– Даже так? А если я связаться с тобой восхочу? Все равно погнушаешься?
– Нет, – ответил Олег. – Понимаешь, я уже встречал таких.
– Таких, как я, не встречал!
Олег сказал еще печальнее:
– И все именно так говорили. Даже утверждали… Было бы смешно, но я не смешливый, мне грустно.
Великан захохотал.
– Мне говорили, что у тебя странное чувство юмора… Га-га-га!.. Но сейчас тебе будет не до смеха.
– Погоди, – сказал волхв, – есть идея. Тебе говорю первому. Что всякий раз драться? Присоединяйся ко мне! Даже к нам. Видишь, вон там еще одно существо трясется? Мы втроем хоть кого победим, нагнем и вообще горы свернем. Это же впервые будет такая команда: волхв, великан и женщина-лекарь!
Великан захохотал так, что испуганное эхо заметалась в ужасе, пытаясь вырваться из чудовищной ловушки.
– Что? Пытаешься обмануть?
– Ничуть, – ответил Олег грустно. – Сам подумай, где бы мы ни появились, враги будут разбегаться от одного твоего вида. Не надо будет даже драться…
– Что? – взревел великан. – А я обожаю драться! Для чего я и родился такой, как не для драки? И тебя сейчас убью, и твою женщину разорву…
Он двинулся на волхва, тот выставил перед собой посох, великан расхохотался при виде такого оружия, запрокидывая голову и выставив брюхо.
Олег ринулся вперед, великан оборвал хохот и чуть пригнулся, расставив огромные руки с толстыми, как поленья, пальцами. За два шага до великана волхв внезапно резко опустил конец посоха, его подбросило вверх, Барвинок замерла в ужасе, когда фигура волхва на миг почти прилипла к лохматой голове великана, затем упал на каменный пол, перевернулся через голову и, быстро вскочив, бросился под защиту стены.
Великан ухватился обеими руками за левую сторону шеи. Оттуда бурным потоком хлестала темная кровь, заливала широченную грудь и стекала на пол. Он раскачивался, его взгляд отыскал неподвижного волхва, одна рука протянулась в его сторону.
– Ты… меня убил…
– А ты мог этого избежать, – ответил Олег вежливо.
Великан прохрипел:
– Втроем… команда… могли бы…
Он рухнул вниз лицом, пещера вздрогнула, с потолка посыпались камешки. Олег вышел из укрытия, отряхнул ладони, лицо оставалось сумрачным.
Барвинок смотрела, как он подобрал посох, оглядел и сунул в петлю за спину.
– Невероятно, – прошептала она.
– Что?
– Ты не просто убил, – произнесла она с трепетом, – ты убил такое громадное чудовище…
Он отмахнулся:
– Просто у меня на них удар поставлен. А ты что, надеялась, будет глупая, долгая и безобразная драка?
– Вообще-то да, – ответила она осторожно, – всегда так… И почему глупая?
– Чтоб было на что посмотреть? – поинтересовался он. – Не-е-ет, я человек скучный, сама определила. Ничего лишнего, только по делу.
Она сказала язвительно:
– И ты хочешь, чтобы весь мир стал таким, как ты?
Он подумал, кивнул.
– Вообще-то да. Но когда все такие, то уже и не скучные… зато мир будет меняться быстро. А то живу как в одном дне, только морды мельтешат…
Она ощутила, что ничего в нем не изменилось, вот так и будет переть дальше напролом, все сметая на пути, если даже такого гиганта одолел так просто, сказала с горечью, удивившей ее саму:
– Ты… ты мудр… местами, и в то же время редкостный дурак!.. ты не понимаешь, не понимаешь!…
Он сказал раздраженно:
– Чего я не понимаю? Говори, только коротко. Сейчас не время для глупостей.
– Ты не понимаешь, – почти простонала она, – что не все такие железные, как ты… Не все двужильные, не у всех такие могучие плечи, не у всех такая стальная вола и несгибаемая стать!.. Люди – слабые. Они слабые, Железный!.. Но нельзя их убивать только потому, что они слабые. А ты… ты убиваешь!
Она задохнулась, смотрела на него отчаянными глазами. Он пожал плечами:
– Почему? Почему слабых нельзя… убивать?
– Подумай, что ты говоришь! Это же люди!
Он в самом деле добросовестно подумал, впрочем, внимательно следя за ее руками, будто ожидал появления в них ножа.
– Почему?.. – спросил он снова. – Если не убивать слабых, род людской выродится. Слабые птенцы всегда гибнут, давая дорогу сильным.
Она прошептала в ужасе:
– Ты так жесток?
– Да, – ответил он. – Я люблю людей.
– Не любишь, – выкрикнула она. – И не понимаешь, что люди все – слабые! Кто тебе дал право решать, кого оставить жить, а кого лишить жизни?
Он буркнул:
– Когда ты топила котят, кто тебе давал право?.. Почему оставила одного, а других в пруд?
Когда ей казалось, что снова зашли в тупик, волхв обогнул огромную сосульку, торчащую из пола навстречу таким же, свисающим со свода, и на него пал яркий солнечный свет.
Барвинок едва не сбила его с ног, Олег придержал вовремя, прямо от выхода обрыв в зеленую долину, где далеко внизу сады, распаханные поля, огороды, огромные стада скота.
– Получилось, – сказал он с облегчением. – Сократили дорогу! Вон там, на той стороне долины, его крепость. Сейчас ее не видно, но она там. Можем дойти до прихода ночи, если поторопимся. Или нагрянуть в полночь.
Она с бледной улыбкой смотрела в долину, дорога вниз не такая и трудная, камни крупные, стена не отвесная. Спускаться будет сравнительно легко.
– Еще не передумал? – спросила она и ощутила, что голос подрагивает. – Ты все еще жаждешь уничтожить не только колдунов, но и магию?
Он пожал плечами, в глазах и в движениях проступила настороженность.
– А что изменилось? Твой скулеж должен был подействовать?
К ее щекам прихлынула кровь, это оскорбление, раньше он так не говорил, значит, делает все нарочно, зачем-то старается вывести ее из себя, а он ничего зря не делает, сам же сказал….
– Смотри, – сказала она печально. – Ты ведь знаешь, что это…
У входа в пещеру с этой стороны справа камень удивительно ровный, но толстый слой пыли покрывает его, как серым мхом. Олег присмотрелся, провел пальцем по гладкой поверхности, за ним остался след.
– Догадываюсь, – пробормотал он. – Зеркало дальних земель… Колдун поставил его здесь, чтобы не позволять простому люду заходить в его пещеру. Не буду спрашивать, как ты его сразу определила… будем считать, что у женщин чутье на зеркала, брошки и рюшки.
Она спросила удивленно:
– Что такое рюшки?
– Не знаю, – сказал он. – Звучит подходяще. Так что ты хотела показать?
Она все еще колебалась, он слишком быстро все понял, никаких угроз или возмущения, просто ждет, и она, вздохнув, повела рукой.
Пыль сдуло, в блестящей поверхности появилась картинка, смазалась, другая расплылась, наконец проступило бескрайнее виноградное поле. Тысячи людей идут по рядам, срывают тяжелые гроздья, налитые
