отдать в нашу школу, пусть учится, а не делает все, что ей захочется.
Интересно, есть ли у девочки возможность делать хоть что-то, что ей хочется, когда она у матери, подумала Оливия.
– Она хорошо учится в школе и очень любит бабушку.
Гувернантка пожала плечами.
– Она старая и никогда ее не наказывает.
– Она не старая! – закричала Нелл. – И меня не надо наказывать! Я хорошая девочка, когда я не с вами. Я вас ненавижу.
– Тише, Нелл, – сказала Оливия, – юфрау Схалк не имеет в виду ничего плохого, она просто высказывает свое мнение. – Оливия заметила, что дама покраснела и готова разразиться возмущенной речью. – Может быть, Нелл сходит на кухню и выпьет стакан молока? – предложила Оливия и, не дожидаясь ответа, спровадила девочку, опасаясь взрыва со стороны ее гувернантки.
– Вы дура, – сказала Оливии эта дама. – От миссис Бреннон я знаю, что вы будто бы заботитесь о ребенке, на самом деле хотите окрутить профессора. Только зря стараетесь, они скоро поженятся, а вас отправят собирать вещи.
Оливия задумчиво посмотрела на нее.
– Откуда вы взяли, что я хоть в малейшей степени заинтересована в мистере ван дер Эйслере? Мы с ним едва знакомы. Я помогаю ему в трудной ситуации, которая никогда бы не возникла, если бы вы по- хорошему обращались с Нелл. – Оливия перевела дыхание. – Должна сказать, я полностью согласна с Нелл: вы недобрая и слишком суровая. Вы мне не нравитесь, юфрау Схалк.
Она улыбнулась в перекошенное лицо, вышла из комнаты и отыскала кухню, где получила чашку чая из рук приветливой женщины, угощавшей Нелл молоком и печеньем.
Оливия наслаждалась второй чашкой чая, а также беседой с Нелл и приветливой женщиной, когда открылась дверь и вошла Рита.
– Что я слышу? Вы имели наглость учить юфрау Схалк, как ей обращаться с Нелл…
– Нет, я была абсолютно вежлива, – спокойно парировала Оливия, – и сказала правду. Вы должны были и сами это видеть, миссис Бреннон, – добавила она, – хотя, если вас почти не бывает дома, вы ничего и не замечаете.
Нелл вскочила – конечно, побежала к дяде Хасо, – и Оливия наблюдала, как лицо Риты от гнева становится безобразным. Семь бед – один ответ, подумала Оливия. Мистер ван дер Эйслер, узнав, в чем дело, самым премилым образом отправит ее собирать вещи, Рита будет плакать у него на плече и рассказывать, будто она понятия не имела, что юфрау Схалк дурно обращается с ее дорогой девочкой.
– Если бы у меня было время что-то поменять… К сожалению, скоро у меня очень важная встреча, а вечером – званый обед. Но будьте уверены, я вам этого не прощу: все расскажу мистеру ван дер Эйслеру и попрошу перестроить планы насчет Нелл.
– Я подожду здесь, хорошо? Пока вы поговорите.
Рита раздраженно затараторила:
– Что за вздор! Я же сказала, у меня нет времени. Вам придется поехать и жить с Нелл, пока у меня не найдется время все обсудить. Неужели я не могу жить так, как хочу! Только и слышу дурацкие причитания – ах, Нелл еще ребенок…
Оливия проглотила слова, которые так и рвались у нее с языка. Поблагодарила приветливую женщину за чай, придержала дверь для Риты, и та проплыла мимо, направляясь через холл в гостиную, где мистер ван дер Эйслер с Нелл стояли у окна и глядели на улицу.
Оливии оставалось только восхищаться, как быстро Рита превратилась в обиженную слабую женщину.
Она проговорила тоскливым голосом:
– О, Хасо, скажи, как правильно поступить: я так мечтала провести с Нелл эти две недели, и вот все расстроилось…
Глаза ее наполнились слезами. Как ей это удается, изумилась Оливия. Крокодиловы слезы – да она будет только рада, если Нелл исчезнет за дверью. Представление было разыграно превосходно. Оливия всматривалась в лицо мистера ван дер Эйслера и молила, чтобы он хоть раз обнаружил свои эмоции, но голос его был терпеливым и добрым.
– Я уверен, что, когда Нелл проведет каникулы у моей мамы, подальше от всех нас, она почувствует себя совершенно иначе. Конечно, мы об этом позже поговорим, но я думаю, что для нее лучше всего будет через неделю вернуться в школу, а ты постарайся освободиться на пасхальные каникулы.
Рита капризно надула губки.
– Но я уже договорилась… – Она оглянулась на Оливию. – Я не хочу обсуждать это при слугах.
– Если ты об Оливии, то она не прислуга, она присматривает за Нелл по моей просьбе и для твоего удобства.
Что-то в его голосе заставило Риту неохотно сказать:
– Извините, я очень расстроена. – Она была не настолько расстроена, чтобы не взглянуть на часы. – Но мне пора, у меня важная встреча. – Рита поцеловала Нелл и взяла ван дер Эйслера под руку. – Не сердись на меня, Хасо, мы еще увидимся и поговорим. Ты знаешь, что я полностью полагаюсь на тебя.
Оливия отвела глаза, пока она целовала его в щеку и что-то шептала с коротким смешком. Оливия заметила, что Нелл повернулась к ним спиной и смотрела на улицу. Когда потребовалось, девочка ответила матери обязательным поцелуем, крепко прижалась к Оливии при виде юфрау Схалк с сумкой и вскочила в машину, как только ей открыли дверцу. Пока ехали к дому мистера ван дер Эйслера, никто не проронил ни слова. Только там, в тепле и уюте, он сказал:
– Думаю, перед отъездом нам хорошо бы выпить по чашке чая. Идите в гостиную – Бронгер принесет. Мне надо позвонить, а потом я присоединюсь к вам.
Они почти заканчивали пить чай, когда он вошел, принял из рук Оливии чашку, сказал несколько ничего не значащих фраз и предложил выезжать через десять минут.
Злится, подумала Оливия, поднимаясь с Нелл за сумкой и забытым мишкой. Бронгер расторопно подхватил багаж, Нелл и Ахилл устроились сзади, а Оливию мистер ван дер Эйслер пригласил сесть рядом с ним.
Такую возможность нельзя было упускать: теперь Оливии почти не придется его видеть, раз он нашел, как ответить на этот устроенный Нелл маленький бунт. Одна неделя, прикинула Оливия, в лучшем случае десять дней, и Нелл отправят в Англию… а заодно и ее, без всякого сомнения. В эти десять дней она его не увидит, но находиться в одной с ним стране уже радость.
Стемнело. Оливия, сидя в теплой машине, догадывалась, что резко похолодало.
– Снег пойдет, – сказал мистер ван дер Эйслер, – мы, наверное, еще до Тьериума не доедем.
– А где это?
– В нескольких милях к востоку от Леувардена. Деревушка на берегу озера. – Он замолчал, и она решила, что он сердится на нее за то, что она расстроила Риту. Оливия сидела тихо, разглядывая сельские пейзажи в сгущавшихся сумерках.
Они ехали на север, и действительно, скоро пошел снег. Сначала летели крупные, мягкие хлопья, но вот уже клубящийся снежный вихрь носился туда-сюда, гонимый ветром.
– Вы не боитесь?
Она взглянула на его спокойный профиль.
– Нет. Но если бы я была за рулем, я бы дрожала от ужаса.
– Когда проедем dijk[6], ветер будет не такой свирепый, мы доберемся до Тьериума за полчаса. Нелл спит?
Оливия оглянулась.
– Да, и Ахилл тоже.
– Он ее преданно любит. Надо будет постараться навестить ее до отъезда и забрать собаку.
Дамба казалась бесконечной, со стороны моря она была слишком высокой, но по другую сторону дороги – пониже, и Оливия видела серые волны, взъерошенные ветром, они выглядели холодными и угрожающими.
Дамба наконец кончилась, и, хотя по-прежнему шел густой снег, ветер ослабел.
