчастного задергались в воздухе, он хрипел, корчил рожи и пытался достать ногами до ствола.
Гай вскинул руку.
— Принц Джон, — сказал он притихшим крестьянам, — заменяющий законного короля Ричарда Львиное Сердце на время его отсутствия, повелел мне очистить эти земли от разбойников, чтобы мирные жители могли трудиться без боязни быть ограбленными. Клянусь своей жизнью, что я это сделаю… или погибну на этом богоугодном поприще.
Крестьяне слушали молча и серьезно, один в переднем ряду, поймав острый взгляд шерифа, вздрогнул и сорвал с головы шапку.
— Да-да, ваша милость! Вы такой, сделаете!
Гай сказал властно:
— Подхалим? Ну-ка, иди поближе.
Крестьянин вздохнул и сделал пару шагов вперед. Гай окинул его цепким взглядом.
— Хорош, — сказал он, — все в тряпках, только ты в новенькой коже. Сколько оленей убил за этот месяц?
Крестьянин вздрогнул.
— Я? Да ни одного!
— Почему?
— Дык я… вообще их не бью!.. Нельзя, говорят. Запрещено.
Гай кивнул.
— Ага, запрещено. А ты так и слушаешься этих запретов?
— Ну а как же, — сказал крестьянин уже более уверенным голосом. — Меня ж отец и мать учили когда-то, что некоторые вещи можно, а некоторые — нельзя…
— …но если очень хочется, — продолжил Гай, — то можно?.. Не думаю, что эти кожаные штаны тебе сшили в городе. Чувствуется местная работа. Может быть, сам и шил?.. Или только бьешь оленей, а выделывают кожи и шьют другие?
Крестьянин насупился.
— Да не бью я, ваша милость! Но вообще-то это несправедливо…
— Что?
— А то, что лорду позволено стрелять оленей, а нам нет?.. Разве не все мы от Адама и Евы?
Гай тяжело вздохнул, остро пожалел, что нет с ним Хильда, тот бы ответил правильнее, со ссылками на Библию и высказывания отцов церкви.
— Может быть, — согласился он, — в этом и есть несправедливость. Но давай разберемся… Когда лорд выезжает на охоту, он везет с собой гостей, сзади на телегах тащат посуду, котлы, мешки с крупами, овощи, да и мясо тоже, сам знаешь. Вот они гонят оленя, вот догоняют, лорд прыгает на него и красиво перерезает горло… Все рукоплещут, поздравляют, после чего оленя тащат на место стоянки, разделывают, жарят на вертеле, а в это время актеры кувыркаются, жонглеры что-то там бросают и ловят…
— Булавы, — подсказал крестьянин, — сам видел из-за дерева!
— Вот-вот, эти самые, — сказал Гай, не обращая внимания на оговорку браконьера. — Потом едят оленину, пьют вина, рассказывают, кто где воевал, какие подвиги совершил, орут песни, бахвалятся трофеями, пляшут… в общем, домой их развозят затемно. В следующий раз на охоту поедут разве что через месяц. Верно?
Браконьер кивнул.
— Ну…
— А теперь берем тебя и твоих односельчан, — сказал Гай. — Вы бьете оленей без шума, без танцев, без песен, спокойно и деловито. Бьете почти каждый день. Бьете и самок, и молодых оленят, что никогда не позволят себе лорды. Жители одной только деревни убивают оленей в сто раз больше, чем лорд с его шумными гостями. Так в Англии скоро оленей вообще не останется! Но я как-то не больно пекусь о поголовье оленей…
Браконьер приободрился.
— Ваша милость?
— Меня другое беспокоит, — сказал Гай откровенно. — Вы бьете оленей еще и потому, что не хотите платить налоги за скот!.. Приходит сборщик налогов, а вы ему пустой двор показываете… Умно, ничего не скажешь.
Браконьер потупился и пошаркал ногой землю.
— Ваша милость, но у многих в самом деле, бывает, во рту хлебной крошки не бывает…
— Еще бы, — сказал Гай саркастически, — уже привыкли жрать оленину без хлеба! Но вот что я скажу, дружище. Отныне те хозяйства, где нет скота, будут облагаться двойным налогом. Нет, тройным!.. А кто не сможет выплачивать, того в суд, а там решат…
Браконьер вздрогнул.
— Знаем ваши суды!
— Они же и ваши, — ответил Гай. — Из местных выбираете, не из Франции вам их привозят!
