коммунизм, то социализм с человеческим лицом, то демократию, работали искренне и честно, хотя во времена дикой приватизации прихватили несколько миллиардов долларов, «чтобы ворье не растащило», но все равно остались владельцами не только счетов в Швейцарии, но и определяющих отраслей страны.
Самое главное, в чем не люблю признаваться и не признаюсь, я все еще чувствую себя ботаником, которому бы сидеть дома за микроскопом, изучать амеб, но вот обстоятельства выталкивают наружу, на люди, где должен держать нужную морду лица, улыбаться, жать руки, говорить приятные слова, хотя хочется послать, что делать в этом внешнем мире.
И вот я уже руководитель целой группы, которую я как бы и не создавал, оно само так получилось, когда получил грант за уникальное исследование и обязался продолжить и расширить работу.
А Эльвира с ее чутьем и пониманием людей сразу просекла мою трусливую суть, в те старые дни она обращалась со мной, как с надувной куклой, властно и бесцеремонно, а сейчас вот повторяется то же самое, и я только беспомощно изображаю руководителя, что вот подумал и решил ее принять.
Лаборатория, вернее, отдельно стоящее здание под нее, отыскалось так быстро, что я заподозрил, не решила ли она все загодя, а ко мне пришла только тогда, когда оставалось подписать договоренные и согласованные бумаги о вступлении в права собственника.
– Шеф, – сказала она бодро, – поехали! Пора принимать новое помещение. Ты меня повезешь или я тебя?
– Кто у нас самец? – огрызнулся я.
– Ты, – заверила она поспешно, – ты! Даже альфа. А я твоя самка.
– Моя?
– Мы все твои, – заверила она.
– Поехали, – буркнул я.
И хотя сейчас по центру города вообще нельзя на ручном, но все-таки я слева, а она справа, как бы напоминание, кто старший. Эльвира красиво откинулась на спинку, лицо спокойное, я старался смотреть вперед на дорогу, потому что когда глаза поворачиваются в ее сторону, то в первую очередь вижу высокую грудь, невольно задерживаю на ней взгляд, в мозгу сразу проскакивают со скоростью молний всякие воспоминания, что я с нею проделывал, а Эльвира из тех, кто все замечает и понимает…
Я поглядывал на экран навигатора, автомобиль упрямо прет в центр города, наконец проскочил через Садовое кольцо и почти подобрался к Бульварному, но свернул и замер на крохотной стоянке перед домом из красного кирпича старинной постройки со всякими лепнинами и буржуазными излишествами.
– Дорогой мой король, – произнесла Эльвира подчеркнуто смиренно, – вот ваш дворец. Основная стоянка под зданием, а это для тех, кто на часок…
Я смотрел, не веря глазам. Площади в центре вообще идут по баснословной цене, но чтоб целое здание…
– На фиг, – проговорил я наконец, – такое огромное? И зачем нам столько этажей?
Она окинула меня сверху вниз жалостливым взглядом, словно подобрала на дороге и сейчас поставит на пол перед блюдечком с молоком.
– Четыре, – переспросила она холодновато, – это много?
– Чудовищно, – ответил я твердо. – Мы все поместимся в одном уголке любого из этажей!
– Зачем? – спросила она. – Лаборатория, оснащенная по самому последнему слову хай-тека, на четвертом этаже, туда будет очень строгий допуск. На третьем – комнаты отдыха, спортивный зал с тренажерами, зона релаксации, ванные комнаты, душевые, массажные кабинеты. А на первом, помимо просторного холла, где посетители могут подождать приема в удобных креслах и на диванах, разместится… уже размещен, кстати о птичках, еще и большой просмотровый зал, где на большом экране сможете демонстрировать свои достижения.
Я буркнул:
– Мы больше привыкли скидывать инфу сразу на комп заинтересованным людям.
Она возразила:
– Это грубая недооценка воздействия просмотра большим коллективом. Даже у незнакомых друг с другом людей и впервые узнавших о ваших работах появляется умело навязываемое нами общее мнение… в большинстве случаев. А если учесть, что показывать придется не своим сторонникам, те и так на твоей стороне, а политикам, церковникам, общественным деятелям, Ане Межелайтис и ее активисткам… понял?
Я кивнул, посмотрел на нее с подозрением.
– Понятно. А что ты второй этаж не упомянула?
Она приподняла бровь.
– Не ясно? Вы часто остаетесь ночевать прямо за своими столами! Какие вы работники утром, без ноотропов жить не можете?.. А в комнатах с полной изоляцией на роскошных постелях сумеете восстанавливать силы без всякой противной химии.
Я пробормотал:
– Вижу, ты предусмотрела даже такое…
Она сказала без хвастовства, королевы не хвастают, но с чувством полнейшего превосходства:
– Даже больше, чем ты думаешь!
Глава 10
Здание, несмотря на боярский вид, внутри оказалось напичкано техникой высшего класса. Еще когда мы только подрулили к площадке, автоматика навела о нас справки, и потому так гостеприимно распахнула весьма массивные двойные двери, предупредительно зажгла свет.
Я переступил порог и невольно остановился. Роскошнейший зал, стены отделаны дорогими породами дерева, картины в массивных позолоченных рамах, старинного вида светильники, паркет выложен замысловатым узором, изображающим фантастические цветы, а слева мощная слонопотамья лестница, что ведет на второй этаж, помпезная и с королевскими перилами, только гербов недостает на балясинах.
В самом зале одна стена служит окном, оттуда панорамный вид на Москву, но я еще помню, что с той стороны здания глухая стена некого банка, так что это не окно, а экран, полезная вещь для демонстраций или презентаций, несколько столов и столиков, десятка три легких изящных стульев и с десяток солидных кресел, что не сдвинешь и втроем, в также два мощных дивана, это явно для доверительных переговоров…
Я прошелся, стараясь уверить себя, что я здесь пан, а не хто-то, автоматика следит за мной и опускает шторы на окна, откуда бьет слишком яркий свет, гасит посторонние звуки и, подстроившись под меня, уже поддерживает в помещениях чистый воздух, насыщенный… ну всякими там, чего в моем организме недостает.
– Что вон там за дверь? – спросил я.
– Бильярдная, – объяснила она. – Ее лучше располагать на первом этаже. Или в подвале, но там у нас будет стоянка.
– На фига? – спросил я. – Сам не играю и другим не дам!
– Для престижа, – сказала она. – Пусть даже никто не играет. Но бильярдная комната, столик от фирмы «Мозес», шары от «Голда Мэйер», кии от самого Карло Гольдони, стойка бара из Монако…
– Антиреклама для ученого сообщества, – сказал я нервно.
– У тебя устаревшие представления об ученых, – упрекнула она. – Странно такое слышать от тебя, ученый ты мой… Вот только насчет люстры у меня сомнение. Как думаешь, фирма «Церептус» выпускает вроде бы поизящнее в таком классе?
Я молча повернулся к лестнице. Эльвира догнала и пошла рядом, прекрасная и царственная, она в этом интерьере смотрится так, словно он и подобран под нее, а я здесь как будто ворюга, что пробрался тайком и смотрит, чтобы спереть и поскорее смыться.
Вообще-то, есть даже лифт, тоже от какой-то фирмы, что поставляет их самому королю Саудовской Аравии, но мы поднялись пешком, Эльвира затащила меня на четвертый этаж, я ахнул при виде простора и обилия аппаратуры высшего класса. Почти все это существует только в единичных лабораторных вариантах, вон только тот скалярный микроскоп запущен в серию, остальное даже и не знаю, как она сумела…
– Это же целый зал, – пробормотал я. – Мне что, «Лебединое озеро» здесь танцевать?
Она окинула меня критическим взглядом:
