…Пресвятые угодники. Я привстала с дивана только затем, чтобы снова сесть,
грациозно, насколько это возможно. Кажется, куль с мукой управился бы лучше.
Все дело в том, что мой опыт общения с вампирами, не считая Пенни, скромен, но убедителен. Он-то как раз и вошел в эту дверь.
Когда я его увидела, то чуть в окно не выпрыгнула, даром что там сорок этажей.
Нет, вру, ноги у меня как раз и отказали. Большая удача, что я хоть не заорала на всю комнату, но боюсь, лицо у меня все же было выразительнее любого вопля.
Утешало то, что у него тоже, кажется, была реакция. Ну, с моей ее равнять было бесперспективно по причине малой выраженности… проще говоря, он моргнул. Что в это особенного? То, что они моргают лишь в исключительных случаях, а когда забывают вести себя как люди или попросту кладут на это, то не моргают вообще.
Пенни моргала, но это был спектакль для меня лично. А он моргнул, потому что не ожидал меня здесь увидеть. Наверное. Если бы не это, я бы засомневалась, что он вообще меня узнал.
Через секунду я все равно в этом засомневалась.
— Вы ведь знакомы? — спросила Пенни.
А еще через секунду он шагнул и обнял меня, вполне по-дружески, и даже поцеловал в висок. Губы такие холодные, что чудом не примерзли. Я только молилась, чтобы ноги не отказали мне снова, а сделать что-то со внутренним состоянием нечего было и мечтать.
— Привет, Дагни Бенедикт.
— Привет, Генри, — выдала я голосом, похожим на работу ручной кофемолки. — Как жизнь?
— Знак бесконечность.
Никогда я еще не радовалась близости Пенни, поскольку предатель Джимми вдруг схватился за пейджер, скоренько распрощался и исчез по своим делам разной степени темности. Помните, я что-то говорила о нежных отношениях братьев и сестер? Забудьте. Хороший брат не оставит сестру одну с двумя вампирами.
Между тем Демон делал вид, что я мало его интересую. Он придвинул к себе пепельницу и закурил — что-то такое, от чего мне вдруг стало жарко. Казалось,
что никотиновый пластырь зашевелился и впился в кожу, будто пиявка.
Хотя я не уверена, от чего именно. Мне было еще и немножко страшно.
— Антигона, ты сказала, что хочешь ответной услуги.
Антигона?
— Да, Генри. Мало того, в этот раз я останусь тебе должна.
— М-м. — Демон вскинул брови, и вид у него стал довольный. — И что от меня требуется?
— Ты ведь знаешь, что в течение недели-двух Эркхам сделает выбор.
Он медленно отложил сигарету догорать на краю пепельницы. Все его довольство стремительно улетучивалось, как этот золотистый прозрачный дымок.
— И что?
— Я хочу, чтобы ты показал это моей племяннице.
— Ты шутишь.
— Нет.
— С чего ты взяла, что я смогу?
Я ни слова не поняла, только то, что Демон не очень рад, а может, и очень не рад,
не знаю. К тому же слово «Эркхам» мне сильно не понравилось. На каком-то глубинном уровне, таком глубоком, что я и не знала о его существовании.
— Я знаю, что один из твоих детей — номинант.
— Это так.
— Поздравляю тебя, такая большая честь. Уверена, ты очень гордишься.
— Очень.
— Так помоги нам, будь так любезен. Нам обоим известно, что, возможно, Дагни просто откажут, и в таком случае я просто попрошу привезти ее назад в сохранности. Но если все будет в порядке, присмотри за ней.
— Это все?
— Это все.
— И ты будешь должна?
— В пределах разумного.
— Антигона, миленькая, то, о чем ты просишь, за пределами разумного. Ты вообще представляешь, что говоришь — я возьму и просто приведу туда ее?
— Я бы сама это сделала, если бы имела допуск.
— Подожди, — вмешалась я. — Хочешь сказать, тебя туда не пустят? Тебя?
— Именно так, — кивнула она. — Туда допускаются только номинанты и их близкие.
— А я?
