разговоре.
— Вот и хорошо, — продолжала мама. — Утром, наверное, у вас не будет времени, чтобы выпить с нами чашечку кофе. Но, может, вы найдете вечером минут тридцать? Муж хочет узнать кое-что о прошедшем семинаре. — Она оглянулась. — А где же он?
— Пойду и найду его, — холодно сказала Беатрис, крайне недовольная собой, и своей нерешительностью.
Был устроен а-ля фуршет. Беатрис набрала еду на тарелку и присоединилась к знакомым поболтать. Вскоре заиграла музыка, она поставила тарелку, и пошла танцевать с Дереком.
— А где твой приятель Том? Ты не пригласила его? Ты же знаешь, что к бабушке может прийти каждый.
— Я... ну... мы с ним расстались.
— Ну и хорошо. Том мне никогда не нравился. Он хотел жениться на твоих родителях, а тебя взять в придачу.
— Раз уж ты об этом заговорил... то — да.
— И ты дала ему от ворот поворот?
— Да, только он...
— Надоедает тебе? Может, мне с ним поговорить?
— Нет-нет, Дерек, ни в коем случае. И потом, я ведь уезжаю. Меня не будет, как минимум месяц, а может, и три, за это время он, дай Бог, кого-нибудь найдет.
— Хорошо. Я просто не хотел, чтобы он и дальше дурачил тебя.
— Очень мило с твоей стороны, но девушки, которых легко одурачить, выглядят по-другому: сорок четвертый размер, голубые глаза, золотые волосы и изящная фигурка.
— А ты, дорогая, синий чулок пятьдесят четвертого размера?
— Не будь вульгарным, Дерек. У меня размер... — Она замолчала, потому, что прекратилась музыка, а рядом с ними стоял ван дер Икерк.
— Продолжай, пожалуйста. Мы оба просто умираем от любопытства, — игриво настаивал Дерек.
— Нет!
— Ну ладно, ладно. Я оставляю тебя на Гиза, а сам пойду и приглашу тетю на танец. — Он дружески похлопал ее по плечу и тут же затерялся в толпе гостей.
Пока Беатрис размышляла, что сказать, музыка опять заиграла, и они с профессором закружились в вальсе. Танцевал он очень хорошо.
— Не надо так напряженно думать, как поставить меня на место. — Эти слова он произнес безмятежным и слегка насмешливым тоном.
Беатрис даже поперхнулась.
— Вы возмутительны! Какой же вы джентльмен? — Она поймала себя на мысли, что говорит, как барышня эпохи королевы Виктории — этакая, чопорная неискренняя кукла.
— Я гематолог, — мягко заметил он, — и хочу напомнить, что предпочитаю говорить то, что думаю.
Беатрис улыбнулась.
— Может, я была излишне резка, но все равно вы несносны. Я по большому счету, всегда хотела быть маленькой, хрупкой, золотоволосой и совершенно беспомощной, ну, вы понимаете... девушкой, которая боится пауков, не знает, как поменять перегоревшие пробки, которой мужчины помогают донести вещи...
— А вы, конечно, знаете, как поменять пробки, не боитесь пауков и всегда сами носите свои сумки. — Он не улыбнулся в ответ, но смотрел на нее очень ласково.
— Естественно. Вы еще будете в больнице?
— Всего пару дней. Мне нужно съездить в Бристоль и Ливерпуль.
— А потом вернетесь в Голландию?
— Ненадолго, и вскоре улечу в Чикаго.
— Вы мало бываете дома? — Она посмотрела на него, и он улыбнулся.
— Хотелось бы чаще... Сейчас, когда Алиция подросла, она скучает без меня.
— Алиция?
— Моя дочь. Жена умерла шесть лет назад, а Алиции сейчас почти семь.
— Мне очень жаль. Я имею в виду вашу жену, но зато, как хорошо, что у вас осталась маленькая дочка.
— Боюсь, я не очень хороший отец, потому, что уделяю ей слишком мало времени. Хотя нам хорошо, когда мы вместе. У нее прекрасная няня, и теперь она ходит в школу.
— Вы должны жениться... — Беатрис вспыхнула. — О, простите, это так нетактично с моей стороны.
— Не извиняйтесь. Я действительно собираюсь жениться во второй раз.
— Это замечательно! — нарочито весело воскликнула Беатрис, и сразу же вечер показался ей скучным.
Лучше бы она сюда вообще не приезжала. Тогда бы ничего не узнала, и они с Гизом могли бы даже подружиться. Правда, она вряд ли увидит его опять. Конечно, завтра ей придется поехать с ним в Литл-Истлинг, но это будет их последняя встреча. Она собралась с силами и продолжила разговор. Легкая, ничего не значащая беседа. Но, как только музыка закончилась, она, улыбнувшись ему, поспешно ушла.
Шум постепенно стал утихать, все взяли бокалы с шампанским. Раздались первые удары Биг Бена. Все тут же начали поздравлять друг друга, желать счастливого Нового года и целоваться. Беатрис, переходя от одного гостя к другому, неожиданно столкнулась с профессором.
— С Новым годом! — сказала она и хотела пройти мимо, но он остановил ее.
— И вас тоже, Беатрис. Интересно, где мы встретим следующий Новый год?
Она быстро взглянула на него.
— Возможно, я буду здесь, а вы — в Голландии. За год многое может произойти.
— Безусловно. Я, например, ожидаю, что эти двенадцать месяцев выдадутся безумно интересными.
— Ну, естественно, я не сомневаюсь. Если учесть, что вы собираетесь жениться... Я, пожалуй, пойду. Знаете, надо всех поздравить...
И Беатрис ушла. Больше они не разговаривали. Беатрис только кивнула в ответ, когда он сказал, что заедет за ней завтра где-то в половине девятого.
Утро нового года было ясное и холодное. Беатрис надела толстую твидовую юбку, блузку, свитер из ангоры красновато-коричневого цвета, бежевое пальто, положила в пакет, шерстяной берет, взяла сумочку и быстро вышла из дома. «Бентли» уже стоял во дворе. Профессор вышел из машины, пожелал ей доброго утра и помог сесть.
— Хорошо спалось? — спросил он.
— Да. Но, к сожалению, мало. Проснувшись, я чуть было не перевернулась на другой бок и не заснула опять.
— Я рад, что вы этого не сделали. К вам очень высоко подниматься.
Она посмотрела на него, а он весело продолжал:
— И потом мне бы пришлось долго ждать под дверью, пока вы приводили бы себя в порядок.
— Но вы бы...
— И не надейтесь. Вам тепло? Ничего не забыли? Вот и хорошо. Тогда поехали, мы успеем как раз к кофе.
Улицы Лондона были почти пусты. После вчерашнего праздника все еще спали. Они быстро, без труда, пересекли город и выехали на шоссе М-40. Профессор продолжал болтать о том, о сем. Его
