Страшный грохот едва не разорвал барабанные перепонки. Снаряд размером с железнодорожный вагон ударил в середину палубы авианосца, проломил переборки, ушел в глубину, круша и ломая все на пути… не скоро донесся глухой взрыв. Из пролома выметнулся столб черного дыма и багрового, как гной, огня.
Отсюда, с мостика, было видно, как вспыхнули обломки двух истребителей. Жаркое пламя перекинулось на соседний самолет, но пожарная команда уже быстро и слаженно выскочила из всех нор, в воздух взвились широкие пенистые струи.
Адмирал стоял, вцепившись в перила, бледный и растерянный. Впервые в жизни он не знал, что делать. Выстрел, ясное дело, предупредительный. По-русски предупредительный: даже такой снаряд для авианосца – что для человека укус комара…
Второй удар, еще тяжелее, ибо пришелся ближе, потряс авианосец. Адмирал в страхе смотрел на палубу, но пожар почти потушили, огонь и густой черный дым полыхают только из жуткого пролома.
Рядом вахтенный прокричал:
– Пробоина в правом борту!
И это не страшно, мелькнуло в черепе панически. Там переборки, такими пробоинами авианосец не скоро потопишь. Но что делать дальше?
– Приготовиться к бою! – велел он. – Поднять в воздух все истребители!..
Андрирос спросил быстро:
– Прикажете атаковать русский флот?
Адмирал заколебался, спросил:
– Каков его состав на это время?
– Всего лишь добавились две подлодки, – торопливо сообщил вахтенный. – Правда, класса «Морской царь», обе несут ракеты с ядерными зарядами. Предполагается, что на них установлены «Тополь-М» нужной модификации.
– Что же, – сказал Дон зло и растерянно, – они собираются засыпать нас атомными бомбами?
Вахтенный заколебался, сказал совсем тихо:
– Нет, сэр. Я же сказал, что на подлодках могут быть ракеты класса «Тополь-М». Те самые.
Адмирала обдало холодом. В газеты это не допускалось, но в кругах высшего состава прошли слухи о новых русских ракетах, что способны без помех пройти любую ПВО США и обрушить ядерные заряды на любой город страны.
– Значит… – пролепетал он. – Значит… А что сейчас делают эти подлодки?
Вахтенный бросил быстрый взгляд на экраны:
– Ого!.. Простите, сэр, они в боевом положении. Готовность к запуску номер один. То есть, сэр, ключи уже вставлены, пальцы на ключах. Достаточно лишь повернуть…
Холод проник во внутренности. Если на огонь русского крейсера ответить огнем всей эскадры, то от русского флота останутся только обломки. Однако русские подлодки тут же нанесут удар уже по Вашингтону, Нью-Йорку… Русские никогда не понимают, где надо остановиться. Они идут до конца, для них не существует чувства меры, рациональности!
Третий тяжелый удар тряхнул авианосец. Палуба качнулась, донесся жуткий крик рвущегося, как полотно, железа метровой толщины. И почти сразу же пошли толчки послабее, но заметные, а по всему стальному полю палубы вспыхивал огонь, взрывались самолеты, рушились палубные надстройки.
– Крейсер открыл огонь из всех орудий! – закричал вахтенный. – Господи, они пустили торпеды!.. Что делать? Что делать?
Адмирал опомнился, закричал дико:
– Стоп!.. Стоп всем машинам!.. Задний ход!..
– Что ответить русскому крейсеру?
– Ничего!!!
Вахтенный, уже с синим, как у повешенного, лицом, вскрикнул:
– Но они обстрел не остановят!
– Авианосец… – прокричал адмирал сквозь треск разрывов, – не утонет! В переговоры не вступать… Ничего не случилось. Ни-че-го!..
Вахтенный вскрикнул, как истинный военный, еще не понимая дипломатических сложностей:
– Но так избежим новых жертв!
Он ухватил микрофон, все еще полагая, что не так понял адмирала, тот сейчас свяжется с командующим русским флотом, попросит прекратить обстрел, сообщит, что уже разворачивает флот в обратную сторону, но Дон ударил его по руке:
– С ума сошел? Массмедики не должны услышать хоть единого слова американского адмирала!.. А повреждения можно будет подать… еще не знаю, то ли как наши маневры, то ли как неспровоцированное нападение русских в нейтральных водах…
Вахтенный отступил, зажал ладонями уши. Разламывающий череп скрежет, грохот, бухающие удары, воздух наполнился запахами горящего металла, дизельного топлива.
Огненные шары быстро и страшно вырывались из пробоин и уносились вверх. Авианосец вздрагивал, стонал. В огромном организме рвались снаряды, вспыхивали пожары, но он, как допотопный динозавр, все еще шел, не чувствуя, что хищники вцепились в его хвост.
