– Все как-то случай не представлялся, – виновато улыбнулся в ответ детектив. – Я и сейчас по делу заскочил.
«Снова серый цвет, – почти испугался Игорь Анатольевич, в гардеробе которого тоже присутствовало несколько вещей этой безупречно-респектабельной гаммы. – По-моему, я уже подозреваю всех, кто любит серый».
– Я уж понял, – ничуть не обиделся Павел Леонидович.
– Понимаете, я бы хотел узнать, приходил к Вам из милиции майор Малышев, – осторожно спросил Костиков.
– Приходил, приходил, – с готовностью ответил Карпов. – И все время расспрашивал про то, как я Маргариту любил. И про наши с Валентином отношения. В общем, я ему, как и Вам, сказал, что не стал бы я столько лет на человека зло держать. Тем более, что Владьку, крестника моего (упокой, Господи, его душу!), я еще больше любил... – притих на мгновенье Павел Леонидович. – А как умер он, да еще Петрович, так и меня ничего на этом свете больше не держит.
– Ну, это Вы зря так говорите, – попробовал настроиться на оптимистический лад Костиков. – Вы нам еще пригодитесь, – улыбнулся он. – Я еще хотел спросить про смерть вашего крестника, – поднял Игорь больной вопрос: – как Вы думаете, могли в доме Каверина храниться какие-нибудь лекарственные средства... ну, похожие на наркотики?
– Что Вы! – замахал руками Павел Леонидович, вскакивая со стула. – Да после смерти Владика Валентин вообще аптечку из своего дома исключил и все таблетки выбросил! Знаете, у него даже когда голова с похмелья болела, он к соседям за анальгином бегал, а в квартире ничего не держал!
«Хорошенькое дельце получается», – заметил Игорь Анатольевич про себя, по инерции нащупывая трубку в кармане.
Но курить в доме Карпова было категорически запрещено – в этом детектив убедился еще в первый свой визит в тропический оазис. Павел Леонидович не выносил табачный дым даже в малой консистенции. Тем более, считал, что любимые цветы, взлелеянные его заботливыми руками, ни в коем случае не должны подвергаться такому стрессу.
Поэтому сейчас Игорю оставалось только мечтать о табаке с вишневой косточкой, аромат которого он так любил. Кроме того, детектив просто привык к тому, что в любой трудной жизненной ситуации трубка неизменно выручала его. Поэтому столкнувшись с невозможностью спокойно покурить и подумать, он как-то занервничал.
Тем более, узнав, что Малышев уже идет у него по пятам: «Неужели мало ему Митяева, что он еще и этого подозревать будет?» – ломал голову Игорь. В то же время он хорошо понимал, что подробности семейной жизни Кавериных ни для кого из соседей не были секретом (узнала же о них Евдокия Тимофеевна), и давно превратились в этакую «Санта-Барбару», правда, без интриг и кровавых подробностей. Так что Малышеву не составляло большого труда определить главного подозреваемого.
Вот только Игоря такой поворот дела вовсе не радовал. Мало того, что и так у него были связаны руки и он о каждом своем шаге должен теперь докладывать Малышеву, который просто упивается своим превосходством. Так еще попутно приходилось отметать неподходящих кандидатов на роль убийц. «Как будто частному детективу больше заняться нечем! – злился Костиков сам на себя за то, что вообще ввязался во всю эту историю.
За свой короткий разговор с Карповым он успел выяснить, что на самом деле Валентин Петрович больше любил деревенскую племянницу своей жены, нежели свою собственную. Такое непонятное на первый взгляд чувство Павел Леонидович объяснил очень просто: „Мариночка всегда была несколько прогматичной и материальной. Так что и к родственникам она относилась с позиции: будут ли они ей чем-то полезны.
А Тамарочка попроще. Может, деревенское воспитание сказывается. А может, просто человек такой. Только она ничего и никогда от Маргариты не ждала. И хотя самой ей дать было им нечего, она все равно телеграммы каждый год присылала на все праздники. Даже мне как-то открытка пришла...“ Костиков улыбнулся, вспомнив, с какой трогательной гордостью говорил об этом Карпов.
– Скажите, а Вас не удивило то, что Валентин Петрович у себя Марину Аркадьевну прописал? – задал вопрос детектив.
– Ой, очень удивило, – всполошился Павел Леонидович. – Я его тоже ругал, что он со мной не посоветовался. Это надо же: у Марины самой четырехкомнатная, а она еще на его жилплощадь претендует!
– А как сам Каверин объяснил это все? – осторожно спросил Костиков, почуяв что-то неладное во всей этой истории.
– Да никак! – разгорячился старичок. – Сказал, это никого не касается. Потом, правда, признался, что сам не понял, когда и как эти документы подписал, вроде бы выпил чего-то. Ну, а чего ему жаловаться, если все равно квартира его досталась Аркашке, не чужому же человеку, – глубокомысленно закончил Карпов.
Притормозив возле собственного подъезда, Игорь забрал из машины все свертки и пакеты. На его счастье, лифт работал, поэтому он с неимоверным комфортом добрался до собственной квартиры. Все покупки были приняты дома с такой радостью, которой Костиков долго не видел у своих родных. Он даже вначале не понял, что именно случилось.
– Что это с вами сегодня? – подозрительно спросил он, целуя по очереди любимых женщин и освобождая руки от пакетов.
Он даже немного занервничал и начал второпях вспоминать, не отмечен ли этот день в календаре красным числом. Мельком бросив взгляд на стену и убедившись, что ни советских, ни кадетских в этот день не отмечают, он запаниковал всерьез: „Может, я забыл о какой-то памятной дате или дне рождения?“
Такое бы Костикову не простили, потому что праздники Ирина и Бабуся очень любили. И не только из-за подарков и повышенного внимания со стороны широкой общественности в лице старого друга семьи Георгия Загорского или менее приятного во всех отношениях майора Малышева.
Просто в такие дни Игорь был дома и целиком принадлежал семье, забывая о работе. Именно поэтому перед особыми торжествами частный детектив старался без особой нужды за работу не браться, чтобы потом не откладывать ее в долгий ящик. Но, как назло, на ум не приходило ни одного мало-мальски приличного повода отпраздновать что-либо.
Пока Костиков ломал голову, Ирина успела переглянуться с Евдокией Тимофеевной. Уже через секунду старушка торжественно вручила ему перевязанную яркой ленточкой прямоугольную коробочку.
– Это мне? – переспросил он, в недоумении уставившись на жену.
– Ага, – в один голос подтвердили женщины, сгорая от нетерпения.
Игорь и сам ума не мог приложить, что может находиться внутри. Но частному детективу по статусу положено тщательно скрывать свои чувства, поэтому он неторопливо освободил коробку, аккуратно положил ленточку на подзеркальную полочку...
– Скоро ты что ль? – наконец потеряла остатки терпения Бабуся.
Только этого вопроса Игорь Анатольевич и дожидался, поэтому он начал работать руками в два раза быстрее и через секунду на свет божий из малопривлекательной темной коробки появился самый настоящий органайзер в кожаном переплете.
– Сп-пасибо, – Игорь даже начал заикаться от неожиданности. – А в честь какого праздника? – осторожно решил уточнить он на всякий случай.
– Да никакого, – рассмеялась Ирина, – просто мы сегодня с Евдокией Тимофеевной по магазинам прошлись и нашли эту штучку. Насколько я помню, ты постоянно жаловался, что тебе не хватает органайзера, вот мы и решили сделать тебе подарок.
– Теперь не будешь про мой табачок забывать, – вставила Бабуся.
– Даже если захочешь, все равно не сможешь, – подтвердила Ирина. – Я тебе эту информацию на каждую неделю записала.
Костиков даже растерялся: „Неужели они так суетились только из-за какого-то табака? – мелькнула у него шальная мысль, больно уколовшая его в самое сердце. – Нет, вряд ли, – тут же успокоился он“.
Раскрыв органайзер, он сразу заметил, что заботливой рукой Ирины некоторые надписи уже были
