– Человек, – прорычал Ящер, – теперь видно, что человек… а сперва я подумал… Ну, спрашивай…
Он согнул колени и лег, подогнув под себя лапы, как ложится обычно лев, но и в таком виде возвышался над Ютландом на две головы. Его жуткая морда показалась Ютланду не только отвратительно устрашающей, но в узких щелях глаз поблескивают глаза разумной твари, что тем отвратительнее, что все-таки тварь, а не человек.
Он прорычал громовым голосом:
– Ты пришел за… Осенним Ветром?
– За кем? – переспросил Ютланд. – Ты… о ком?
– О твоем отце, – прорычал Ящер. – Нет на свете силы, чтобы вызволить его из того места, где он…
– Мой отец не мертв? – переспросил Ютланд ошеломленно, но Ящер не ответил. – Мой отец… не мертв?
Ящер захохотал, подземный мир затрясся, слышно было, как прямо в зале с грохотом рухнули целые скалы.
– Букашка… ты все еще не понял… И с этим умрешь…
Ютланд спросил жалко, сам съежился, но ничего не мог с собой сделать, голос звучал блеюще, как у ягненка перед огромным волком:
– Ты меня… убьешь?
Ящер не сдвинулся, но Ютланд ощутил, что ужасная рептилия как будто собиралась кивнуть.
– Да, – прозвучал грохочущий голос. – Сперва хотел в послушного раба… С виду такого, как и я, только поменьше…
– А почему, – спросил Ютланд торопливо с сильно бьющимся сердцем, – передумал?
Ящер прорычал:
– Да что-то не так… Ты сумел попасть в ад… а потом и пройти столько… этого быть не должно. Здесь мои владения, я – полный властелин!.. Ничто не может твориться без моего ведома!.. Ну, что ты хотел узнать еще, человечек?.. Я жду не дождусь минуты, когда мои слуги расширят выход из ада, чтобы выйти во главе войска наверх во всей ужасающей мощи… Это будет скоро.
Ютланд ежился под пронизывающим взглядом древней рептилии, настолько древней, что, возможно, она умнее всех мудрецов на земле, но все-таки не обратила свою мудрость во благо, а только во зло, разрушение, истребление…
– И что ты будешь делать?
– Истреблю, – прохрипел Ящер, в его реве Ютланд расслышал сладострастие. – Уничтожу… людей пожирать десятками, сотнями… И все мои слуги будут… это блаженство!.. Но ты, чем больше на тебя смотрю, тем лучше вижу, что мы с тобой похожи… Наслаждаешься, когда… в ярость и крушишь все? Я вижу, не спорь… Это счастье – дать себе волю…
Ютланд посматривал на него исподлобья.
– Я научился не выпускать ярость, – сообщил он осторожно. – Почти научился.
– Тогда ты сам лишил себя силы, – загремел Ящер, и Ютланд уловил в его мощном реве насмешку. – А разве хорошо быть беспомощным и слабым? Мы должны крушить весь мир!.. Разве все не должны трепетать от одного твоего взгляда?
Ютланд ощутил, что сердце бьется чаще уже не потому, что испугано, как в первый момент, теперь нагнетает кровь в мускулы, раздувает жилы, глубоко внутри пробудилась и просится наружу та дикая черная ярость, которую всегда давил в себе.
Ящер чуть приоткрыл пасть, Ютланду почудилась злобная ухмылка.
– Давай-давай, не держи ее в себе…
– Кого?
– Ярость, – проревел Ящер. – Я вижу, как это вздымается… рвется из тебя… Сколько раз я это видел! Теперь это мои самые преданные слуги. Ты тоже им будешь.
Ютланд сказал угрюмо:
– А если не буду?
– А что ты сможешь? – спросил Ящер насмешливо. – Твоя сила перед моей ничтожна, даже когда ты в полном слепом бешенстве… А знаешь ли, что когда ты во власти слепой черной ярости, ты как раз весь мой?.. И чем слаже все крушить и рушить, тем ты ближе ко мне?.. Так сладко отнимать жизнь, будь это у человека или дерева, верно?.. Да и вообще… я бессмертен, человечек! Единственное, что может отнять у меня жизнь, – это меч Хорса. Оглянись!
Ютланд повернулся, сердце болезненно дрогнуло от недостижимого великолепия. В нише на отполированном камне лежит звездный меч, настолько прекрасный, что сердце защемило от недостижимости его красоты.
Меча Хорса, как он слышал, не касались руки ни людей, ни богов, он ковался сам, улавливая желания, каким быть идеальному мечу. И потому стал им, ведь больше всего пропадает как раз по дороге от замысла до исполнения грубыми и неуклюжими руками.
Блеск не режет глаза, яркий и торжествующий, радостный, сердце в ответ начало стучать чаще, тело наполнилось ликующей мощью. Ютланд ощутил, как сила хлынула в руки, сжал и разжал кулаки.
– Хорош? – спросил Ящер издевательски. – Посмотри, это последнее, что увидишь в сознательной жизни. Он в самом деле чудо… Но тебе не поднять… это под силу разве что великим героям, а самое главное, ты – мальчишка, твой срок еще не наступил, я вижу по твоей дубинке и охотничьему луку, где стрелы без наконечников. Тебе нельзя ни меч, ни топор, ни копье… вообще ничего. Даже столового ножа, каким женщины разделывают рыбу!.. Обидно?
Ютланд подошел ближе к мраморной плите, меч Хорса красиво и страшно блещет звездным великолепием, прекрасный даже в этой смрадной пещере.
– Обидно, – согласился он.
– Сколько тебе осталось?
– Два месяца, – ответил Ютланд.
Подземелье затряслось от хохота Ящера, он даже придвинул голову к Ютланду, тот чувствовал его смрадное дыхание.
– Или не убью тебя, – сказал Ящер, – а превращу прямо сейчас в дива… Хотя ты и есть див, но теперь станешь подобным мне. Но тебе я дам крылья! Будешь летать под облаками, жечь города и села проклятых людишек…
Сердце Ютланда уже не стучало, а колотилось, будто стремилось вырваться из западни. Он протянул руку к мечу бога, провел ладонью над сверкающим лезвием, пошевелил пальцами и со вздохом убрал руку.
Ящер издевательски взрыкивал, его огромная морда тяжело коснулась его плеча нижней челюстью, у Ютланда от невыносимой тяжести подогнулись колени.
– Повелеваю, – проревел Ящер с такой ужасающей силой власти, что Ютланд дрогнул, стиснул челюсти.
Рука его рванулась к мечу, он ухватил за рукоять и моментально всадил острие прямо между глаз Ящера, вложив в удар всю силу. Он знал, что череп Ящера крепче любых камней, любых доспехов, однако клинок вошел, как в ворох мягких осенних листьев.
Ютланд нажал с такой яростью, что лезвие погрузилось по самую рукоять. Ящер дико взревел, закидывая голову, Ютланд повернул меч, выдернул и отпрыгнул, готовый к схватке.
Кровь ударила из раны широкой тугой струей и начала заливать пол. Ящер вскинул голову, попытался встать, однако передние не слушались, он постоял в нелепой позе, упершись мордой в землю, все это время глаза не отрывали от щуплого парнишки изумленного взгляда.
– Как ты… смог?.. Ты… смог…
Ютланд ответил хриплым голосом:
– Как видишь…
Его трясло от пережитого, а кровь хлестала из пробитого черепа все сильнее, словно там прорвало плотину.
Ящер слабо прорычал:
