что дыхание вылетело с мокрым всхлипом, как у коровы под ударом молота. Кварг дважды с силой ударил меня ногой по ребрам, меня покатило к самому краю крыши. Когда я пытался встать, он сильнейшим ударом бросил меня к бортику, что уперся сзади под колени. Я закачался, теряя равновесие, замахал руками.
Кварг приблизился, с огромным наслаждением наблюдая за моим лицом. Я все еще махал руками, равновесие начало восстанавливаться, и тогда он легонько ткнул меня пальцем в грудь.
– Ку-ку, – сказал он почти ласково. – Экипаж прощается с вами, счастливого полета!
– Сволочь, – произнес я отчетливо.
Уже падая, я успел зацепиться за край барьера, повис над бездной, а сверху появилось лицо Кварга. В глазах восторг, на морде неслыханное наслаждение.
– Спасибо, – сказал он счастливо, – держись крепче, слышишь?..
Он вытащил складной нож, раскрыл с жутким лязгом. Я торопливо посмотрел вниз, там на дне ущелья по асфальту в две стороны снуют крохотные автомобильчики, а людишек так и вовсе почти не видно, микробы какие-то, а не люди. Наверное, все до единого демократы. Разжимать пальцы расхотелось, а он приблизил лезвие к пальцу, предупредил:
– Будет больно, но ты держись, ладно?.. Не порти мне удовольствие.
– Гад…
Он вдруг задумался.
– Нет, отрезать пальцы – варварство! Это кроваво, но почти не больно. А вот если молотком… Ты держись, держись!
В его руке появился небольшой слесарный молоток, достаточно увесистый, чтобы забивать сотку одним ударом или плющить ногти до толщины папиросной бумаги. Он как угадал мои мысли, сказал торопливо:
– Нет-нет, я не сразу!.. Буду по пальцу легонько до тех пор, пока не разожмешь… Но ты уж, пожалуйста, держись покрепче! Мне кайф, а ты проживешь на несколько минут дольше.
Я чувствовал, как мои пальцы разжимаются, никогда не думал, что мой зад весит столько, и как только висят часами вот так на карнизе, а то еще и дерутся…
Он стукнул молотком по ногтю указательного пальца. В самом деле легонько, но боль пронзила меня до пяток, я ослеп, оглох, а над головой его отвратительный голос:
– Держись, держись!.. Ты же герой, верно?
Он занес молоток для удара, я извернулся, остался висеть на одной руке, а другой ухватил его за кисть и сильно дернул, будто пытался вылезти. Потеряв равновесие, он даже не успел замахать руками, перевалился, как куль, даже не вскрикнул. Я на миг ощутил ослепляющее облегчение, но тут же меня дернуло за ногу, пальцы затрещали под удвоенной тяжестью.
Снизу донесся хриплый голос:
– Сволочь… Что ж, умрем вместе…
Руки трещат от натуги, я ощутил, как жесткие, будто клешни, пальцы впиваются в лодыжки, в голени, ухватились за ременной пояс. Я прохрипел, задыхаясь:
– Не пытайся вылезти… отпущу руки!
– Ладно, – донеслось снизу, – вылезай ты первым.
– Как я вылезу, – огрызнулся я, – с таким грузом?
– Извини, ничем не могу помочь!
Я с усилием попробовал подтянуться, но на уроках физкультуры никогда не блистал, а чтоб с таким грузом – вообще надо быть ниндзюкой, руки дрожат, на глазах растягиваются, как щупальца осьминога, пот заливает глаза. Кварг полез по мне, как по мешку с картошкой, а когда ухватился за карниз, освободив меня от своего веса, я тоже сделал рывок, кое-как подтянулся, мы одновременно перевалились через бортик и упали на крышу.
Некоторое время слышали только хриплое дыхание, свое и друг друга, потом одновременно поднялись, нас шатало, но мы принялись осыпать друг друга ударами. Похоже, я все же перемог, он зашатался под моими ударами, начал отступать.
За его спиной я увидел огражденную небольшим бортиком стеклянную крышу, усилил натиск, а когда его ноги почти уперлись в ограждение, подпрыгнул и нанес сокрушительный удар в челюсть. Нет, в челюсть не получилось, даже в грудь не сумел, да и насчет сокрушительного… но в живот толкнул достаточно, чтобы он отшатнулся, отступить уже некуда, замахал руками.
– Прощай, придурок, – выдохнул я в изнеможении.
В моих глазах он прочел все и, падая на стеклянную крышу, вскрикнул:
– Не-е-е-е-е-ет!
Зазвенело, посыпались блестящие прозрачные обломки. Тяжелое тело понеслось вниз, я нагнулся и посмотрел с великим удовольствием. На следующем этаже он пробил еще одну крышу, тело уменьшалось, зато обломков все больше. Еще этаж, грохот, звон, тело летит вниз, окруженное, как планета тучей астероидов, и все время звучит это «Н-е-е-е-е-е-ет!», красота, век бы слушал, словно Фредди Меркури…
Мозг обожгла беспощадная мысль: а что, если эти стеклянные крыши лишь затормозят падение, а в самом низу он просто шлепнется, слегка повредив мизинчик?
– Да чтоб тебе… – сказал я и ринулся к черной лестнице.
Никогда я еще не бегал с такой скоростью, наматывал виток за витком, вот уже тридцать девятый, тридцать восьмой, тридцать седьмой этаж… но звон все ниже и ниже, догнать не удается, ну да это
