заглянула в каюту и тут же отпрянула.
- И это она называет техническими проблемами с экипажем? - пробормотала она, чувствуя, как к горлу подступает приступ тошноты.
- Видимо, да, - сказал Стикс. - Теперь понятно, почему здесь безлюдно. Идем.
Он позвал ее жестом за собой, и девушка послушно засеменила следом, стук ее высоких каблуков разносился эхом по сторонам. Как она ни старалась ступать тише, шаги ее все равно были слышны за версту, но никого, судя по всему, они не волновали.
- Мы имеем дело с чудовищем, - вслух подумала Женя, крепче сжав свою огромную пушку.
- А ты это только поняла? - Стикс искоса взглянул на нее и чуть заметно улыбнулся.
Он и сам некоторое время назад поймал себя на той же мысли. Хотя… а что еще можно было ожидать от беспринципной Энай? Каждый вправе отстаивать свое место под солнцем, даже если это место было раньше кем-то занято.
Похожие друг на друга двери в торцах коридоров беспрепятственно открывались, освобождая проход. Металлические лестницы, кнопки, тускло мерцающие мониторы, на которых время от времени высвечивались реплики Эн, больше похожие на пустую болтовню… все это слилось в Жениных глазах в одно единое безликое месиво. Она не понимала, как в этом корабле можно не заблудиться, ей казалось, что они ходят по одному и тому же кругу, иногда поднимаясь на новые уровни, где их ждет очередной повтор отснятого кем-то сюжета.
- Как ты ориентируешься тут? - спросила она.
- Знакомая обстановка, - Стикс, не сбавляя шага, двигался вперед, - я бывал на подобном корабле.
- Ясно, - ответ был исчерпывающим, и Женя не знала, что еще можно добавить, а поговорить ей хотелось. От тишины, нарушителями которой были только ее сапоги, на душе у девушки скребли кошки. - Ужасное место.
- Да, - он остановился перед очередной двустворчатой дверью и нажал на кнопку. - Мы пришли.
Картину, открывшуюся их взору, сложно было назвать приятной. Большое, гораздо более богатое помещение, нежели те, что встречались им на нижних ярусах, выглядело ужасно. Перевернутая мебель, сломанные приборы, раскуроченные панели, из которых торчали разорванные провода - все это было обильно приправлено раскиданными повсюду трупами, отдельные части которых служили дополнением к общему разгрому. Крови было мало, но ее яркие пятна алели повсюду, заставляя работать воображение попавшей в этот ад девушки. Голова ее кружилась, новый приступ тошноты сдавил горло. Как бы сильно она ни ненавидела кастеркортов, наблюдать место их массового убийства ей не доставляло удовольствия.
- Энни, - позвал Стикс, изучая комнату. - Где ты?
Он шагнул вперед, переступив через мертвое тело облаченного в погоны пирата. Тот лежал, распластавшись возле порога. Лицо его, большое и морщинистое как у бульдога, хранило предсмертную гримасу удивления. Оторванная кисть, точно зеленый паук, покоилась в паре метров от хозяина. В маленькой красной луже, разлившейся под ней, лежало что-то похожее на оружие, которым так и не успели воспользоваться. Или успели, но все попытки сопротивления оказались безнадежными.
'Наверное, это капитан…' - пронеслось в голове девушки и тут же растаяло, уступив место разрезавшему тишину голосу Стикса.
- Энни, - снова крикнул он, но ответа не последовало; каждый мускул его тела был напряжен, слух ловил любой мимолетный шорох, обостренное зрение исследовало каюту, не упуская ни одной, даже самой маленькой детали. Что-то было не так, и Стикс это чувствовал.
Женя медленно прошла вперед к дивану. Он, хоть и был отодвинут от стены, выглядел вполне пригодным для использования. А ей сейчас было просто необходимо присесть. Ноги подкашивались, голова кружилась, а ослабевшие руки не могли больше удерживать пусть легкую, но все же пушку. На пути ей встретились два зеленых трупа, лежащие валетом, у одного была отстрелена нога, другой имел в груди несколько больших дыр с обожженными краями. Девушка непроизвольно зажмурилась, затем открыла глаза и, решительно подняв ногу, переступила через первого мертвеца. Она ощутила явственные спазмы в области горла и, зажав свободной ладонью рот, быстро перепрыгнула через второго. Выпученные глаза покойников были устремлены вверх, и Жене казалось, что они наблюдают за ней. Добравшись до спасительного дивана, она рухнула на его незапачканную кровью поверхность и тяжело вздохнула. Ее рассеянный взгляд блуждал по каюте, постоянно натыкаясь на то, что осталось от командного состава пиратского корабля. Стикс осматривал сломанные приборы, не произнося ни слова. Позволив ему разбираться в сложившейся ситуации, девушка откинула назад голову и… замерла. Конечности ее похолодели, а дрожащие пальцы нащупали курок.
Она словно окаменела, немигающий взгляд ее сильно расширенных темных глаз был обращен за диван. Там в неестественной позе лежало обезглавленное женское тело с обожженной по краю среза шеей и выставленными вперед руками. Рядом валялась лысая голова Эн, голубые глаза которой были выпучены.
Сзади незаметно подошел Стикс. Женя не слышала ни его шагов, ни шелеста одежды. Она словно погрузилась в вакуум, где кроме нее и останков Энни не было больше ничего и никого. Он среагировал молниеносно. Подхватив девушку под руку, он потянул ее к себе, держа на прицеле дверь. Ее лежащий на курке палец дрогнул, и яркий малиновый луч вырвался наружу, спалив в один миг, и диван, и тело Эн, и еще полстены, находящейся сзади. Стикс непроизвольно обернулся на звук. Доли секунды длилось оказавшееся роковым замешательство.
Сверкающая золотистая сеть из тонких лучей накрыла их обоих, точно хорошо сплетенная паутина. Пойманные в ловушку, гости рухнули на пол, они уже ничего не видели и не воспринимали, их сознание погрузилось в темноту. Скованный параличом палец Жени не отпускал курок. Пушка извергала один луч за другим, постепенно превращая часть корабля в решето. Когда заряд иссяк, огонь прекратился. О недавней пальбе напоминали лишь несколько зияющих черных дыр в расположенных параллельно помещениях. Последние лучи, пробив внешнюю обшивку, ушли в пустыню.
Когда воцарилась тишина и осела пыль, в кают-компанию вползли два больших металлических робота и замерли по бокам открытой двери. Их расставленные как у паука лапы сверкали в ярком свете встроенных в потолок ламп, весь облик этих металлических чудовищ демонстрировал их неуместность в этом разгромленном помещении. Но данное обстоятельство ничуть не мешало им выполнять полученный приказ.
Дабор-Лэш, держа на руках краба, вошел в каюту, где призывно мигала белая надпись на большом овальном мониторе. Повторный гудок вызова разлетелся по кораблю-призраку; его хозяин не спеша нажимал на клавиши, прислушиваясь к их музыкальным ответам. Он прекрасно знал, кто именно желает выйти с ним на связь, а видеть физиономию шантажиста в клетчатом пиджаке ему не особо хотелось. Однако на вызов он все-таки ответил и, как подтверждение его малоприятным раздумьям, на экране появился довольно ухмыляющийся полицейский.
- У меня для тебя новость, - заявил Склеф, не утруждая себя словами приветствий. - Ты провалил данное мною задание. Такая нерасторопность не похожа на фиторианца, и все же… Ты опоздал!
Он выдержал паузу, вероятно ожидая расспросов со стороны собеседника, но Дабор-Лэш молчал. Он стоял посреди каюты и, глядя на монитор, медленно поглаживал металлический панцирь распластанного по левой части его груди краба. Глаза его оставались холодными, лицо ничего не выражало.
- Я нашел этого глупого изобретателя раньше тебя. Он угодил в самую примитивную из разработанных мною ловушек! - в голосе вновь заговорившего полицейского звучали нотки плохо скрываемого самолюбования. Его большой рот широко улыбался, красные глаза горели победным огнем. - Это оказалось проще, чем я думал. Он нарушил пять главных правил безопасности. Ему даже не пришло в голову подстраховаться и запустить вместо себя робота. Я все просчитал и все подготовил для захвата, а этот идиот только облегчил мне задачу.
- Ну и? - спросил Дабор-Лэш, не меняя позы, когда бурный словесный поток собеседника наконец иссяк. - Как это касается меня?
Склеф подался вперед, будто хотел выбраться из экрана. Его тон стал мягким и вкрадчивым, а выражение лица слишком уж ласковым. От всех этих метаморфоз веяло чем-то неприятным, фальшивым.
- Тебя это касается следующим образом, мой дорогой нарушитель межгалактического закона. Я все еще готов закрыть глаза на твои мелкие проступки, вот только теперь тебе самому придется придумать, чем ты можешь быть мне полезен, мне и нашей славной конфедерации. До намеченной на сегодня встречи в Антарктиде у тебя еще уйма времени. Так что… подключи свою фантазию и прилетай с конкретными предложениями, я пока еще готов проявить к тебе снисходительность и рассмотреть их, - он бережно поправил лацканы своего клетчатого пиджака, затем продолжил: - Мне некогда с тобой болтать. Еще нужно доделать кое-какие дела, прежде чем я приступлю к своему 'главному блюду', - смакуя каждое из последующих слов, он закончил. - Стикс пока еще не пришел в себя. - Точно пережевывая излюбленный десерт, Склеф громко причмокнул, потом посмотрел на собеседника и отрывисто проговорил: - До встречи на моем корабле, фиторианец.
Экран погас, погрузив комнату в тишину. Дабор-Лэш продолжал стоять на том же месте и гладить неподвижного краба, он был задумчив, его глаза цвета морской волны казались такими же холодными и бездонными, как и сама вода.
Склеф впился крупными острыми зубами в кусок сырого мяса и с наслаждением заурчал. Он досматривал последнюю серию своего любимого фильма, поглощая нетрадиционный для корабельного меню обед. Запах крови, как и ее вид, возбуждал в нем аппетит. Пользуясь тем, что на крейсере кроме него и кучи роботов никого нет, Склеф по-своему усмотрению комплектовал провизию перед отправкой в дальний рейс, никого не ставя об этом в известность. Что бы там ни говорили диетологи, а сочный кусок красного мяса куда вкуснее напичканных витаминами консервов. На Ланкоу он привык питаться именно так, и никто, даже вся межгалактическая полиция вместе взятая не могла заставить его отказаться от этой привычки. Впрочем, ей, полиции, знать про такие тонкости было вовсе не обязательно.
Громко чавкая, Склеф уплетал содержимое большой глубокой тарелки, неотрывно глядя на экран. Там тоже закусывали… Мелькали руки, ноги, лилась ручьями алая кровь. Двое разделывали еще живое тело своего сородича, периодически впиваясь заточенными белыми зубами в его дрожащую в конвульсиях плоть. Каннибализм был запрещен в конфедерации, но кинематограф, как известно, любит отражать запретные темы. А Склеф, в свою очередь, любил на это отражение смотреть.
Когда на дне тарелки осталось лежать несколько обглоданных косточек, а по монитору, где демонстрировался сериал, поползли длинные титры, он поднялся с кресла и довольно потянулся. Затем вытер рукой испачканный кровью рот и вышел из каюты, по пути отправив туда робота-уборщика. Настроение его было приподнятым, покрытое мелкими чешуйками лицо улыбалось. Склеф предвкушал дальнейшее развитие событий, и каждый возникающий в его воображении вариант был лучше другого. Фальшиво насвистывая себе под нос мелодию из только что просмотренного фильма, полицейский быстро шагал по сверкающим чистотой коридорам к шлюзу, где под присмотром военных роботов лежали обезоруженные пленники. Их парализованные тела еще не отошли, как и погруженное в темноту сознание.
