Буфет у нас свой, народу сейчас немерено, я уже и не знаю, сколько всего, Скоффин то и дело принимает на работу целые коллективы и всем находит работу. Для руководства отдельный стол, но отличается только тем, что сами не ходим с подносами. И сейчас только сели, на столе сразу появились холодные и горячие закуски, салатики, холодное мясо – вкусы каждого уже знают.
Кулиев названивал Киричу, тот где-то в дороге, все понял, хоть поверил с трудом, сказал, что через двадцать минут будет у нас. Мы заканчивали с десертом, когда он вошел, быстрый и порывистый, издали увидел нас, помахал, чтобы не вставали, хотя никто из нас и не думал подниматься: к писателю привыкли и как-то перестали считать его дряхлым старцем. А раз так, то какие знаки уважения к старости?
Официантка принесла и с милой улыбкой поставила перед Киричем салатики из листьев, в этом сезоне Кирич в третий раз стал вегетарианцем, Николай быстро ввел его в курс дел, Кирич от великого возмущения даже вилку выронил.
– Володя, опомнись! Это всего лишь набор пикселей!..
– А мы, – ответил я невесело, – набор атомов, висящих в пустоте. Причем каждый на огромных расстояниях от другого. А внутри них вообще пусто… да, космическая пустота внутри каждого из нас…
Я зябко передернул плечами, сам представив себе эту жуть, Кирич не находил слов, впервые заговорил Секира, он все это время посматривал на меня исподлобья.
– Все-таки не понимаю, – сказал он медленно, – а это не какой-то новый изврат? Ну, ко всяким нам скотоложествам прибавится еще и виртоложество…
Я развел руками.
– Извини, но все извраты уже легализованы. Даже траханье трупов. А лечь в постель с такой девочкой… это совсем другое дело.
– Другое, – согласился он и с надеждой посмотрел на Кирича. – Но неправильное, как я думаю.
Кирич вздохнул.
– Не знаю, – сказал он, – я должен стоять на защите исконных ценностей, но в то же время писатели первые прокладывают пути новой морали… Однако я в растерянности. Одна моя нога в прошлом, другая – в будущем.
– А что висит в настоящем, – хмыкнул Николай, – уточнять не будем из присущей всем нам слоновьей деликатности. Может, в самом деле наступает новый мир? Уже не мы его тянем за ухи, а он сам бежит впереди нас?
Кирич спросил трезвым и строгим голосом:
– Но кто мне ответит, что остается настоящим женщинам?
Ворпед уточнил:
– Настоящим – в смысле, реальным? То есть из мяса, костей и жил? А то для меня и виртуальные теперь тоже вполне реальны, если судить по Азалинде… эльфийской принцессе.
Кирич сказал раздраженно:
– Вы сами знаете, что я имею в виду! Если мужчины начинут проводить время с этими… этими виртами, то ясно же, что они будут устраивать их больше. Таких женщин можно настроить полностью под свои нужды, а реальную женщину еще нужно завоевать!
Николай сказал важно:
– Это в Средневековье надо было завоевывать. А при эмансипации цена настолько упала, что женщины сами вышли на охоту за мужчинами. Думаю, что не мы начали это… ну, это. Я не говорю про надувных женщин и прочие резиновые куклы, но мастурбацией человек занимался давненько, давненько. Еще в Библии об этом, если кто помнит. Какой-то Мастурб проливал семя на землю.
– Онан, – поправил Скоффин.
– Что Онан? – не понял Николай.
– Онан, говорю, – пояснил Скоффин сварливо, – а не Мастурб! Откуда в Библии Мастурб?
– Да откуда и Онан, – резонно ответил Николай. – Все они извращенцы!
– Мастурбировать – не извращение, – возразил Ворпед. Подумал и добавил: – Как и заниматься сексом с виртами.
– Думаете, – спросил с надеждой Николай, – вирты что-то безобидное, вроде мастурбации?
Ворпед помедлил и сказал уклончиво:
– Думаю, да.
Кирич поморщился:
– Вы хотите сказать, что вирты не слишком большая угроза?
– Конечно, – ответил Ворпед браво голосом Николая. – Все-таки реальные женщины, сложные и непредсказуемые… это реальные! Победа над ними всегда выше. Шеф, разве не так?
– Думайте так, – согласился я мирно. – Да, это как в старом анекдоте, когда в публичном доме один говорит раздевающейся проститутке: нет, такая у меня и дома есть, ты оденься и сопротивляйся! Да, мужчину должна привлекать победа. Особенно над женщиной.
Кирич отхлебывал апельсиновый сок, нахмуренный и неубежденный. Он наверняка чувствует то, что происходит в реальности, а не в декларациях. Да, как же, женщины ценны как раз своей непредсказуемостью, плаксивостью, скандальностью, непониманием простейших ситуаций, об этом столько анекдотов и шуточек, все мы свысока говорим о женском непостоянстве… но вот мне, типичному представителю мужского племени, если честно, ну никак не требуется победа над женщиной. Хватит, я уже наборолся с ними, до сих пор шрамы на сердце. Я как раз предпочитаю, чтобы у меня с женщиной все было
