— Убирайся… — прошептала я. Она провела холодной ладошкой по моему лбу, и это было даже приятно.
— Ну не думай, что если Демон поставил тебе в мозги сигнализацию, я не смогла бы ее обойти. Но я этого не делала, ты это сделала сама.
Я постаралась сесть, хотя голова еще кружилась.
— Если ты хоть слово скажешь…
— Не скажу. Меня это не касается, но прости, Дагни, в голове у тебя бардак,
который ты считаешь порядком. И если ты ничего не изменишь, можешь пострадать.
— Какое тебе дело?
— Ты мне нравишься, правда. Я бы предложила тебе уехать со мной, но ты не согласишься. Это я уже поняла.
Я смотрела на нее, с трудом соображая.
— Ты делаешь мне предложение?
— Нет, не делаю. Мне, как и Демону, ни к чему смертные любовники, и на его примере я вижу, что это ничем хорошим не закончилось бы. Он дал мне возможность поучиться на его ошибке, и я благодарна. Просто ты мне нравишься. Прими это.
Сидди приблизилась и коснулась губами моей щеки — горячо, будто упала капля воска.
— И раз ты не будешь моей, я хочу, чтобы ты кое-что знала. Не дружи с нами. Не люби нас. Мы совсем другие, и оттого, что так похожи на вас, пропасть не становится меньше. Только глубже. Ты ищешь в нас человеческое, но его нет и быть не может, как небо не может стать землей. Это очень опасное заблуждение, и оно многим стоило жизни. То, что мы были людьми, не имеет значения — бабочка тоже когда-то была гусеницей, и если это сравнение кажется тебе неубедительным,
просто подумай дважды. Ты пытаешься оценивать наши поступки с точки зрения людей,
потому что сама человек и другого опыта у тебя нет. Но это опасно. И приводит к непоправимым последствиям. Не делай так, Дагни, я хочу тебе добра. Ты знаешь, о чем я говорю. Просто держись от нас подальше, насколько это возможно, и бойся.
Очень сильно бойся.
Она встала, чтобы уйти, но вернулась и склонилась снова, в этот раз чтобы сказать мне на ухо:
— Демон всегда был очень трезвым и рассудочным, но в таких делах ум не помощник.
И если он вдруг захочет повторить свою ошибку или совершить другую, не позволь ему. Так будет лучше для вас обоих.
От нее остался лишь тонкий и совсем не ядовитый запах олеандра. Да, я знала, о чем речь. Но Сидди — расхитительница подсознаний, взломщица кодов, королева ментальных хакеров Сидди и понятия не имела.
Я не плакала, просто тупо смотрела в одну точку очень долго. Потом собралась с силами — они все понадобились мне, чтобы толкнуть противоположную дверь. И вошла без стука.
Демон находился все в той же позе, что и час назад, изменилась только бутылка с коньяком, стоявшая рядом, — там осталось едва на дне, и окурков прибавилось.
— И о чем вы говорили? — произнес он, не поворачиваясь.
— В основном о тебе. Кроме тебя и Пенни у нас нет общих знакомых, но о Пенни я и так все знаю. Так что мы говорили о тебе.
— Я же велел тебе держаться от нее подальше.
— А что мне ее бояться? Сидди может быть очень милой с теми, кто ей нравится… а вот тебя мне следует бояться гораздо больше.
— Ты о чем?
— И что значит «велел»? Ты посоветовал. Как ты можешь мне приказывать, я же не твоя любовница и не твоя собственность, я никто. Кстати, о собственности. Почему ты не сказал, что у тебя был сателлит?
Он впервые посмотрел на меня.
— Ты не спрашивала.
— Перестань, ты понимаешь, о чем я. Ты рассказал мне о своей подруге, о Байле.
Но о нем не сказал ни слова, хотя он был с ней в той проклятой машине. Ты должен был мне сказать, это ведь естественно.
— Какая разница?
— Скажи, ты все время знал, что я это сделала?
— Ты ничего не делала.
Он все не смотрел на меня, но даже если бы смотрел — я вряд ли увидела бы ответ в его глазах. Поэтому я могла полагаться только на слова.
— Скажи, что я тут ни при чем.
— Ты пьяна, Дагни. И ты ни при чем.
— Я рада.
— Чему ты рада? Ты их не знала.
Я прижала ладонь ко лбу, собираясь с мыслями.
— Я просто хотела удостовериться, что все по-прежнему. Рада, что не я сделала тебе больно. И не
