причем сами они, услышав шум драки и ужасный топот на лестнице, высосываться за дверь теперь боялись, и лично в разборке не участвовали.
Кое-как разбушевавшегося слесаря все же удалось утихо– мирить при помощи одной, так и нераспечатанной, бутылки вод– ки и небольшого денежного вознаграждения.
– Все, едем ко мне, – объявил Игорь. – Я так точно больше не могу. Чувствую, что здесь покоя до утра не будет, как бы не заявился еще кто-нибудь.
– Слава богу! – обрадовалась Ирина.
– Учти, если будешь рыпаться – тебе же хуже, – на всякий случай снова пригрозил Игорь.
Но «рыжий» больше тоже не проявлял своей прежней прыти, а, наоборот, выказывал полное безразличие по поводу того, куда, с кем и зачем он теперь должен ехать.
Когда компания из четырех человек глубоко за полночь ввалилась в квартиру Игоря Костикова, выглянувшая из своей двери Бабуся только невольно перекрестилась и прошептала ка– кую-то молитву.
Особенно сильно старушку испугал длинный, худой мужчина с диким, воспаленным взглядом – это был Александр Иванович Загробницкий, известный в стране и даже далеко за ее пределами специалист по античной культуре.
Но уже несколько часов спустя невозможно было предста– вить, что в этой самой квартире только что проходило шумное и, увы, абсолютно бесплодное разбирательство по поводу про– павшей книги.
«Рыжий» (но вовсе не золотой, как мрачно заметила Ири– на) наемник упорно молчал и больше не проронил ни единого слова.
Спор, который было зачем-то затеяли Игорь с Загробниц– ким по поводу того, может ли действительно книга, пусть даже самая редкая, стоить полторы тысячи долларов, тоже повис в воздухе в виде большого неразрешенного вопроса.
Загробницкий считал, что настоящая книга может стоить и еще дороже, и даже быть вовсе бесценной, как, например, пер– вый, древнейший экземпляр «Слова о полку Игореве», но юрист Игорь Костиков остался при своем мнении, считая, что каждая вещь должна иметь четкую и адекватную стоимость.
Но если бы в квартиру Игоря под утро заглянул какой-ни– будь российский «ангел сна» или бог сновидений, крылатый Гипнос, которого когда-то выдумали древние греки в своих злополучных «михах», они бы увидели вполне приятное для сво– его взора зрелище.
Игорь с Ириной, обнявшись, сладко спали на диване в большой комнате. Бабуся мирно похрапывала на своей койке с железной панцирной сеткой, на целой горе из перин и одеял, без которой старушка просто не представляла себе полноценного отдыха.
Александр Иванович Загробницкий, неловко свернувшись кренделем, почивал на кожанном диване в кабинете Игоря или, другими словами, в офисе детективного агентства «ИКС».
Он не пожелал среди ночи возвращаться в свою квартиру на улице Полевой, опасаясь, как бы его там ни пристукнул кто-нибудь из фальшивых, а также настоящих сантехников и разгневанных соседей.
А в темном, глухом чулане, за крепко закрытой дверью, сидя дремал рыжий преступник, привалившись лицом к груде из старых пальто, и еще сваленной здесь какой-то ненужной, старой одежды.
Олег Малышев, который вернулся из ресторана только пос– ле двух часов ночи, сонным голосом пообещал Игорю заехать с раннего утра к нему домой и «разобраться на месте со сложив– шейся обстановкой», а до этого просил не предпринимать ника– ких шагов и буквально все до его появления оставить так, как есть.
Возможно, эти слова Малой произнес исключительно на «автопилоте», так как говорил их множество раз в своей жизни после сообщения об очередном найденном трупе или ограблен– ном доме, но Игорь понял его приказ буквально и решил не отправлять пока «рыжего», который, к тому же, достался ему с такими трудами и стоил немалого количества мыла и шампу– ни, в ближайшее отделение милиции.
Признаться, у Игоря к тому же теплилась надежда: а вдруг преступник все-таки расколется насчет своего шефа или, по крайней мере, назовет имя напарника, который может ока– заться более разговорчивым?
Но парень упрямо молчал и лишь угрюмо сопел себе под нос, глядя на всех исподлобья испепеляющим взглядом.
Между прочим, Малышев, который действительно появился на пороге квартиры Игоря Костикова около семи часов утра и выглядел, как огурчик, ничем не выдавая, что накануне он по– ловину ночи «прогудел» в ресторане, тут же признал «рыжего».
– Серенька! Ба! Смотрите-ка: Серега Лисицын, сам Лис, собственной персоной, – воскликнул Малышев, радуясь прес– тупнику, чуть ли ни как своему родному, когда «рыжий» нако– нец-то был извлечен из чулана на свет божий. – Ты чего тут делаешь, а? А где же твой братишка? Или на этот раз ты по– пался один? Скучно же, как я погляжу, тебе будет!
Но Лис молча многозначительно пожал плечами и, насколь– ко это было возможно, развел в разные стороны руками, зако– ванными в наручники, показывая, что и сам не может понять, что делает в чулане.
– Ха, Игорь, вы что, может быть, его усыновили? – продолжал вовсю веселиться Малышев. – Или держите дома для каких-нибудь опытов? Ну, ты, оказывается, и садист, Пижон. Я, признаться, от тебя такого не ожидал...
И, проговорив это, Малышев громко заржал, запрокидывая голову и показывая свои мелкие желтоватые зубы – только те– перь стало понятно, что вчерашний хмель еще не совсем улету– чился из его головы.
Но тут же, увидев серьезное лицо Ирины, он моментально прекратил свое веселье. Из вчерашнего сбивчивого телефонного разговора Олег понял, что это дело каким-то боком касается именно ее, потому-то и прилетел сюда так рано, можно ска– зать, «на крыльях неразделенной любви», желая проявить все свои способности перед девушкой в полной мере.
На некоторое время они с Игорем заперлись в кабинете, быстренько растолкав и выпроводив оттуда сонного, всклокоченного Загробницкого, и потому буквально через несколько минут Малышев был уже посвящен в основные подробности дела о пропавшей книге.
– Ну, Лис, я чувствую, что ты – как следует попал, – почти весело сообщил Олег, выходя из кабинета и с интересом оглядывая с ног до головы молоденького преступника. – Сог– ласись, что вооруженное нападение на человека – это уже кое-что, и твой новый фортель невозможно сравнить ни с де– журствами на автостоянке, где ты снимал с машин разные цен– ные прибамбасы, ни даже с распространением наркотиков среди двенадцатилетних мальчишек, ни с прочими твоими пакостями, которые все у меня собраны в одной папке. Но если теперь все это суммировать, и особенно – приплюсовать твое новое ноч– ное приключение, то это потянет солидно. Очень даже солидно! Надо посчитать, на сколько лет тюремного заключения: на де– сять? Или на двадцать? Впрочем, ладно – и без нас потом на суде посчитают...
Что и говорить, эффектный прием с калькулятором, неожи– данно возвратился к «рыжему» в полной мере и с удвоенной си– лой.
Сергей Лисицын слушал издевательский монолог Малышева, с ненавистью глядя на своего мучителя, и сейчас был действительно чем-то похож на лисенка, который угодил в западню.
Ирина даже подумала, что сейчас «лисенок» точно не вы– держит и начнет отвечать на все заданные вопросы, но тот только вздохнул, молча сглотнул слюну и презрительно полуп– рикрыл глаза, давая понять, что говорить как не собирался, так и дальше не считает нужным.
– Ха-ха, это, друзья, временное явление, не волнуйтесь, – пояснил Малышев. – И вообще: надо было давно отвезти его в кутузку – и дело с концом. Пусть хотя бы неделю полежит на нарах, а уж тогда, как показывает практика, можно будет и приступать к допросу. Почему-то мне кажется, что к нашему Лису постепенно все же начнет возвращаться память и, главное, здравый смысл. А ведь и правда: стоит ли теперь одному зачем-то отдуваться за всех? Нужно быть полным дураком, чтобы на такое согласиться! Ведь куда правильнее уголовный срок по-честному разделить на число участников, а то и вовсе найти взрослых дядей, которые наверняка учат молодежь нехорошим делишкам. Ты как, Лис, у нас уже совершеннолетний? Я что-то подзабыл твое досье...
– Девятнадцать, – с детской гордостью проговорил Се– рега.
– Так так, посчитаем: девятнадцать плюс, к примеру, двадцать... Подумаешь, Лис, тебе будет всего сороковник, когда ты снова сможешь выпить пива на проспекте, где я тебя частенько вижу с твоими
