— Возможно, предел Грейзена-Зацепина-Кузьмина не совсем корректен.
Он буркнул угрюмо:
— Когда нет других объяснений, то нужно оперировать этим, пока не придумаем что-то более точное.
Я вздохнул лицемерно:
— Но когда ультрасильное космическое излучение есть, а объяснения ему — нет… надо искать где угодно! Даже в квантовом мире.
— Квантового мира нет, — возразил он автоматически. — Мало ли что придумают газетчики! Есть только теоретически доказанное, но абсолютно не проверенное…
Мария поворачивала голову то к одному, то к другому, глаза как блюдца, слушает ошалело и в то же время радостно, инстинктом понимает, что самцы бьются за нее, а я быстро ввел в поиск нужные слова, за две секунды отыскал материалы, все это время задумчиво морщил лоб и так же задумчиво произнес:
— Это здорово… но разве Сэмюэль Бронштейн со своим коллегой, как его… ах да, Аруном Пати из Физического института в Бхубанешваре, не доказали, что квантовая информация принципиально не может быть «скрыта» теми методами, которыми удается «скрыть» информацию в нашем макромире…
Он вздрогнул, посмотрел обалдело, затем глаза чуть сузились.
— Не знаю, где вы услышали их имена… но я не думаю, что они именно доказали…
— Ну как же, — удивился я, продолжая торопливо считывать со страницы, — сам Бронштейн заявил, что квантовая информация может ускользать, но не может скрываться.
Он подтвердил натянуто:
— Да, это его слова… Он произнес их три дня тому на семинаре… Если вы как-то знаете о ключе для одноразового блокнота…
Я отмахнулся.
— Да кто не знает one-time pad? Или вы так шутите? Помните, в статье, опубликованной в последнем выпуске Physical Review Letters и названной «Quantum information cannot be completely hidden in correlations: implications for the black-hole information paradox»…
Мария спросила ошалело:
— Вы о чем говорите? Какого цвета мои трусики?
— «Квантовая информация, — перевел я, — не может быть полностью скрыта в корреляциях: последствия для информационного парадокса черной дыры». Это их собственная теорема для анализа поведения «эйнштейновой» черной дыры. А какого цвета у тебя трусики?
Альберт говорил так же настороженно:
— Этот вопрос не решен до сих пор. Информационный парадокс черной дыры, если вы о нем слышали.
Мария произнесла с достоинством:
— Что я, дура, носить трусики?
Я бросил быстрый взгляд на Альберта, у него на скулах проступили красные пятна, не дает сбить себя на фривольную волну, смотрит в упор, и я сказал небрежно:
— Ну кто не слышал о black hole information paradox? Но Хокинг признал свое поражение в научном диспуте!
Он кисло скривился.
— Да, и подарил «Энциклопедию бейсбола» как проигравший, это я все знаю. Но сам победитель, Джон Прескилл, там же сказал, что так и не понял, почему Хокинг отказался от своих аргументов. И все специалисты там же на дублинском форуме заявили, что не поняли Хокинга.
Я пожал плечами.
— Скоро Хокинг представит свои выводы в статье. Ее с нетерпением ждут все специалисты. Вам многое станет понятнее.
Он уловил насмешку, бросил быстрый взгляд в сторону Марии, она ничего не поняла, но женским чутьем улавливает, кто побеждает, я скромно прихлебывал кофе и аккуратно ложечкой отделял ровные порции мороженого.
Альберт заговорил с независимым видом:
— Впрочем, теория черных дыр уже заезжена до… простите за каламбур, до дыр. Мне гораздо интереснее новая область эволюции Вселенной.
Я спросил невинно:
— А что, было что-то новое после теории Лориса Баума и Поля Фрэмптона? Ну, что никакого Большого взрыва не было, а Вселенная расширяется, расползается на лохмотья, а те время от времени взрываются, образовывая новые Вселенные?
Он бросил на Марию короткий взгляд, я видел, как заиграли желваки, но ответил честно:
— Нет, спутник, что проверит эту теорию, еще не выведен на орбиту. Но пока что я больше занимаюсь движением нашей Галактики…
Он взглянул на меня настороженно, я промолчал, он бледно улыбнулся, наконец-то отыскав область, где я не силен и вообще не рублю, а я сказал уважительно:
— Как интересно!
Он улыбнулся шире, сказал уже громче, обращаясь к Марии:
— Это интересная проблема. Наша Галактика несется с жуткой скоростью, но вовсе не потому, что Вселенная расширяется! Вернее, не только потому. Ее и еще несколько тысяч галактик, как магнитом, притягивает нечто таинственное…
Мария ахнула:
— И мы все разобьемся? Как на автомобиле?
Альберт важно кивнул, а я сказал ему дружески:
— Не пугай девушку. Никто не знает, что такое Великий Аттрактор. Может быть, мы на скорости пятьсот километров в секунду влетим в рай.
Улыбка его поблекла, я правильно назвал то, по направлению к чему несется наша группа галактик, но оставался шанс, что я просто повторил, как попугай, запомнившееся слово, и он возразил несколько нервно:
— Вряд ли. Они несутся на встречу с самым массивным объектом в окружающей части Вселенной. Это сверхскопление Шепли в созвездии Центавра!
Я невольно чувствовал, как растет мое уважение. Парень знает удивительно много и прекрасно справляется со всем массивом информации в чужом поле, умело оперируя фактами, выстраивая и перекидывая логические цепочки через не проясненные пока места, удерживает в памяти пирамиду разрозненных цифр, цитат, высказываний, вряд ли встречал равных себе, потому и смотрит сейчас почти с ужасом.
Я повторил весело:
— Не пугай девушку! Она уже вся дрожит. А так как трусики не носит… Великий Аттрактор — это реальное самостоятельное сверхскопление, все верно, но никак не связанное со сверхскоплением Шепли. Жаль, что из-за рукава Млечного Пути его не разглядеть… гад закрыл видимость. Вообще вся группа галактик двигается каким-то зигзугом. Скорее всего, влияние оказывают невидимые скопления темной материи, центр тяжести которых не совпадает с центром тяжести местного сверхскопления… Эх, хороший кофе здесь варят! А мороженое так вообще… и не заметил, как проглотил.
Мария сказала живо:
— Хочешь еще? Я принесу!
— Нет, — ответил я. — Надо идти.
— Ой, а мне так понравилось!
— Что?
Она кокетливо похлопала длинными ресницами.
— Вы так умно говорили! И так красиво… Только почему телеграммы приходят через океан не мокрые, все равно не понимаю…
Альберт спросил:
— Вы занимаетесь гравитацией темной материи?
