– Ребенок не от тебя. Прощай.
Дион не шелохнулся. Стоял как каменный. Господи, думала Жанна, какое сердце может это выдержать?.. Не поднимая глаз, она прошла мимо него, мимо прекрасной лошади с ее удивленно вопрошающим взглядом, шагающего дерева и бескрайнего неба… Спустившись по лестнице, она вышла на улицу – в жестокий мир, скованный зимним холодом.
Жанна забилась в такси. Ее зубы выбивали дробь, дыхание вырывалось из груди короткими всхлипывающими вздохами. И только теперь, по дороге в аэропорт, она до конца осознала, как жестоко поступила судьба, выполнив все ее желания. Глаза Диона… Почему раньше она ничего не замечала? А теперь поздно. Не для Диона – он-то носит в себе неиссякаемый источник света, а для нее.
В аду наверняка стеклянные крыши, чтобы грешные души видели, как близки они к раю. Лучше умереть, чем знать, что любовь недоступна, хотя кажется – вот она, на расстоянии вытянутой руки.
Глава 25
Одиннадцать часов спустя Жанна вошла в № 3. С неба сыпалась снежная крупа. В прихожей пахло сыростью. При такой погоде даже собственный дом казался неуютным.
Продрогшая до костей, Жанна тихонько поднялась наверх и улеглась в постель не раздеваясь. Голова кружилась, словно она все еще летела над Атлантикой, подвешенная между небом и землей в самолете, который выписывает в воздухе вензеля и петли. Прощание. Ее удел – утраты, расставания, разлука…
Шли часы. Жанна лежала неподвижно, то погружаясь в сон, то просыпаясь – с мокрыми от слез щеками и солоноватым привкусом на губах. Дион. Ее сердце не хотело верить, что они больше никогда не увидятся, и цеплялось за свои надежды, как плачущий ребенок за материнские юбки. Когда же он приедет? Уже пора. Он должен быть здесь. Он нужен мне. Пусть он приедет! Сию минуту, немедленно!
Вынырнув из забытья, она почувствовала голод, встала с кровати и отправилась на кухню, чтобы погрызть печенье и выпить стакан воды. Воду, холодную, как лед, было больно глотать. Вернувшись в спальню, Жанна снова погрузилась в дремоту. Ей снилось, будто она летит высоко в небе над темной землей, а сверху парит белый цветок парашюта. Ремни вонзаются в тело. Но что такое боль по сравнению с ощущением легкости и свободы? И вдруг она начинает падать. Вниз, вниз – туда, где черная земля разверзлась, чтобы поглотить ее. Шелковая пелена закрывает лицо, душит…
Проснувшись, Жанна обнаружила, что с головой забралась под простыню. Комнату заливал какой-то мертвенный, белесый свет. Она с трудом выпрямила затекшее тело и, завернувшись в одеяло, подошла к окну.
На улице творилось нечто странное, казалось, наступал конец света. И это в точности соответствовало ее настроению. Жанна с ужасом смотрела на землю, одетую белым саваном снега, и темно-серое, похожее на асфальт небо. Снег поглотил звуки, краски, самую жизнь. Поблекший, осиротевший мир…
А может, она уже умерла и попала на небеса? Там, наверное, тоже все белым-бело. Мысли текли вяло, но память постепенно пробуждалась, неся с собой боль. Картины Диона…
Снег! Жанну вдруг охватила тревога. Повсюду сугробы, замело даже подвальные окна в доме напротив. Снег, очевидно, падал всю ночь, пока она спала.
И в этот момент спазм в желудке едва не лишил ее способности дышать. Неужели от голода? Но есть совершенно не хотелось.
Через несколько минут началось кое-что похуже. Положив руку на живот, она почувствовала, как тезясется и растягивается. Это походило на первые толчки, предвещающие землетрясение.
Потом все замерло. Жанна испуганно ждала продолжения. Сердце бешено билось, дыхание со свистом вырывалось из груди. Но спазмы закончились, осталось только неприятное ощущение какого-то напряжения внутри. И тем не менее лучше позвонить в больницу, подумала она. На всякий случай.
Жанна стала спускаться – медленно, еле передвигая ноги, словно несла поднос с драгоценным хрусталем. Но на середине лестницы новый спазм скрутил ее с ошеломляющей внезапностью. Пришлось ухватиться за перила. Острое стальное копье вонзилось в тело, выворачивая и таща за собой внутренности. Потом боль отступила, но не ушла совсем. Значит, она еще вернется.
Жанна с трудом распрямилась. Слава Богу, что существуют телефоны! Лет сто назад пришлось бы во всю мочь гнать лошадей, прорываясь сквозь сугробы и заносы… А теперь ей достаточно только одолеть лестницу и войти в гостиную.
Сойдя с последней ступеньки, Жанна вдруг почувствовала, как напряжение внизу живота спало и тепло, благословенное тепло залило все тело. Казалось, она окунулась в море, согретое тропическим солнцем. Значит, все худшее позади. Наверное, это были просто желудочные колики.
Но почему же одежда и ноги стали мокрыми? Страх вспыхнул с новой силой. Что это – кровь? От сильного кровотечения можно умереть.
Очередная атака боли лишила ее способности соображать. Жанна с жалобным стоном рухнула на колени. Она и подумать не могла, что может быть так больно. И никого, ни единой души рядом!
Наконец боль спрятала свои когти – молниеносно, как кошка, играющая с мышью. Жанна встала на четвереньки. Ее била дрожь. Когда начнется следующая схватка? Трясущейся рукой она залезла под юбку. Крови нет. Но что же это за странная жидкость со сладковатым запахом?
Воды, догадалась она. Отошли воды, теплое море вылилось наружу из ее лона. Цепляясь за свои скудные познания, как утопающий за соломинку, Жанна ухитрилась сделать последние несколько шагов, отделявших ее от двери в гостиную. Мокрая одежда противно прилипала к телу, но какое это имеет значение? Главное – дотянуться до телефонной трубки. Тогда она спасена! Ей пришлют кого-нибудь – врача, профессионала. Ей помогут, как же иначе?
Всхлипнув от облегчения, Жанна подняла трубку в надежде услышать знакомый гудок.
Но в трубке стояла та же мертвая тишина, что и на улице. Неужели и в телефон набился снег?
«Никто не услышит меня», – равнодушно подумала Жанна. И тут же почувствовала приближение новой схватки. Слишком быстро – боль не дает ей опомниться, собраться с силами. Дрожащими руками Жанна опустила трубку на рычажки и подняла снова.
Тишина.
Тишина и боль.
Бесконечная, всепоглощающая боль… Сколько же еще терпеть? Неужели будет хуже? Нет, это невозможно. Жанна дотащилась до окна. Парадная дверь заперта, но соседи сумеют взломать замок.
Из последних сил она попыталась поднять раму. Ледяной воздух, ворвавшийся в комнату, обжигал легкие. Глаза слезились. Улицы блистали больничной чистотой.
Кругом – ни души. Никто не услышал ее слабый крик. В окнах соседних домов темно. На белом ковре, покрывшем мостовую, ни единого следа.
Снова пошел снег – неотвратимый, безжалостный, как сама судьба. Белые хлопья падали на ширазский ковер и не таяли: в комнате было холодно. Жанна попробовала опустить раму. Увы! Ее заклинило. Что ж, пусть остается открытым: скоро сюда пожалует ее почетный гость – боль. Жанна уже изучила ее привычки и издалека слышала ее шаги…
Боль всегда была разной, она напяливала на себя множество мерзких, ухмыляющихся масок. Она являлась в облике драконов, диких зверей или акул, вооруженная пилами, зубными сверлами, ножами, она ломала ее тело, растягивала на дыбе или вгрызалась в него, как бешеная собака.
Жанна отчаянно боролась за жизнь. Спина выгибалась дугой от невыносимых мучений. Разве можно такое выдержать?
Внезапно к горлу подступила тошнота, и все содержимое ее желудка изверглось прямо на середину ширазского ковра.
– О нет, – сказала Жанна вслух. Умирать не так уж и страшно, но лежать в луже собственных нечистот, на полу, который она когда-то оттирала песком… нет, это невыносимо. – Пожалуйста, не надо больше.
Но тошнота не проходила.
Жанна обмякла, едва дыша. Горло горело, словно его ободрало наждаком, из глаз ручьем текли слезы. «Я предпочла бы умереть по-другому», – твердила она, как в бреду. Неужели ребенок собирается выйти через горло? Надо бы дать ему несколько уроков сексологии. Что ей еще оставалось, как не смеяться?
И тут она увидела ангела. Милосердное Провидение послало его, чтобы забрать ее в рай. В одиночку она и. с этим не справится. Черный ангел, довольно уродливый, но все же ангел. Жанна понемногу успокаивалась. Наверное, холод действует не хуже любой анестезии. Ничего, скоро ангел расправит крылья
