купит самый роскошный дом, наймет много слуг…
У этой истории, как помнил Олег, продолжения различались, рассказчики сочиняли каждый свое, сообразуясь с тем, что каждый считал полным счастьем: один – множество молодых и покладистых служанок, другой – власть и могущество, третий – песни и танцы лучших актеров в его дворе, но все истории пользовались бешеным успехом, потому что всякий слушающий представлял, что он бы сделал с неожиданно выпавшим на его долю богатством, а такие мечты всегда сладостнее прочих.
Барвинок тоже прислушивалась, даже шею вытягивала, как утенок, стараясь понять, что же такого услышал волхв, что саркастически усмехнулся, но нахмурился и жует мясо без всякой охоты.
Дверь распахнулась, в проеме появился коренастый мужчина, широкий в плечах и с коротким мечом на поясе. За ним маячат еще двое, но он не шагнул сразу, а дал полюбоваться собой, там на высоте выглядит внушительнее, знает, лишь потому неспешно сошел по ступенькам в зал.
Барвинок напряглась, все неприятности обычно ведут к ним, и не ошиблась, троица направилась к ним. Старший еще от двери сверлил Олега взглядом, а когда остановились у стола, он взялся за спинку стула, явно намереваясь сесть.
Олег придержал ногой за ножку стула и сказал мирно:
– Мы никого не приглашаем.
Мужчина бросил взгляд на Барвинок, на крупном лице проступила и начала шириться ухмылка.
– А если мы хотим поговорить?
– Говорите оттуда, – предложил Олег.
Мужчина продолжал ухмыляться, снова бросил взгляд на Барвинок, она постаралась съежиться и стать незаметной, мужчины всегда ведут себя в присутствии женщин намного задиристее.
– А если все-таки сядем?
– То больше не встанете, – пояснил Олег почти ласково. – Впрочем, я предупредил. А у человека всегда есть выбор, правда?
Мужчина поколебался, на Барвинок старался больше не смотреть, на лице жгучий стыд, наконец убрал руку от стула и даже чуть отступил, но теперь в глазах полыхнула лютая ненависть опозоренного перед женщиной сильного мужчины.
– В нашем городе не любят чужаков, – сказал он с угрозой.
– И давно? – спросил Олег.
Тот переспросил настороженно:
– Что давно?
– Давно, – повторил Олег, – перестали любить чужаков? В прошлый раз, когда я здесь был, очень даже любили. Чужаки – это деньги, связи, возможности. Так что случилось?
Мужчина отрезал:
– Не твое дело. Просто ешь и убирайся отсюда.
– С постоялого двора?
– Из города!
– Ах, – пробормотал Олег, – даже из города… И кто вас уполномочил? Городские власти? Или так решили сами?
Тот сказал резко:
– Тебе не все равно? Кто бы ни решил, тебе не выстоять ни против властей, ни против горожан!
Барвинок держалась тихо, как мышь, вообще почти не дышала, чтобы не провоцировать накал страстей, а волхв подумал и сказал с привычной тяжеловесностью:
– Я и не собираюсь… хотя вообще-то можно попробовать…
Мужчина потребовал:
– Чего ты явился?
– Здесь хорошо кормят, – объяснил Олег. – И вино неразбавленное.
Тот скривился, словно хлебнул ускуса.
– Зачем явился в эти земли?.. Впрочем, в любом случае тебе совет, убирайся отсюда немедленно. И никогда не приходи больше.
Барвинок замерла, ничего не понимая в этом поединке, Олег подумал, пожал плечами.
– Я человек вольный, аки птица. Где хочу, там и летаю.
– Обрубят крылья, – сказал мужчина.
Олег снова пожал плечами.
– Многие пытались. Теперь они сами без крыльев. И почти все без голов тоже.
Барвинок зябко передернула плечами. Улыбка местного стала несколько застывшей, но в голосе прозвучала все та же угроза:
– Если не уйдешь прямо из корчмы, увидишь, здесь умеют обрубывать не только крылья.
– Спасибо, – сказал Олег вежливо, – что предупредил. А теперь можешь идти.
На лице местного героя ненависть становилась все заметнее. Барвинок видела, как он колеблется между жаждой выхватить меч, а там будь что будет, и необходимостью выполнить чей-то приказ, а ему явно приказали только припугнуть незнакомцев и заставить уйти.
Она очаровательно улыбнулась ему, тот угрюмо зыркнул в ее сторону, она запоздало поняла, что только подлила масла в огонь, как бы снова напомнив, что его унизили в ее присутствии, тем более в присутствии красивой женщины, она ж просто красавица, скромно говоря…
– Хорошо, – прорычал он и убрал ладонь с рукояти меча. – Но мы еще увидимся!
– Не советую, – ответил Олег. – Впрочем, это твой выбор.
Медленно, почти со скрипом, главарь отступил на шаг, его соратники смотрели с недоумением то на него, то на Олега.
Вожак сделал еще шаг, повернулся и быстро пошел к выходу. Барвинок провожала их перепуганным взглядом, пока за ними не захлопнулась дверь. Хотела вздохнуть с облегчением, но посмотрела на равнодушное лицо волхва, почувствовала прилив сердитости:
– Странно!
– Что? – спросил он мирно.
– Как это ты, такая овечка, отпустил его без драки?
Он сдвинул плечами.
– Наверное, драка здесь была в другое время.
– Как же, – сказала она едко, – в другое! Разве она ходит не с нами?
Он угрюмо усмехнулся, но смолчал. Она долго думала, над чем же усмехается, наконец решила, что она сама дала повод, сказав «с нами» вместо «с тобой». Подумаешь, чуточку оговорилась, женщины часто говорят не то, что думают, он не должен так уж въедаться во все, что она скажет, он должен уметь понимать сказанное, а не услышанное…
– Ешь, – напомнил он.
– Ну да, – сказала она, – ну да! Ешь, и в постельку, да?
Он кивнул с оскорбительным равнодушием.
– Да.
– Не слишком ли торопишься? – спросила она.
Он покачал головой.
– А что ночью здесь делать?
Дальше в молчании покончили с жареной бараниной, выпили слабый травяной настой, Олег поднялся, Барвинок потащилась следом.
Если жарко и душно даже на первом этаже, то на втором горячо, словно в пустыне. Воздух почему-то еще и влажный, словно они оказались на берегу моря, явно под ними прачечная, обслуживающая весь город.
Барвинок прошла к окну, слышно было, как возится, пытаясь открыть, сердито сказала:
– Они с ума сошли? Ставни закрыты!
– Тут бывает ночь, – напомнил Олег.
– Но сейчас день!
– Потом будет ночь, – сказал он. – Они решили, что не стоит открывать, а потом снова закрывать. Да и
