Она сказала крепнущим голосом:
– Нет-нет, я обязана отблагодарить! Что я могу для тебя сделать, герой?.. У меня ничего нет, кроме меня самой. Но ты можешь насладиться мною, как хочешь, когда хочешь и сколько хочешь. Я все равно останусь перед тобой в неоплатном долгу…
Олег бросил косой взгляд на застывшую Барвинок и сказал громко:
– Хорошо сказано. Как и надлежит женщине. Но нас, как видишь, двое…
Инга бросила быстрый взгляд в сторону Барвинок.
– О, прости, я не знала…
– Пустяки, – повторил Олег. – Она просто спутник. Мы с нею ничем… ну, ты понимаешь. Только идем вместе.
Инга посмотрела на Барвинок уже без ревности.
– Да? Тогда она не будет возражать, если мы проведем ночь вместе?.. Я хочу хоть что-то для тебя сделать, а раз не могу полезное, как предпочитают мужчины, то хотя бы приятное, как умеем мы…
Барвинок задыхалась от злости, но мило улыбалась так, что щеки болели, и даже прощебетала:
– Да-да, Олег, мы же ее спасли! Подумать только, та сволочь превратила ее в ящера… Бр-р-р-р! надеюсь, эта несчастная недолго им была, не набралась привычек…
Олег осведомился:
– А что у них за привычки? Как у пауков?
Барвинок мило улыбнулась Инге и прощебетала весело:
– Не знаю, но я же говорю, она такая милая, так что, надеюсь, ничего не случится.
Инга тоже улыбалась Барвинок, но глаза ее сузились, а улыбка стала напоминать оскал.
– У тебя очень милая спутница, – проговорила она воркующим голосом, от которого на земле выступил иней, а воздух похолодал. – И так много знает… Интересно, откуда?
Барвинок сказала щебечуще:
– О, я такая любопытная, и память у меня хорошая…
Инга повернулась к волхву и кокетливо прощебетала:
– Ты такой могучий, у тебя такие сильные руки, такая широкая грудь… Я чувствую жаркое пламя в тебе! Позволь, я погашу огонь в твоих чреслах…
Гадина, стучало в голове Барвинок гневное. Дура тупая, ничего другого не знает и не умеет, не зря ее сдали в жертву тому колдуну. А этот дурак размяк, мужчины любят слушать, какие они сильные, могучие, и хотя он в самом деле не слаб, ничего нового эта дура не сказала, но все равно доволен, улыбается, как кот, стащивший с кухни большую толстую рыбу…
Неужели этот дурак разомлеет настолько, что позволит ей это самое, гасить огонь в его чреслах, слова-то какие подобрала, дура! Не сама придумала, где-то услышала. С ее куриными мозгами ничего не придумать, но мужчинам от женщины и не надо, чтобы придумывала. Им хватает, чтобы лежала. Главное, молча…
Барвинок поспешно достала еду, а то еще волхв этим займется, она вообще окажется задвинутой за край земли, а так хоть в чем-то хозяйка, волхв развел большой огонь, Инга просто сидела и глупо улыбалась, иногда вскидывала руки, поправляя прическу, это у всех женщин выглядит красиво, но, главное, ее исполинская грудь тоже приподнималась и опускалась, заставляя даже Барвинок смотреть на нее, а про волхва так и говорить нечего, Барвинок старалась даже не коситься в его сторону, опасаясь увидеть жадный мужской взгляд, направленный, увы, не в ее сторону.
Еще Инга время от времени зябко поводила плечами, словно все еще холодно, и грудь призывно колыхалась в стороны, колыхалась и колыхалась. Барвинок держала на лице застывшую улыбку, в желудке тяжелая глыба льда, с ее крохотной грудью лучше отсесть подальше, да некуда…
После ужина Олег основательно устраивался на ночлег, убирал сучки и веточки с земли, расстелил плащ, а когда лег, Инга сразу же с обворожительной улыбкой опустилась рядом.
Барвинок поднялась и пошла к коням, без всякой нужды проверила овес в их торбах, но чувствовала, как ее уши выворачиваются, чтобы слышать все, что говорится за ее спиной.
Олег бросил короткий взгляд в ее сторону.
– Гм… – сказал он громко и зевнул, – вообще-то мне его недавно основательно погасили.
– Кто? – спросила Инга с кокетливой улыбкой. – Это было еще в городе? Я сумею разжечь снова…
– Нет, – сказал он. – Перед тем, как подъехали сюда. Моя спутница решила, что я не должен ни на что отвлекаться и… по-дружески, только по-дружески, как ты понимаешь…
Барвинок застыла с открытым ртом от такой наглости. Она набрала в грудь воздуха, чтобы взорваться, как вулкан, в котором тысячи лет копилась лава, но в мозгу мелькнула новая мысль, и она поперхнулась, раздираемая противоречиями.
Инга повернула голову, сияющие глаза нашли Барвинок.
– Дорогая, так ты все-таки…
Барвинок сказала резко:
– Нет!.. Ни в коем случае!..
– Но он сказал…
Олег вставил:
– Мы просто напарники, между нами нет тех связей, как между мужчинами и женщинами. Но иногда возникают ситуации, когда можем помочь друг другу и в таких случаях, понимаешь?
Инга замедленно кивнула.
– Кажется, понимаю. Когда уж совсем чересчур… Ну тогда в этот раз эту тяжкую обязанность помогания я беру на себя. А ты, воинственная Барвинок, ложись и спи. Не волнуйся, к утру твой спутник будет полностью чист от всяких отвлекающих мужчину мыслей. И будет думать только о деле и великих подвигах!
Барвинок едва не скрежетала зубами, но улыбалась, улыбалась, даже сумела ответить таким же милым женским голоском:
– Думаю, нашему могучему защитнику лучше хорошо выспаться и отдохнуть.
– Он не устал, – возразила Инга. – Он справился с колдуном моментально!
– Мы долго карабкались по горам, – пояснила Барвинок.
Она легла с другой стороны волхва, взглядом и мимикой давая ему понять, что для нее отвратительно такое близкое расположение мужчины, лежащего и отдыхающего, но им в самом деле надо хорошо отдохнуть, только отдохнуть, и ничего больше. Он сам, если мужчина, а не просто самец, должен остановить эту наглую дуру с той стороны, что уже обняла его за шею, а ногу закинула, бесстыдница, ему чуть ли не на грудь!
Делая вид, что начинает засыпать, она следила за движениями этой грудастой дуры из-под приспущенных ресниц, как кошка за резвящимся поблизости воробьем. Та сперва игриво щекотала ему обнаженную грудь длинными ресницами, потом начала медленно-медленно, шаловливо перебирая пальчиками, опускать ладонь по груди волхва, одобрительно и томно ощупывая и слегка массируя выпуклые и широкие пластины грудных мышц. Барвинок с холодком в груди сразу представила, как вот будет вести пальцы дальше, еще дальше, еще, а потом… высокое небо, понятно же, где остановит ладонь, промычала, будто в полусне, и сама вроде невзначай положила руку Олегу на живот, создавая баррикаду на пути продвижения поползновений наглой бабы.
Мелькнула запоздалая мысль, что та достаточно тупая и бесцеремонная, не остановит свою ощупывающую ладонь, а просто перенесет через руку Барвинок, а там либо продолжит игривое сползание к уже разгоревшемуся пламени, даже она чувствует этот внутренний и рвущийся наружу жар, либо сразу… накроет ладонью этот огонь. Но самой решиться и перехватить инициативу или хотя бы полностью перекрыть доступ – понятно как – не решилась, чересчур для девственницы.
И без того, хотя она и притворяется изо всех сил, что уже почти спит, даже ногой подергала, вроде нечаянно толкнув волхва в бедро, но тот вряд ли поверил. Лежит, гад, довольный, как стадо кабанов на поле с желудями.
– Какой ты горячий, – услышала Барвинок жаркий шепот спасенной дуры, ну зачем они здесь остановились, зачем. – И какие у тебя могучие мышцы… И твердый, как из дерева, живот…
Ее пальцы коснулись ладони Барвинок. Барвинок вздрогнула, сильно пнув коленями Олега, вроде
