Их протащили мимо шатра, за стенкой которого таились Томас и Олег, одну телегу убрали, пленников выбросили за пределы лагеря, бегом пригнали двух резвых раздраженных верблюдов. Толпа орала, суетилась, улюлюкала, пленников швырнули на землю, привязали длинными веревками к верблюдам. Крепкоплечего воина в спешке привязали сразу к двум: одну ногу к правому, другую – к левому. В толпе гоготали, подбадривали. Кто-то, воспользовавшись суматохой, огрел верблюдов палкой, те с утробным ревом вскинули задние ноги, понеслись, волоча туго связанных пленников. Впереди, в сотне шагов, росло дерево, и Томас с ужасом и отвращением увидел, как двугорбые звери начинают расходиться: пробегут по разные стороны!
Отвернулся в последний момент, стиснул зубы и плотно зажмурился. Горвеля тащил один верблюд, но седобородого рыцаря сразу поволокло по камням, корягам, сухим комьям грязи, а горбатый бегун все ускорял и ускорял бег, пугаясь бегущего за ним с истошным криком хозяина.
Томас подпрыгнул, когда на плечо упала тяжелая рука. Калика насильно повернул к себе спиной, стал расстегивать доспехи. Лицо Олега было как высеченное из камня.
– Они сами такое предложили!
– Да, но…
– Кто ходит за шерстью, рискует вернуться стриженым. Быстрее раздевайся! Придет вождь – со стыда сгоришь.
– Уже горю!
– Честно говоря, я тоже, как говорят христиане, согрешил в мыслях.
Томас поспешно ронял доспехи, прислушиваясь к далеким крикам, ловил шорох шагов. Через окошко виднелось удаляющееся облако пыли за бегущими верблюдами: Томас теперь знал, как быстро могут мчаться беговые верблюды.
– Любой погибнет через пару сотен шагов… Ну, через пару миль!
– Надеюсь, – сказал Олег хмуро. – В прошлый раз я оставил на гибель, но дал шанс… Крохотный! Он сумел воспользоваться. Или кто-то помог?
Томас вспомнил обезображенное лицо Горвеля, пустую глазницу, совершенно седую бороду.
– Семеро Тайных?
– Кто-то из близких к ним.
Томас спросил внезапно:
– Они пользуются магией?
– Многое можно и без магии, – ответил Олег уклончиво.
Лицо Томаса окаменело. Он сказал медленно, словно перекатывал тяжелые глыбы:
– Понятно. Но если владеют магией, то почему просто не отнимут чашу? Против магии что я могу?
Олег долго молчал, опустив голову. Вдруг Томасу показалось, что неподвижное лицо калики чуть ожило, усталые морщинки разгладились. Голос был измученный, но без слабости:
– Когда-то хотели вообще вести мир по пути магии… Боролись с отступниками-ведунами! Люто, нещадно. Но постепенно силы слабели, а когда в борьбе с одним… гм… отступником-ведуном погиб верховный маг, глава Семи Тайных, могучий Фагим, то оставшиеся Тайные повернули в сторону ведарства. С того времени ведарство стало все чаще именоваться наукой.
– Отказались от магии?! – воскликнул Томас ликующе.
Олег недобро усмехнулся, любуясь красивым рыцарем, синими, как небо, глазами:
– Отказались… для других. Для человечества! Впрочем, этого я и добивался. Но для себя магию оставили.
Томас ощутил холод, заметив странную оговорку, поежился:
– Они ее… применят?
– Чтобы отнять чашу? Да, если не сумеют отнять иначе, – ответил Олег задумчиво. – Если очень нужна. Не просто нужна, а очень! Чтобы ради нее нарушить свои правила. Никак не могу понять, зачем она им?
Он напряженно всматривался в ту сторону, где в ночи растаяло пылевое облако. Костяшки пальцев на сжатых кулаках побелели. Томас пока не решился спросить, чего именно он добивался и почему он говорит так, будто уже схлестывался с непобедимыми Тайными?
Рано утром они покидали гостеприимных урюпинцев. Томас не выдержал, повинился, просил прощения за грех, допущенный в мыслях. Вождь усмехнулся, широко развел руками, словно охватывая все племя:
– Думаешь, почему мы бедные?.. Да всего лишь потому, что честные. Но всего золота мира не хватит, чтобы перетянуло волшебное золото, что хранится в душах моего народа. Так станем ли мы продавать честь и совесть за два мешка простого золота?
Обнялись на прощанье, Томас поспешно хлестнул коня, не в силах видеть укоряющего взгляда коричневых глаз Игуанды. Если уж спас, то должен взять спасенное, ей лучше быть съеденной медведем, чем печалью о таинственном рыцаре с далекого Севера…
Когда племя осталось далеко позади, а кони перешли на шаг, Томас несколько раз стукнул себя металлическим кулаком по бедру, приговаривая, словно убеждая:
– Есть же люди в этом мире! Есть. Даже в кровавом и подлом языческом мире. Есть!
Олег ухмыльнулся:
– А ты уже сомневался? Не зря же ваш бог отдал жизнь на кресте? Значит, тоже полагал, что есть в
