Лично он привык везде и всего добиваться сам, но была одна сфера жизни, где его теория давала сбой.
Если еще в школьные, а тем более в студенческие годы Игорь Костиков буквально не знал отбоя от девушек, то Олег в этом смысле особой удачливостью не отличался, хотя в душе своему другу тайно завидовал. Наоборот, чем активнее Олег начинал добиваться расположения той или иной особы, тем сильнее девушки почему-то начинали от него разбегаться.
Наконец, поняв, что разомкнуть этот порочный круг он не в силах, Олег во всеуслышанье целью свой жизни объявил, как он выражался, «не глупых баб», а достижение карьеры, и в свои молодые годы был уже старшим следователем УВД по особо опасным преступлениям.
Не так давно Игорь даже слышал от третьего их общего друга – Гоши, который после школы пошел по медицинской части, что Малышев начал выходить даже на дела международного уровня, о которых иногда, по пьяной лавочке, вскользь бахвалится – но все больше загадками, и туманными намеками.
Впрочем, было в целенаправленной, трудовой жизни Олега одно лирическое отступление – еще в студенческую бытность его угораздило по уши влюбиться в Ирину – законную девушку Игоря, что с точки зрения здравого смысла и целесообразности было абсолютной глупостью и дерзостью.
Он даже предлагал ей замужество, и хотя Ирина еще тогда все равно предпочла Игоря, который ровным счетом ничего не предлагал, в сердце Малышева с тех времен осталась какая-то непонятная, сладкая заноза, которая время от времени давала о себе знать.
Со времени этой романтической истории прошло уже несколько лет, но она все равно не исчезла из памяти Малышева совершенно бесследно, а стала еще одним серьезным моментом негласной конкуренции двух давних друзей, которые теперь встречались все реже и реже, уже вполне могли не видеться по полгода, и узнавали друг о друге все больше через Гошу. Но все равно при этом помнили, что друзья детства – это святое дело, как бы там дальше не крутила каждого жизнь.
И вот теперь этот человек – Олег Малышев по кличке «Малой» – стоял перед Игорем, которого с шестого класса в шутку называл «Пижоном», глядел исподлобья, и направлял в лицо друга детства пистолет.
– Малой, ты чего? Рехнулся, что ли? – улыбнулся Игорь. – Ну и шуточки у тебя стали. Честно говоря, я от твоих приколов как-то отвык.
– Никаких шуточек, – сказал Олег спокойно, без тени улыбки, и, подойдя к Игорю своей характерной, пружинистой походкой, вдруг быстро защелкнул на руках друга новенькие, блестящие наручники.
Игорь ошалело уставился на свою обновку. – Все, теперь можешь опустить руки. – скомандовал тем
временем Малышев. – Я надеюсь, ты не станешь катапультироваться из окна, а то мне придется стрелять. Впрочем, я вижу, тут кто-то уже пробовал это сделать. Кстати, что тут происходит?
Но Игорь от удивления потерял дар речи, и все еще не мог сказать ни слова. Он только молча разглядывал на кистях своих рук наручники, о которых сам совсем недавно вспоминал – и вот, на тебе, железные браслеты почему-то оказались на его собственных руках. Сумасшествие какое-то! Полный бред!
– А ничего у нас тута плохого не происходит, – ответила за Игоря Бабуся, которая быстрее всех оправилась от испуга, и теперь занималась тем, что шустро распутывала веревку на руках Потапа. – Кино снимаем, вот что у нас тут происходит. Баловаемся.
– Кино? Какое еще кино? – нахмурился Олег. – А такое: «Сам себе режиссер». Обезвреживаем неправ-
дошного вора. Правда ведь, Горяшка? Но Игорь продолжал упорно хранить молчание. – Да? А окна зачем бьете? – И ты нам тут не указывай, давай – мы в своем доме и
за квартиру регулярно уплачиваем. Поэтому, что хотим – то и
бьем. Хотим – вазу шандарахаем, хотим – стекло, это наше
семейное дело, как нажитым добром распоряжаться. – несколько повысила голос Бабуся. – Тута я сегодня режиссер. Вон, артистов всех моих перепугал своим пулеметом. Иди, Потап, домой, а то этот бешеный и пальнуть ненароком может...
– Да... А где же у вас кинокамера? – озадаченно оглянулся вокруг Малышев, дольше остальных задерживаясь взглядом на застывшей в проеме Ирине.
Со времени последней встречи она немного изменилась, но, пожалуй, стала внешне даже еще интереснее, женственнее, что ли. Или просто волосы отрастила длинные?
В неизменности остальных качеств – умственных и душевных способностей Ирины – Олег не сомневался ни минуты. Пожалуй, Ирина была единственной девушкой на свете, в которой Олег Малышев безоговорочно признавал ум, сердце, и все существующие в природе таланты.
Он снова мельком подумал: странно, что они с Игорем до сих пор не поженились, он нарочно сегодня ее об этом спросил. Впрочем, оно и к лучшему.
– А у нас уже вовсю озвучка шла, пока ты не вломился, – кивнула Бабуся на диктофон, лежащий на столе. – Смотри-ка какой прыткий и любопытный выискался: все тебе покажи, да расскажи, где то, да почему это... Сам бы сначала предсавился...
– Не надо, мы знакомы. Это наш...хороший друг, – тихо прошептала Ирина.
– Ничего не скажешь: хорош дружок! А ты, друг, иди пока отсюдова, милок, нечего тебе здесь ошиваться.
И Бабуся подтолкнула застывшего в полной прострации великана Потапа к двери, показывая, что ему лучше смотаться отсюда подобру-поздорову, пока такая возможность имеется.
– Что же, лишние люди действительно могут освободить помещение, – сказал Олег, садясь на стул, и пряча оружие. – А вам, бабушка, я хочу сказать, что, как показывает практика, настоящие преступники чаще всего не похожи на бородатых бармалеев, как вы тут пытаетесь изобразить. Здесь вы со своей режиссурой явно перегнули палку. Они, наоборот, чаще всего бывают чистенькими, ухоженными, пахнут дорогим одеколоном, и очень нравятся девушкам. Правда, Костиков?
– Что ты имеешь в виду? – спросила Ирина. – Нет, это
вы тут сейчас мне будете рассказывать, как
наш Пижон докатился до такой жизни, а я с большим интересом
послушаю. – Погоди, Олежка, но я пока совершенно ничего не могу понять, -
шагнула ему навстречу Ирина. – Мы так хорошо сейчас встретились, ты сказал, что все равно как раз собрался зайти к нам в гости, мы пришли сюда вместе. Это что – розыгрыш? Но я больше не хочу в это играть, мне не нравится...
– Нет, не розыгрыш, – покачал Олег головой. – Тут дело куда посерьезнее. Странное совпадение: я бы действительно пришел к вам сегодня, так сказать, в гости, но только примерно на полчаса позже, и скорее всего, с официальным ордером на арест, а также, на всякий случай, с отрядом помощников. Но тут как раз появилась ты. Если бы не ты... В общем, поэтому я быстро переиграл, и решил все же попробовать сначала сам разобраться с вашей канителью – можно сказать, на свой страх и риск. Учтите, я делаю это только во имя нашей прежней дружбы. Но если ты, Костиков вдруг сейчас, к примеру, предпримешь попытку к бегству, ты поставишь меня в очень, чересчур трудное положение. И мне придется стрелять.
– Игорь? К бегству? Погоди, Олежка, я тебя умоляю, объясни, что все это значит, – жалобно попросила Ирина, у которой на глазах уже начали поблескивать предательские слезы, хотя она и боролась с ними изо всех сил. – Ведь ты знаешь Игоря, меня сто лет... Что происходит?
– Хорошо, давайте будем говорить начистоту... И Олег
нервно зашагал из угла в угол по комнате. Сколь-
ко ребята помнили Малышева, он был страшным непоседой – не
мог долго сидеть на одном и том же месте, и подолгу заниматься одним и тем же делом.
Ведь Олег и профессию следователя выбрал потому, что здесь каждый раз случается что-нибудь новое, необычное... Да, но все же не настолько, как теперь. В подобной щекотливой ситуации Малышев был впервые, и чувствовал себя несколько неуверенно, стараясь скрывать свою неловкость за излишним напором.
– Убит человек. Сегодня, – наконец, отрывисто заговорил Олег, останавливаясь посередине комнаты, и стараясь не смотреть на Игоря и Ирину. – Сегодня, примерно четыре часа назад зверски убит известный в городе фотограф Юрий Браун. – он найден в своей мастерской с пробитой головой.
