затем ухватил и бегом притащил к костру.
Мелизенда отпрыгнула, лицо стало белым.
– Ты что… притащил?
– То, – буркнул он, – по чему промазал.
Он поднял противника и швырнул в середину костра. Древень закричал страшным скрипучим голосом, словно дерево раскололо молнией и обе половинки с силой трутся бурей одна о другую. Пламя с готовностью охватило это странное живое дерево, огонь взметнулся высоко, радостно затрещал, а на багровых углях корчилось и подпрыгивало нечто быстро темнеющее, превращающееся в обгорелый пень.
Мелизенда прошептала:
– Что это?
– Не знаю, – ответил он честно.
– Но… ты его убил!
– А что надо было сделать? – спросил он.
– Не… знаю. Зачем оно там бегало?
– Высматривало, с какой стороны тебя начинать есть.
– А не тебя?
Он фыркнул.
– Хочешь сказать, я такой же розовый и сочный?
Она побледнела и молча смотрела, как уже переставшее дергаться существо стало сперва бесформенным черным куском дерева, затем начало рассыпаться на крупные багровые угли.
– Я никогда таких не видела.
– Я тоже, – сказал он угрюмо. – Но мне дед что-то говорил насчет того, что Старые Боги стараются вернуться и отобрать себе землю. Я слушал краем уха…
– Старые Боги?
Он кивнул.
– Выходит, – проговорил он нерешительно, – это один из дивов. По приметам, древень. Раньше последние из уцелевших прятались в самых что ни есть глухих местах, куда люди не добираются, а сейчас вот, похоже, осмелели.
Она поморщилась.
– На осмелевших не похожи.
Он сдвинул плечами.
– Раньше вот так поймать было бы невозможно. А сейчас либо их стало много, либо осмелели. Или то и другое.
– Ты говоришь, древень?
– Похож, – уточнил он. – Я никогда их не видел. Древень…
– …как говорит дед Рокот, – съязвила она, подражая его серьезному голосу.
Он кивнул, не замечая иронии.
– Да, дед Рокош говорит, что древень силен только в лесу и на опушках, потому что пользуется магией леса. Помнишь, мы его почти не видели?.. В степи он слаб, но в лесу умеет двигаться с такой скоростью, что… Он вообще никогда не стоит на месте!
Она перевела взгляд на костер, где распадаются огромные багровые угли, зябко поежилась.
– Тебе повезло.
Он хмуро посмотрел на нее.
– Как утопленнику. Ты что жрать бросила? Хочешь, второго гуся зажарю?
Она буркнула:
– Не смешно. Хорошо, что уже поела. Ты жестокий… Убил, да еще и в костер, это вообще я и не знаю…
– А что, плохой огонь?
– Это же… живое! С ним можно было попробовать договориться! Плохой из тебя переговорщик!
Он буркнул:
– Зато хороший пастух.
Она сказала язвительно:
– С точки зрения баранов, ягнят и коз, нет такого понятия, как хороший пастух.
Он сдвинул плечами и поднялся.
– Сиди, отогревайся. Я посмотрю, что там на опушке. Если дождь кончился, надо ехать, пока дороги не размыло.
– Не потеряйся, – сказала она в спину таким нежным голосом, почти пропела, что он дернулся, выискиваю каверзу. – Дождь смывает следы, можешь не найти обратно…
Он отошел на несколько шагов, пока придумал что ответить, обернулся и буркнул:
– Тебя-то я везде найду. По запаху.
Она смотрела в спину и старалась понять, комплимент это был или оскорбление, от нее в самом деле всегда просто замечательно пахнет, у нее кожа такая, но под таким ливнем могло смыться…
Глава 8
Ютланд, едва скрылся за деревьями, пошел не к опушке, как обещал, а круто свернул и двинулся осторожным шагом вокруг их стоянки. Долго ничего не тревожило, начал успокаиваться, затем снова легкий запах и едва уловимый шелест, хуже того, нечто медленно придвигается к нему.
Он убрал за спину лук и взял дубинку, но держал ее не в готовности, смотрел в сторону, но ориентировался на слух, и когда это угрожающее приблизилось, резко пригнулся и с силой ткнул в нужную сторону палицей.
Послышался тупой стук, разом сдвинулись листья, словно на них обрушилось бревно. Ютланд тут же с силой ударил дважды. На земле трепыхается еще один древник, руки и ноги упираются в землю в попытке подняться, слышен надсадный скрип.
Ютланд свирепым ударом разбил голову, а затем и трухлявое туловище. Прислушался, вроде бы тихо, но на всякий случай пошел по расширяющейся спирали вокруг их костра.
Сдвинувшиеся листья он заметил на дальнем конце поляны моментально, но не подал виду, а начал смотреть вверх, взял в руки лук, наложил стрелу и оттянул тетиву, все еще продолжая выискивать взглядом невидимую птицу, а затем резко опустил лук и отпустил тетиву.
Донесся глухой удар, стрела на том конце поляны зависла в воздухе, затем третий древник возник из пустоты, упал, покатился со скрипучим визгом и все пытался выдернуть стрелу из ноги.
Ютланд подбежал и двумя мощными ударами разбил голову. Трухлявый пень разлетелся, словно комья сухой земли. Подобрав стрелу, он огляделся настороженно, везде тихо, даже птицы умолкли.
– Все равно не верю, – прошептал он едва слышно. Сердце часто колотится в предчувствии беды. – Что-то вас нацелило…
Он сделал еще два круга, за это время еще два новых древника пали под его дубиной. И уже когда решил вернуться к костру, ощутил в неподвижном после грозы воздухе нечто иное, чего не должно быть. Он, артанин, должен замечать малейшие изменения следов даже на камне, ничтожные движения воздуха, запахов, и потому сделал вид, что совсем успокоился, направился уже обратно, хоть и по дуге, сделал семь рассчитанных шагов, а затем резко, пригнувшись, ударил влево дубиной в пустоту.
Там охнуло, раздался болезненный вскрик, одновременно над его головой едва слышно шелестнуло, и на землю упала прядь его волос, срезанная незримым лезвием.
Он выпрямился, а на земле среди сухих листьев проявилась вмятина, повторяющая очертания спины человека и его раскинутых рук. Ютланд осторожно приблизился, дубинка наготове, однако незримая фигура лишь попыталась приподняться, но со стоном опустилась на землю.
Ютланд поднял дубину над головой.
– Вернись в свой настоящий вид.
Из пустоты прозвучало хриплое:
– Это… и есть… настоящий…
– Тогда стань видимым, – потребовал Ютланд. – Или сейчас убью.
Из пустоты донесся слабый прерывистый голос:
