поспешно начал зарываться в землю, Олег ударил в него, как копьем, вытащил, словно рыбу на остроге, и с силой швырнул о землю.
Посох от последнего усилия переломился, зверь с оставшимся в груди обломком ударился и бессильно распластал лапы. Из широкой раны, огибая застрявшее древко, толчками полилась прозрачная жидкость.
Барвинок ошалело оглядывалась, все пятеро зверей распростерты на земле, кто уже убит, кто умирает, солнце холодно блестит на плотных доспехах, все выглядят так, словно попали под катящиеся со стены замка бревна.
Она сказала торопливо:
– Я сейчас поймаю твоего коня!
Он в раздражении отбросил обломок посоха.
– Зачем?
– Надо бежать, – выпалила она. – Колдун пришлет еще!
– Уже прислал, – ответил он сухо. – Если бы мог, прислал бы больше.
– Здесь других нет?
– Здесь нет, – сообщил он, – но там будет намного больше.
Он повернулся к убежавшему коню, оглушительно свистнул. Конь встал на дыбы, потряс головой, словно протестуя, но все же прибежал быстро и с услужливой покорностью.
Олег вспрыгнул в седло, сказал нетерпеливо:
– Поехали! У них нет ничего такого, что стоило бы забрать.
Она ощутила, как жар опалил лицо.
– Ты думал, буду обшаривать трупы? Да ни за что!
– Зря, – сказал он бесстрастно. – Бывают интересные вещи.
Он наклонился к обломку посоха, но не стал выдергивать из груди поверженного, подхватил с самой земли навершие, быстро выломал пылающий рубин и сунул за пазуху. Барвинок все еще осматривалась, слишком все произошло неожиданно и быстро, а волхв по-разбойничьи свистнул и пустил коня вскачь.
Они снова неслись в сторону далекого леса, как можно быстрее пересекая открытое пространство. Сухая трава трещала, превращаясь в пыль, будто стоит так тысячи лет, земля звенит, как прожаренные на солнце доски, воздух горячий и такой невесомый, что почти не чувствуется даже на большой скорости.
Волхв, как она поняла, пытается убить двух зайцев: и дорогу сокращает, и засад на дороге надо избежать, все правильно, только неудобно…
На полдороге попался странный мост: древний, из массивных глыб, злобно выгнувший спину горбом, да так и застывший, словно в недоумении, а где же река, почему он здесь, куда делась…
Даже Барвинок ощутила дыхание древних времен, когда-то здесь в самом деле текла река, но теперь шумят ветками деревья-великаны, задевающие вершинками облака, и даже от русла, где беспечно бежала вода, не осталось и следа.
Волхв часто посматривал на небо, наконец потрепал коня по шее и сказал с сожалением:
– Не успеваем. Придется заночевать здесь.
Она возразила, скрывая радость:
– В эти дни луна светит ярко! Может быть, если до города близко, поедем и ночью?
– Лес подступает к самому городу, – сказал он хмуро. – Здесь даже днем бывает темно. Но дело не в этом. Как я уже говорил, маги создают тварей, чтобы служили, а потом разочаровываются и прогоняют. В этом городе живет еще один маг, и поэтому в окрестностях города этих монстров особенно много.
– Но ты же их побьешь?
– Не тогда, – возразил он сухо, – когда он соберет всех и бросит на меня разом.
Она сказала с издевкой:
– Ну хоть чего-то да боишься! А то я уже думала…
– Думать вредно, – сказал он с холодком в голосе. – Морщины появятся.
Она зябко повела плечами.
– Ну, если морщины… Тогда да, ладно. Я могу в седле провести и всю ночь.
– Всю ночь не потребовалось бы, – произнес он. – Черный Маг уже близко. Но не успеваем.
Тьма в самом деле сгущалась с каждым шагом. Барвинок начала тихонько паниковать, но волхв звериным чутьем отыскал совсем рядом полянку, моментально развел костер, яркий свет оттеснил тьму, и Барвинок сразу ощутила в который раз, что за той чертой – грозный и враждебный мир.
Олег ломал ветви и бросал в огонь, а она, помня, что первая обязанность женщины – кормить мужчин, выкладывала из мешка съестные припасы. Подивилась, что почти не уменьшились, волхв в самом деле запаслив, даже соль припасена в отдельном узелке.
Олег посмотрел с ленивым одобрением, женщина всегда хорошо выглядит, когда готовится кормить мужчину. И щечки алеют, и глазки блестят, и вообще вся такая домашняя и теплая, такая вроде бы не укусит, не боднет, не лягнет, не поцарапает…
– Ты уверен, – спросила она, – что сможешь без своего посоха? Как мог переломиться? Мне казалось, он был крепче железного!
– Да, – согласился Олег, – служил верно.
– Ты без него сможешь?
Он повел плечами.
– При чем здесь посох? Есть лук, есть острый нож… Да и вообще есть я.
– Ну, – протянула она, – главное, ты…
– Главное, – согласился он. – А как иначе?
– А ты мог бы не бахвалиться?
Он подумал, покачал головой.
– Не мог бы.
– Почему?
– Откуда мне знать, где я бахвалюсь?
Глава 3
Желтый, а временами вообще бесцветный, словно призрачный, огонь костра превратился в ночной: красный, пурпурный, ощутимо тяжелый и вещественный, в сумрачном воздухе бесшумно проносятся летучие мыши, Барвинок чувствовала их только по дуновению воздуха, когда они пролетают слишком близко, стремясь получше рассмотреть ее, удивительную гостью их мира.
Далекие горы вечером принимают странный синеватый облик, тени между ними фиолетовые, лиловые, потом плавно переходят в черные и сливаются с ночным небом, где зажигаются холодные звезды.
На этот раз она легла с ним рядом, с той стороны костра неуютно и страшно, Олег кивнул, еще бы спорил, гад, но скрывает ликование, это же видно, а ночью вроде бы во сне подгребет ее ближе, да так, что она пискнет и не сможет брыкаться…
Волхв в самом деле сразу же положил на нее руку, от ладони пошло такое уютное тепло, что сон пришел моментально. Очнулась от негромкого шарканья или чирканья, чувствуя все еще надежное мужское тепло и защищенность.
Она лежит у полного красных угольев костра одна, уже рассвело, птички проснулись и мило чирикают, а волхв сидит на пне, сгорбившись, одна рука неподвижна, судя по плечу, другая мерно и ритмично двигается.
Приподняв голову, она всмотрелась непонимающе. У волхва в одной руке новенький посох, другой срезает ножом мельчайшие, как опилки, стружки. Дерево скрипит и сопротивляется, будто не дерево, а топор под точильным камнем.
– Ты что, – спросила она разочарованно, – так быстро нашел замену?
– Нашел, – ответил он.
– Здорово, – сказала она. – Просто поверить не могу! Волшебные посохи так быстро не получаются!
Он скривился.
– Ты умелец по этим штукам? А где у тебя свой?
– Я не умелец, – возразила она. – Но это и так всем понятно!
– Мне, – сказал он, – непонятно. Я вот смотрю и вдруг вижу подходящее деревцо… Да, редкое, верно.
