Сердце ее упало. Призвав на помощь всю свою стойкость, она весело ответила:
– Счастливого пути. Снег кончился?
– Нет, похоже, затянется на несколько дней, но здесь вам будет уютно. Как только нам с Ритой удастся поговорить, я сообщу вам, что мы решили. – Он подошел к ней и взял за руку. – Я вам очень благодарен, Оливия, но не буду задерживать дольше, чем это абсолютно необходимо. Печальная история. Сейчас важнее всего счастье Нелл. В то же время надо признать, что ее мать имеет право на личную жизнь. Думаю, мне удастся справиться с этой проблемой.
Конечно, удастся, жалобно подумала Оливия. Надо просто жениться на этой женщине, и все будут счастливы. Кроме нее, Оливии.
Она сказала холодным, размеренным голосом:
– Я буду очень заботиться о Нелл, мистер ван дер Эйслер. – И отступила от него, с облегчением увидев, что из гостиной выходит его мать.
– Ты позвонишь? Я надеюсь на удовлетворительный конец… приемлемый конец. Понимаю, Роб был твоим другом…
Оливия проскользнула в гостиную; там была только кошка – Ахилл уезжал вместе с хозяином. Тобер принес кофе, улыбнулся, кивнул, она тоже улыбнулась и кивнула в ответ. Настороженное ухо уловило стук тяжелой входной двери. Если ей суждено еще раз увидеть мистера ван дер Эйслера, то это будет короткий разговор о том, как ей с Нелл вернуться в Англию. Она может забыть его прямо сейчас…
Дверь открылась, он широкими шагами пересек комнату, обхватил ее, крепко и быстро поцеловал и без единого слова вышел. Она услыхала, как с глухим стуком захлопнулась дверь, и мгновение спустя вошла его Мать.
Вот и конец попытке забыть его, неясно пронеслось в голове Оливии. Надо начинать все сначала.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Госпожа ван дер Эйслер села и взглянула на Оливию.
– О, Тобер принес свежий кофе, отлично, выпьем по чашечке и поговорим о Нелл. Я люблю, когда она приезжает, но очень благодарна тому, кто при этом ею занимается. Мы с ней хорошо ладим, она чудный ребенок, не правда ли? Но ей со мной скучно. К счастью, на несколько дней приедет младший брат Хасо, он учится в Лейдене последний год. У меня еще две дочери, разве вам Хасо не говорил? Обе замужем, одна живет в Канаде, другая – в Лимбурге. Дирку двадцать четыре года, он намерен добиться успеха не меньшего, чем добился Хасо. Составит вам компанию. У вас есть братья и сестры?
Вскоре Оливия заметила, что ее подвергают, мягко говоря, допросу. Но все вопросы, касающиеся ее жизни, задавались так ласково, а ответы выслушивались с такой симпатией, что Оливия поняла – она ничего не имеет против. Однако о том, что лишилась работы и что жить у бабушки тяжело, она только вскользь упомянула и была рада, когда хозяйка заговорила о доме:
– Он очень старый. Раньше тут стоял другой дом. Один из предков моего мужа был коммерсантом в Вест-Индской компании. Разбогател, сломал старый дом и построил этот. Это было двести лет назад, но садовая планировка осталась прежней. Дом принадлежит Хасо, конечно, но он все время в разъездах или в Амстердаме. Когда Хасо женится, я перееду в Леуварден, там у нас есть дом поменьше.
Три дома, с грустью подумала Оливия и оживленно сказала:
– Содержать три дома – это, должно быть, непросто.
– Да. Правда, в Лондоне у него есть Бекки, очень трудолюбивая женщина, а в Амстердаме – Бронгер и Офке, они служили еще у его отца. В этом доме всю жизнь прожили Тобер и Анке, ну и я слежу тут за делами, когда сына нет.
– Большая удача, что он окружен такими верными людьми.
– Да, они готовы умереть за него, – сказала госпожа ван дер Эйслер тоном полной уверенности. – Так же они относились к его отцу.
Позже, в постели, Оливия припомнила эти слова. Понимает ли Рита, за какого великолепного мужчину собирается замуж? Будет ли она хорошо к нему относиться? Оливия в отчаянии ударила подушку и резко перевернула ее. Нет, конечно, не будет.
Наутро все еще шел снег. Госпожа ван дер Эйслер дала Оливии свое зимнее пальто с капюшоном, сапоги-веллингтонки, и они с Нелл вышли в сад лепить снеговика. Теперь Оливия могла рассмотреть дом снаружи. У него был солидный фасад, увенчанный широким фронтоном, от тяжелой парадной двери в обе стороны расходились высокие строгие окна, на втором этаже они были поменьше. У задней стороны здания имелось два узких крыла, которые создавали ощущение замкнутости двора. В конце одного крыла была большая теплица. Несколько отдельных строений стояли в стороне, и куда-то уходила кирпичная стена, выкрашенная в тот же блеклый цвет, что и дом. Окрестные поля были почти не видны из-за густого снега, который все шел и шел и уже покрывал землю толстым ковром. Слепив снеговика на радость Нелл, они вернулись домой, вошли через боковую дверь, разделись, и невозмутимый Тобер провел их в холл. Оттуда они поспешили к себе, переоделись и опять спустились вниз. Оливия колебалась, куда им пойти.
– Идите сюда! – из приоткрытой двери в конце холла раздался голос госпожи ван дер Эйслер. – Хорошо погуляли? Проходите, садитесь к огню. Это малая гостиная. Я провожу в ней много времени, и вы можете пользоваться ею, сколько хотите. В этом шкафу – разные игры, Нелл знает. Правда, моя дорогая? Сейчас выпьем кофе, потом я должна пойти поговорить с Анке. Чувствуйте себя как дома, Оливия, ходите везде, где угодно. Если будет время, днем я покажу вам остальную часть дома.
– Посмотрю с удовольствием, – сказала Оливия. – Наверное, вам хотелось бы, чтобы мистер ван дер Эйслер оставался одиноким, тогда бы вы всегда жили здесь. – Оливия вспыхнула до корней волос. – Простите, это вышло очень грубо…
– Нисколько, моя дорогая. Будем надеяться, что его жена не станет возражать, если я буду сюда время от времени приезжать. Кроме того, они не захотят здесь жить постоянно. Тому, кто привык к большому городу, здесь скучно.
– Но ведь вам не скучно. Я бы тоже… – Оливия опять покраснела. – Извините, я просто имела в виду, что люблю жить в деревне. Одни любят, другие нет…
Госпожа ван дер Эйслер не подала виду, что заметила ее смущение.
– Никогда не надо скучать, – сказала она, – это состояние ума, вы со мной согласны? Дорогая моя, как вы думаете, когда этот снег прекратится, не съездить ли вам с Нелл в Леуварден? Как только расчистят дорогу, Тобер вас отвезет. Оливия, вы катаетесь на коньках? Нет? Как жаль. Но завтра здесь будет Дирк, он вас с удовольствием научит.
В прошлом году он научил Нелл. Мы можем поехать все вместе…
Так прошел день – с обещанной экскурсией по дому после ленча, с чаем у камина, с настольными играми – играли Нелл и Оливия, а госпожа ван дер Эйслер сидела рядом и вышивала. Беззаботная прогулка по дому привела Оливию в восторг. Четких очертаний, строгий снаружи, внутри он представлял собою смесь величавых, высоких комнат, обставленных прекрасной антикварной мебелью, – впрочем, не потерявших духа домашнего уюта, – и комнат поменьше, с зарешеченными окнами, с темными панелями на стенах, – к ним вели узкие переходы со ступеньками вверх или вниз. И всеми комнатами пользовались! В просторной кухне вдоль одной стены протянулась газовая плита, с противоположной стороны на нее смотрел старомодный кухонный шкаф, заставленный посудой, в центре красовался длинный стол, окруженный деревянными стульями. Там была Анке, и еще какая-то женщина чистила овощи над раковиной. Обе просияли, увидев Оливию, пожали ей руку и показали буфетную, кладовку и молочную, где раньше были сыроварня и маслобойня.
– Конечно, теперь, когда есть холодильник, эти комнаты не нужны, – сказала госпожа ван дер Эйслер, – но внуки любят здесь играть в прятки. Та дверь ведет в сад, эта лестница – на чердак. Мы ими тоже не пользуемся, только дети любят туда забираться.
На следующее утро, вскоре после завтрака, появился Дирк. Он был очень похож на Хасо, тоже высокий, но не так крепко сложенный, и он гораздо больше смеялся. Дирк пожал руку Оливии, подбросил Нелл и заявил, что пробудет здесь несколько дней.
– Только что сдал экзамены, – объяснил он, – и заслужил каникулы. К ночи этот снег прекратится, так что мы куда-нибудь прокатимся. Не боитесь? – улыбнулся он Оливии.
– Нет, но раз вы меня никогда не возили, как можно быть уверенной?
Он громко рассмеялся.
