– Он прав. Все эти легенды о руководящем общественном мнении оставьте тем, кто весьма наивен и все еще, того, верит. Правители всегда делали и будут делать то, что нужно, а не то, что тупое большинство желает. Хотя для смягчения ситуации это всегда подносится так, что вот по желанию общественности… Как, шеф, я прав?
Я отмахнулся, все мы постоянно работаем, пусть даже в фоновом режиме, над главными проблемами, где бы ни находились, и сейчас вот я заговорил медленно и коряво, на ходу формулируя мысль:
– Стремление к бессмертию – это не наше стремление… в смысле, людёв, даже не стремление ах-ах человечества!
Корнилов сказал нетерпеливо:
– Дальше, шеф, гни дальше…
– Эту задачу, – договорил я, – поставил нам развивающийся и усложняющийся Сверхорганизм, где человечество – неотъемлемая часть процесса развития!
– Мощно задвинул, – восхитился Корнилов. – Можно прям на скрижали!
– А что это? – спросила Маринка.
– Скрижали? – переспросил Корнилов в высокомерном недоумении. – Я что, все обязан знать? А гугли на что? Скрижали и скрижали, не все надо перепроверять, иначе на всю жизнь останешься в детском садике. В общем, на скрижали шефа!
Я заметил с подозрением:
– У тебя это звучит, как будто на фонарь…
Люцифер сказал настороженно:
– А что, есть и другое толкование?
Кириченко взглянул на часы, подумал и помахал официанту.
– Еще чашку! На дорожку. Влупим горяченького да на каторгу, а то шеф уже сопит, яки тур, роет землю копытом и поигрывает хлыстом как-то намекающе…
Глава 13
Корнилов допил свой кофе, опустил чашку на столешницу бережно, на челе собрались крупные морщины.
– Да, ты прав, надо идти пахать. У нас целина, мы счастливый народ! Работой загружены по самые гланды.
Антонина сказала с лицемерным сочувствием:
– Да-да, пока молодой – надо работать! Чтобы на апгрейд конечностей насобирать жабьих шкурок. И на моск.
– Молодой? – переспросил Корнилов. – Гм… вообще-то, молодость заканчивается, как только он или она вдруг понимают, что, вообще-то, мнение насчет одной-единственной – красивая брехня. Нормальный человек может жить почти с любой женщиной… Вот как с тобой, например. Может, попробуем? А так как я это уже понял, то я уже как бы в стаде зрелых самцов и членов продвинутого общества.
Она обиженно надула губки:
– С любой женщиной? А как же великая любоф?
– Любой, если самка не сдвинутая, – уточнил он. – Вообще-то, на самом деле так и получается, только делаем вид, что нас это не касается. Это у других, дескать, так, а мы вот такие замечательные, женились именно и только по любви, да еще жгучей и страстной…
Люцифер поморщился.
– Это ты по расчету, – возразил он сварливо, – а я вот действительно по любви!
– Ну да, – сказал Корнилов саркастически, – ну да. Только почему-то твоя половинка жила в твоем же микрорайоне, а не, скажем, в Австралии. Да что там Австралии, ты не знаешь, кто в соседнем микрорайоне!
Кириченко хмыкнул:
– Что так далеко? А кто в твоем доме, даже в твоем подъезде? У кого режим работы на час раньше или на час позже? Всю жизнь можно прожить и не столкнуться!..
Вертиков развернулся со своего места на кресле, все умолкли, обычно этот деликатнейший ботаник помалкивает в жарких спорах, но сейчас он оглядел всех поверх очков и сказал с непривычной для него победной надменностью:
– Это вы женились на соседях или одноклассницах, а я вот как раз на австралийке! Да-да, именно на австралийке из Мельбурна. Была командировка, я там поработал с неделю, познакомились, потом увез в Москву. У нас уже двое детей. Так что не надо про малый выбор…
Корнилов сказал безжалостно:
– А ты, флюс, вообще молчи. У тебя то была первая и вообще единственная женщина, мы-то знаем. Мы хоть на вечеринках отжигали, знакомились, что-то да выбирали, а у тебя даже такой имитации не было, все гранит науки грыз.
Кириченко, вечный миротворец, сказал успокаивающе:
– Что вы все в крайности? Давайте согласимся, женимся именно по любви. Только любить можем в очень широком диапазоне. Практически всех женщин. Иначе, будь сказка про одну-единственную, предназначенную нам судьбой, правдой – род людской уже вымер бы. Как вымирают все идеалисты… Шеф, ты не спишь?
Я ответил недовольно:
– Не сплю, а думаю, какое отношение этот треп имеет к работе?
Он ответил обиженно:
– Шеф, но это же кофе-брейк!.. Сейчас доглотаем и пойдем горбатиться. Я сказал потому, что Сверхсущество все же подсказывает, как думаешь? Только мы не всегда прислушиваемся…
Я подумал и кивнул.
– Ты хоть и туповат, но здесь угадал. Если бы не помощь Сверхсущества, мы бы всегда женились на чужих женах, мир слишком велик! Но благодаря ему все-таки поворачиваемся в нужную сторону… кто умеет прислушиваться, а там она…
Я ощутил на себе пристальный взгляд. За соседним столиком сидит блистательная Эльвира, в одной руке держит чашку кофе, другой аккуратно отделяет ложечкой крохотные порции пирожного и настолько увлеченно и сладострастно отправляет в рот, что у меня екнуло сердце.
Она явно слышала наш разговор, в прищуренных глазах усмешка и так злящая меня уверенность, что никуда не денусь из ее нежных хищных лапок.
Через пару часов в своем кабинете я снова и снова пытался погрузиться в то странное состояние контакта, крепнет странная убежденность, что ванна с теплой водой уже не понадобится. В начале – да, а теперь я уже на постоянной связи, просто темп моей жизни невероятно быстр в сравнении с реакциями Сверхсущества, все доходит с замедлением…
Холод пронизал меня раньше, чем я сообразил, что уперся в очень пугающую мысль, вынырнула вот прямо ниоткуда. Жутковатая даже в самой основе: биологическая эволюция не сменилась социальной, как считалось. Она, страшно такое выговорить, продолжается…
Сейчас господствует мысль, ее вдалбливают в головы, что как только человек сумел сделать каменный топор, уже не нужно отращивать клыки помощнее. Все, баста, эволюция человека, как вида, прекратилась, с этого момента пошла эволюция социальная: первобытная община, рабовладение, средневековье, промышленность, технологии…
На самом же деле эволюция пошла еще быстрее, только уже не тела человеческого, а духа: мысли, сознания, мышления. И сейчас мышление, развившись в достаточной степени, готовится перейти на иные носители. Как с магнитофонной ленты на сидюки, дивидюки, а затем и на блюрейки, так и мы перейдем с непрочной органики на высокопрочную очень емкую кремнийорганику.
То есть Сверхсущество готовится перейти, уже наметило себе эту цель, видит ее отчетливо и в деталях, а сейчас вот начинает доводить ее и до нас.
А затем…
Голова кружилась, я всегда был слишком впечатлительным, но именно впечатлительность и делает нас учеными, а не футбольными фанатами. Тех ничем не прошибешь, а расскажи о том, что я сейчас понял, никто из них не ужаснется. Просто не поймут, потому и не ужаснутся.
