Я было хотела ей позвонить, но потом передумала. А что я ей скажу? И вообще, чего первой соваться? Может, у Полины какие дела, а тут я со своим звонком? Лучше уж подождать, когда она позвонит сама. Может быть, за это время я сумею придумать правдоподобное объяснение своего отсутствия?
Скинув с себя одежду, я прилегла на диван и не заметила, как мои глаза снова закрылись. Из сладкой дремы меня выдернул телефонный звонок, ворвавшийся в мой сон, как пронзительная пожарная сирена.
Я вскочила и кинулась к аппарату.
– Алло! – схватив трубку, я старалась говорить спокойно, на случай, если это Полина.
Но это оказалась не Полина.
– Оленька, это ты? – услышала я нежный голосок Вероники.
– Да, я, – обрадовалась я. – Ты уже пришла? Из дома звонишь?
– Да, из дома. Оля, мне необходимо тебя срочно увидеть!
– А что случилось?
– Приезжай, расскажу! Оля, дело очень важное!
– А Хельга с тобой?
– Нет, она уехала домой. Я совсем одна. Оля, приезжай, пожалуйста, возьми такси и приезжай, я заплачу за тебя!
– Хорошо, милая, я сейчас буду! – ответила я.
Я повесила трубку и заметалась по квартире в поисках чистого листка бумаги и авторучки. Мне хотелось оставить записку Полине, что я срочно уехала к Веронике по важному делу. Звонить сестре мне очень не хотелось: сейчас начнет спрашивать, где я шлялась полдня. Полина любит преувеличивать.
Авторучки я долго не могла найти: эти дети вечно все запрячут неизвестно куда!
С чистым листком дело обстояло еще хуже. В конце концов я забежала в туалет, оторвала кусок туалетной бумаги и на ней косметическим карандашом накарябала:
«Поля, я уехала к Веронике по срочному и неотложному делу».
После этого я с чистой совестью отправилась на остановку.
Конечно, я не стала дожидаться троллейбуса и поймала такси.
Доехав до Вероникиного дома второй раз за день, я попросила шофера подождать, а сама побежала наверх.
Дверь в квартиру Караваевых почему-то была открыта.
– Ника… – позвала я, осторожно приоткрывая дверь.
Мне никто не ответил. Это меня несколько удивило, и я позвала еще раз. Опять никто не отозвался. Я подумала, что, вероятно, Вероника куда-то выскочила на минутку – возможно, к соседям – и специально оставила дверь открытой, чтобы я могла беспрепятственно войти.
Так я и поступила.
В коридоре было темно, но зато я заметила, что в зале свет горит. Может быть, там кто-то есть?
Я прошла в зал и… остановилась на пороге, непроизвольно схватившись рукой за горло.
На полу прямо посреди комнаты лежала Вероника. Рот ее был полуоткрыт, широко распахнутые голубые глаза смотрели вверх, словно ища там ответа на какой-то очень важный вопрос. Ее красивый домашний халатик, так понравившийся мне, на груди был залит кровью – видимо, девушку ударили ножом.
Я согнулась еще ниже, сотрясаясь в подхлынувшем вдруг приступе рвоты. Бегом побежала в ванную, открыла кран с холодной водой и принялась горстями плескать ее себе в лицо.
Когда меня четыре раза вывернуло наизнанку, я смогла выпрямиться и, шатаясь, пройти в коридор.
Господи, что же мне делать? Ведь никого нет, я здесь, если можно так сказать, наедине с трупом… Боже мой, с трупом! Как ужасно это звучит!
«Это будет выглядеть еще ужаснее, когда сюда нагрянет милиция и застанет тебя наедине с ним!» – вывел мрачный прогноз мне выплывший откуда-то из глубин сознания внутренний голос.
Я обеими руками схватилась за голову, в которой вдруг начали с резкой болью лопаться какие-то струны, издавая протяжный стон.
Нужно бежать отсюда, срочно бежать, и как можно дальше! – застучало в висках.
Я круто повернулась, пошатнувшись, чуть не упала и схватилась одной рукой за дверной косяк.
В это время снизу до меня донесся призывный сигнал автомобиля.
Боже мой! Это же наверняка сигналит шофер такси, в котором я приехала! Что же делать? Ведь я обещала ему заплатить, а деньги мне должна была дать Вероника. Боже мой! Где же мне брать деньги теперь? А отсюда нужно сваливать как можно скорее! Как же я пройду мимо него? И в подъезде сидеть нельзя – если сейчас приедет милиция, то меня немедленно вычислят и подхватят под белые рученьки. И Полина ничего не знает! Господи, Полина, как же мне плохо без тебя!
Я, как в лихорадке, заметалась по чужой квартире, понимая, что сюда в любую секунду могут войти – я даже не захлопнула дверь! Закрыть? А вдруг только хуже будет? В этот момент я совершенно перестала соображать – все мыслительные функции заблокировал противный, липкий страх.
Я снова влетела в зал и сразу же почувствовала, как к горлу вновь подкатился горьковатый комок. И тут мой взгляд упал на сервант. Обычно люди хранят деньги в таких местах. Что, если мне взять немного? Ровно столько, сколько нужно, чтобы заплатить за такси?
Я, превозмогая тошноту, обошла тело Вероники и открыла дверку серванта. Там я увидела пачку денежных купюр различного достоинства. Вытащив из нее пятидесятирублевую, я быстро сунула ее в карман юбки и бегом бросилась к двери. Запирать ее я не стала.
Спускаясь по лестнице и чувствуя, как дрожат и вибрируют при этом мои колени, я успокаивала себя тем, что взяла деньги, которые мне как бы и причитались: Вероника же обещала заплатить мне за такси! Если бы не необходимость, я бы ни за что не взяла эти деньги.
Шофер такси был уже сильно разозлен. Пролепетав миллион извинений, я протянула ему купюру, которая привела его в хорошее расположение духа, и опрометью бросилась к остановке. Забегая за угол, я увидела, как к дому подъехала милицейская машина.
Вовремя я отсюда сдернула! Не хватало еще попасть в руки к служителям правопорядка. Несколько раз со мной уже случалось такое и, скажу я вам, ощущение это не из приятных. Во всяком случае, продолжения мне бы не хотелось.
Заскочив в троллейбус, я попыталась унять бешено колотящееся сердце и постаралась спокойно подумать над сложившейся ситуацией.
Так. Вероника убита за те несколько минут, что я добиралась до нее. Значит, за это время кто-то проник в ее квартиру и всадил в грудь нож. Логично, – усмехнулась сама себе.
Так, я потихоньку начинаю обретать чувство юмора, это уже хорошо. Значит, отхожу постепенно.
Что мне грозит в данной ситуации? Многое. Меня могли видеть соседи входящей в подъезд или квартиру. Они могли также заметить такси, в котором я приехала. А если еще кто-то из них случайно запомнил номер этого такси, то вообще получается е-мое. Найти водителя – пара пустяков. Потом показать ему мое фото, по которому он моментально меня опознает, и… Прощайтесь со свободой, Ольга Андреевна! Вот так, ни за что ни про что попасть?
Я не могла понять, для чего меня звала Вероника? Что она хотела мне сообщить перед смертью?
Но главное сейчас не это. Главное – решить, куда мне деваться. Ехать домой нельзя – там меня сразу найдут. Нужно где-то спрятаться хотя бы на несколько дней, пока ситуация не прояснится. Может быть, за это время откроются какие-то новые обстоятельства, оправдывающие меня. Может быть, Полине удастся найти настоящего убийцу? Господи, Полина! А что, если поехать к ней? Нет, тоже нельзя. К Полине ведь наверняка придут тоже. Куда же мне ехать, черт подери?!?
– Девушка! – возник над ухом очень противный голос, который бывает только у всяких инспекторов и кондукторов. – Что у вас за проезд?
– Я… Это… – сглотнув слюну, попыталась я объяснить. – У меня денег нет… Можно, я так доеду? Мне недалеко…
– Пешком ходите в таком случае! – гаркнула кондукторша – потная, толстая тетка с красным лицом, которое она обмахивала ожерельем из талочников. – Ишь чего – денег у нее нет! А одета-то вон как хорошо! Ладно бы какая бедная женщина была – можно было б навстречу пойти, а то ишь, вырядилась, а на талончик денег нет! Покиньте салон!
