— …Послушай, Менг, а капитан ведь не скоро встанет на ноги после этой раны? — Спрашивая это, девушка внимательно разглядывала своего собеседника зелеными, диковатыми глазами.
— Нет, не скоро,— согласился кхитаец, а вернее, кусанец. Да что там, все они на одно лицо — жители восточного предела Хайбории. Глаза узкие, ничего в них не прочтешь.
— Ему придецца довольно долго лежать в постели,— продолжал меж тем Менг,— две или дазе три седмицы. Но и после того, как капитан Енси встанет на ноги, есе не меньсе трех седмиц ему нузно будет держать руку в перевязи и избегать резких движений.
Соня вновь бросила на него внимательный взгляд. Да, никаких сомнений, лекарь многозначительно подмигивал ей. Похоже, он прекрасно понимал причину волнений девушки.
— Чтобы излечение было полным, необходимо действовать не торопясь,— как можно более значительным тоном сказала Соня и, немного подумав, спросила: — Менг, а что случилось с капитаном Грейпом?
— Погиб,— отозвался кусанец.— Страза, охраняющая нашего Енси, убила его.
— Ну а остальная команда «Дракона»?
— О, поцти все погибли,— склонил голову Менг — Осталось в зивых человек десять, не больсе.
— И что же с ними? — нетерпеливо допытывалась Соня.
— Их взяли в плен. Новый помосник капитана, его зовут Раф, велел приковать их к веслам. У нас ведь погибло довольно много гребцов. Ну а вас корабль разграбили и сожгли. Жаль. «Дракон» — оцень красивое название. В насих местах корабли и боевые колесницы тозе украшают изображениями драконов…
Излияния лекаря прервал протяжный стон, донесшийся из глубины каюты.
— Чей там голос? — жалобно пробормотал капитан Енси.— Менг, Косоглазый мошенник, это ты? Что со мной? Рана серьезная?
— О да,— отозвался Менг.— Весьма серьезная и требующая основательного лецения, инаце…
— Иначе я умру, да? — проявил живой интерес Старая Гиена.
— Мозет, и нет,— все так же ровно ответил лекарь.— Но в слуцае небрезного соблюдения моих предписаний весьма вероятна потеря подвизности в руке. Это было бы оцень и оцень печально.
— Да уж, конечно,— согласился с ним Енси. По мере того как капитан обретал уверенность в себе, голос его креп.— И что же это за предписания?
— Соблюдене покоя и полной неподвизности,— авторитетным тоном заявил лекарь.— Некрепкое вино и самая легкая пища: в умеренных по возмозности количествах.
— Мучитель,— сварливо произнес Старая Гиена.— А с кем это ты сейчас разговаривал?
— С пленной ваниркой, которую ты велел доставить к себе в каюту,— ответил Менг.
— А-а… Да-да-да. Она осталась чела в той дикой схватке?
— Почти. Ее ударили по голове, но к счастью, не очень сильно.
— Так. Хорошо. Хорошо… Пусть она подойдет сюда, поближе,— распорядился Енси довольно бодрым тоном.— А сам, вот что, выйди-ка ненадолго на палубу и прикрой дверь поплотнее.. Хотя нет, уж лучше останься. Я сделался совсем беспомощным из-за этой раны…
Соня подивилась звериному чутью бараханского капитана. Старая Гиена без труда догадался, что юная пленница-ванирка, оставшись с ним наедине, возможно, попытается отправить его на тот свет. Жаль, конечно, что догадался. Впрочем, Соня вовсе не собиралась отказываться от своих планов. Просто придется подождать немного. А пока что надо будет полюбезнее держать себя с этим вонючим старикашкой. Надо попытаться усыпить его подозрения. Приняв такое решение, Соня подошла к кровати и кокетливо улыбнулась лежавшему на ней старику. Совсем слегка: ведь перегибать тоже было опасно. Ответная улыбка осветила лицо Енси. Однако в глубине его глаз по-прежнему пряталась холодноватая подозрительность. Старая Гиена лежал на спине, полуукрытый шелковым стеганым одеялом. Голова его покоилась на пышно взбитой подушке. Правая рука была туго прибинтована к обнаженной дрябловатой груди.
— Тебя больно ударили? участливо спросил Енси.
Соня молча возвела глаза к небу и придала лицу жалобное выражение.
Сиятельная Дюби, красотка Дюби, что была старшей подругой и наставницей Сони при дворе в Хауране, не раз втолковывала ей: «Не говори с мужчинами только лишь языком. Говори также пожатиями плеч, улыбками, наклонами головы, движениями бровей. Один многозначительный взгляд или вздох может нести не меньше смысла, чем десятки слов, но, в отличие от слов, ни к чему не обязывает.
А кроме того, придерживаясь такой линии поведения, ты будешь выглядеть глупенькой и наивной. Мужчины это обожают. Этим кобелям кажется, что с глупышками они легче могут добиться своей цели. Да- да, той самой. И нечего краснеть, моя милая…
Хотя должна сказать, при твоих рыжих волосах и белой коже краснеешь ты просто очаровательно…
Так вот, мужчины неравнодушны к глупышкам, а умных дам опасаются. Так что старайся выглядеть немного наивной, но ни в коем случае не будь ею на самом деле».
Итак, Соня изобразила смирение и страдание и, похоже, она достигла своей цели: Енси расчувствовался.
— Это Раф виноват, недоглядел. Говорил же я ему,— проворчал Старая Гиена.— Ну ничего, я ему еще задам…
Соне только того и надо было. Пускай бараханцы портят друг другу жизнь. Енси несколько раз беззвучно открыл и закрыл морщинистый рот. Казалось, бараханец был в затруднении. Наконец он собрался с духом и произнес:
— Послушай, мне кажется, что молодой и красивой девушке не… не совсем… Кстати, как мне к тебе обращаться?
— Меня зовут Соня,— ответила девушка, смущенно стрельнув шальными зелеными глазами куда-то в угол каюты. Похоже, я уже сумела изрядно вскружить ему голову, подумала она.
— Соня…— проговорил Енси задумчиво, будто пробуя это слово на языке.— Да, так о чем это я? Думаю, тебе не очень подобает носить эту грубую мужскую одежду, при твоей молодости и красоте… Хотя, признаться, ты и в ней выглядишь очаровательно. Однако я могу предложить тебе нечто лучшее, гораздо лучшее. Загляни-ка вон туда…— Повернув голову в ту сторону, куда указывал Старая Гиена, Соня увидела небольшую дверь и направилась к ней. Открыв ее, девушка сделала большие глаза, причем вовсе не из желания очаровать Енси. Да что там, в этот момент Старая Гиена и не мог видеть ее лица. За дверью находилась гардеробная — нечто среднее между маленькой каютой и огромным, встроенным в стену шкафом. Свет проникал туда через небольшое окно. На крючках висело множество роскошных одеяний: мужских и женских, шитых серебром и золотом, украшенных драгоценными камнями, кружевами, бисером. Зеркало — большое, овальной формы висело с обратной стороны двери. А ведь, пожалуй, я далеко не первая, кому Старая Гиена предлагает воспользоваться этой гардеробной и всем, что в ней находится, почему-то подумала Соня. Нет, все же какое счастье, что Грейп врезал ему копьем! И… и хорошо, что не до смерти, ведь иначе ее судьба могла бы сложиться совсем иным образом. Соня оглянулась на капитана. Ай да Енси, козлик старый! Улыбку, которая тронула ее губы, Старая Гиена счел, вероятно, за выражение искренней благодарности. Лицо его просияло. Слегка застонав, Енси потянулся левой рукой к гонгу, что стоял возле кровати на тумбочке. Ударив в него, капитан вызвал в каюту слугу и распорядился поставить в гардеробной все необходимое для умывания. Слуга поспешно внес треногу, серебряный таз, серебряный же кувшин с водой, а также полотенце и кусок ароматного немедийского мыла.
— Да, это кстати,— царственно кивнула Соня, снова повергнув Старую Гиену в чувственный трепет, после чего величаво удалилась в гардеробную.
Соня приводила себя в порядок долго, гораздо дольше, чем этого требовала необходимость. Енси полезно было заставить подождать и поволноваться как следует. Заодно девушка обдумывала, как ей вести себя дальше. Да, с какой стороны ни смотри, а старикашку убивать нельзя. Наоборот, следует молить Имира, Митру и всех остальных богов, чтобы Гиена остался жив… и как можно дольше не выздоравливал!
Вода в кувшине была теплой, почти горячей, мыло — душистым, полотенце — большим и мохнатым. Впервые за много дней Соня почувствовала себя чистой. И до чего же это было приятное ощущение! А ведь этот прохиндей-слуга заранее знал, что именно Енси прикажет ему принести, сообразила девушка, когда расчесывала влажные после мытья волосы. Даже воду загодя подогрел. Знает, каналья, привычки своего
