Новое человечество к XXX веку овладело такими познаниями, стало властелином над такими великими силами, что иногда, как в первые минуты нашего появления, я готов был подумать, будто новая раса полубогов населила старую Землю…
Как зачарованный, слушал я эту повесть о минувших, но мне еще незнакомых, веках. Новое человечество! Твою поступь слышал я в рассказах старого мудреца…
В один из вечеров, когда мы, — т. е. проф. Фарбенмейстер, Фер, Рея и я, по обыкновению собрались в полукруглом зале, быстрыми эластичными шагами вошел наш хозяин и радостно объявил нам, что сейчас пришло распоряжение Главного Совета Механополиса (так звалась столица области Центральной Европы) о том, чтобы через две недели мы были бы представлены общему собранию его членов.
— Наконец-то мои дорогие друзья, — заявил профессор Антей, — я воочию могу показать вам наш мир, о котором вы пока только слышали из моих рассказов и книг. Я, к сожалению, не могу сопровождать вас в этой поездке, — но Рея, я думаю, не откажется сопутствовать вам и быть руководителем ваших первых шагов.
— Отец! Неужели мне нельзя также поехать с Антреа? — раздался огорченный возглас Фера.
— Конечно, мой мальчик, — если ты хочешь…
— О, разумеется, хочу, мы увидим еще великое состязание в Адептее. Как хорошо!
И Фер радостно схватил мои руки.
Я так же был рад тому, что брат Реи будет сопровождать нас, так как за время нашего пребывания под крышей белого дома я искренно полюбил милого, умного юношу. Говорить ли еще о моей радости, что это путешествие, которого я так желал и боялся, — не повлечет за собою разлуки с моей милой подругой? …
ГЛАВА V
Наконец мы уезжаем… Мое первое знакомство с летающими людьми. Кое-что об успехах авиации последних веков. Воздушные гиганты. Реактивные двигатели. Прилет аэронефа. Мы знакомимся с его капитаном и внутренним устройством. Первые впечатления полета. Где же Берлин? Безграничная панорама садов. Города XXX века. Как и для чего работают в Новом Мире. Работа — радость творчества. Воздушный хоровод. Видение из мрачного прошлого.
Итак, мы наконец едем…
Сегодня вечером в наш уединенный монастырь, как я в шутку называл лабораторию старого профессора Антея, прилетает воздушный корабль, чтобы отвезти нас в Механополис.
Наконец-то я воочию увижу этот новый мир, о котором до сих пор я слышал только из рассказов, чье смутное и неполное изображение я видел пока в мерцании электро-экрана…
Феру пришла отличная мысль — ехать за несколько дней до назначенного нам срока, чтобы успеть показать нам несколько чудес XXX века, которые мне, как инженеру, было бы особенно интересно увидеть. Собственно говоря, мне хотелось бы узнать гораздо больше, охватить все яркое великолепие и многообразие новой жизни. Я, точно ребенок, перед которым рассыпали ворох разноцветных новых игрушек, готов был жадно тянуться к каждой из них, не зная, на чем остановить свое внимание раньше всего…
Из описаний и рассказов я знал, что авиация за эти десять веков сделала такие успехи, которые с трудом вмещались в моем сознании. Какими смешными и жалкими должны были бы показаться теперь наши неуклюжие механические птицы с их грохочущими моторами, так неохотно отрывавшиеся от земли и так боязливо на нее садившиеся!
Время от времени я видел над собою какие-то странные птицевидные силуэты, с непостижимой быстротой исчезавшие в синей дымке далекого горизонта. Ночью на черном бархате неба они, точно падающие звезды, мелькали своими цветными огнями, бросая иногда вниз ослепительно яркий луч света. Но однажды мне довелось увидеть еще более поразительное зрелище. Мне не спалось. Было совсем рано. Легкая роса серебристой паутиной еще покрывала траву, и поющие цветы еще продолжали звучать, точно приветствуя первые солнечные лучи, озарявшие темно-зеленые своды деревьев. Я сел на одну из каменных скамей около площадки для игры в мяч, и мысли мои как-то невольно унеслись в далекое прошлое. Но вот постепенно к тихому шелесту листьев и замирающему пению цветов стали примешиваться новые звуки… Это было пение. Радостный хор человеческих голосов раздался чуть слышно, где-то неподалеку, пение становилось все громче и громче. Я с изумлением оглянулся по сторонам, но в саду по-прежнему не было никого, кроме меня. Между тем, я совершенно ясно различал даже отдельные голоса. Случайно я поднял голову и остолбенел от изумления. В золотистой сиянии утра, на фоне темно-синего неба, в воздухе надо мной реяла толпа крылатых существ. Люди? Лесные эльфы? Но разве эльфам место в изощренном тридцатом столетии? Десятка два юношей и девушек в сверкающих разноцветных кирасах, с огромными крыльями, прикрепленными к небольшому ранцу за спиной, переплетаясь причудливой гирляндой, тихо неслись по воздуху навстречу восходящему солнцу, то взлетая, то почти касаясь верхушек деревьев… Легкие взмахи белоснежных крыльев своим чуть слышным шелестом не заглушали согласного хора поющих. Зрелище это было настолько прекрасно, что я не мог удержаться от крика восторга, невольно протянув свои руки вслед уплывающему чудесному видению…
Это было мое первое знакомство с летающими людьми. От Реи и Фера я узнал, что искусством истинного полета, приближающимся к искусству полета птицы, человечество овладело лишь с той поры, когда удалось создать сверхлегкий аккумулятор электрической энергии и такой же электрический двигатель, свободно умещающиеся в небольшом спинном ранце. Два мощных крыла, связанные с двигателем, давали необходимую подъемную силу, а дальнейшее стало делом искусства летающего. И вот уже несколько столетий, как человечество получило, наконец, возможность покинуть поверхность земли и из скучного двумерного пространства перенестись в радостное пространство трех измерений. Раньше человек мог двигаться налево-направо, вперед-назад, но даже самый искусный прыгун не мог оторваться от земли больше, чем на 2 метра. Теперь люди-птицы свободно реяли в воздухе, рассекая его своими белыми крыльями…
— Милый Фер, — говорил я, — неужели этому искусству может научиться всякий, кто пожелает? Неужели и я…
— Ну, конечно, Антреа, подожди лишь немного, — отвечал он, — скоро мы все — я, ты и Рея наденем белые крылья, и ты увидишь, как все это просто. Не надо только бояться… Но я, если чего и боялся, то только того, что придется еще слишком долго ждать наступления этого прекрасного мига…
— Крылья — это только игрушка, — говорил мне Фер. — На них нельзя летать долго и быстро. Это скорее спорт, чем серьезное средство передвижения. Вот, когда ты увидишь настоящий аэромобиль…
Действительно, уже к середине XX века, авиация достигла максимума того, что ей могли дать моторы внутреннего сгорания и пропеллеры обычного типа. Войны той эпохи подстегивали фантазию конструкторов, и из авиационных мастерских выходили аппараты, поражавшие воображение современников. Вот несколько этапов авиации будущего. Нефтяной мотор уже к 1935 году почти всюду вытеснил мало экономичный и хрупкий бензиновый двигатель. Полкилограмма на силу и сто граммов горючего на силу-час были предельными достижениями этих моторов. Что касается надежности их непрерывной работы, то она измерялась уже не часами, а сутками. В 1932 году был осуществлен первый кругосветный полет без спуска в продолжение 42 часов, и к тому же времени относится начало регулярных трансатлантических рейсов. В авио-конструкциях легкие металлические сплавы и специальные сорта стали совершенно вытеснили дерево и полотно, оставив их лишь для внутренней отделки кают. Стоместные пассажирские аэропланы сделались такими же обычными, как шестиместные юнкерсы нашего времени. Проект Румпдера о создании воздушного левиафана в 10.000 лошадиных сил, весящего 115 тонн и обладающего скоростью полета в 275 километров в час, проект, казавшийся утопическим еще в 1926 году — через пять лет не вызывал уже никаких возражений. Успехи технологии материалов и глубокое проникновение в законы аэродинамики позволили сооружать настоящие воздушные дредноуты, где все механизмы, пассажиры и багаж были упрятаны в толще крыла. Во второй половине XX века появились аэропланы в десятки и сотни тысяч лошадиных сил и грузоподъемностью в тысячи тонн, переносившие за 24 часа целые толпы пассажиров из Нью-Йорка в
