– Что-то я увлеклась, – спохватывается София.
Ей нужно было выговориться. У нее никогда еще не было возможности рассказать другому человеку, что она чувствует.
– Ничего страшного, – отвечает Мирья, которой кажется, что это прикольно – познакомиться с трансвеститом, пардон, транссексуалом.
Кто-то ломится в закрытую дверь. Мирья бросает взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Она бросается открывать дверь и принимать заказ. Вернувшись в кухню, плюхается на стул.
– Так это ты – фотограф? – с воодушевлением спрашивает она.
– Я бы хотела тебя сфотографировать, – говорит София, догадываясь, что именно это Мирье и хочется услышать.
Мирья энергично кивает. В мыслях она уже в Голливуде, прячется от папарацци… снова звенит колокольчик. Еще покупатели.
Нет, это Роза и Виктор вернулись из больницы, где они разговаривали с онкологом и хирургом, которые должны избавить Виктора от опухоли в животе.
Операция неизбежна. И потом химио– и радиотерапия. И начинать нужно немедленно, потому что тумор растет с каждым днем. Операцию назначали через неделю. Виктору повезло, что появилось свободное окошко в расписании. А до этого времени они могут предложить обезболивающие и консультацию психолога. У него еще есть вопросы?
– Да, – ответила Роза, сжимая руку мужа в своей. – Он выживет?
Хм.
– У него хорошие шансы.
– Насколько хорошие?
– Пятьдесят процентов пациентов выздоравливают.
Мирья рассказывает им о Софии, о выставке, которая будет в кафе, о снимках, которые она пошлет в модельные агенства. Но у родителей слишком грустный вид, и Мирья замолкает, обнимает папу. Чувствует в нем слабость и холодность, которых раньше не было.
Через плечо дочери Виктор замечает Софию, сидящую за их столом с чашкой чая.
Когда они успели подружиться?
Он кивает Софии, и та застенчиво улыбается в ответ. При других обстоятельствах он, наверно, скривил бы нос оттого, что перед ним мужчина в юбке, но у Виктора нет сил на предрассудки.
– Я пойду прилягу, – говорит он.
– Я с тобой, – вызывается Роза.
– Лучше помоги Мирье.
– Я справлюсь.
– Я помогу, – добавляет София.
Повисает тишина.
Нет, думает Роза, так не пойдет. Я человек терпимый, но клиенты могут быть недовольны.
Почему бы и нет? – думает Виктор, чувствуя, как давление падает. Ну и ну, – думает Мирья.
– Мы не можем себе позволить дополнительный персонал, – отвечает Роза, не глядя Софии в глаза.
Но все слишком очевидно.
– Мне не нужны деньги, – восклицает София. Она не собирается сдаваться. – Я помогу за то, что вы разрешили мне устроить выставку.
Роза пожимает плечами.
– Я не буду выходить из кухни. Никто меня не увидит.
У Розы кровь приливает к лицу. Виктор стонет. Мирья стоит, уставившись в пол. Ей стыдно за свою мать. И стыдно за Софию.
– Хорошо, можешь помочь, – сдается Роза и уводит Виктора в квартиру над кафе.
София и Мирья встречаются взлядами и начинают хохотать.
Виктор с Розой лежат рядом на двуспальной кровати. Роза гладит мужа по лбу. Ей грустно видеть его худым и изможденным. Они шепотом обсуждают детей и внуков, улыбаются, целуются, плачут.
– Хорошо бы собрать всех вместе до того, как все начнется, – говорит Роза, вытирая нос.
Дети, внуки, друзья.
Виктор кивнул. Почему бы и нет? До того, как все начнется.
Улица Вэстерлонггатан, теплый ветерок, уличный музыкант по имени Монс, кучка японцев в черном справа от него, кучка американцев в пестрых одеждах слева и кучка нейтрально одетых европейцев перед ним.
Они встали в точном соответствии с положением своих стран на карте мира. Монс уже в который раз это отмечает. Как будто у человека в теле встроенный компас.
Он играет на гитаре и поет, голос у него как у Чета Бейкера, если верить музыкальным познаниям Беа.
Тонкие быстрые пальцы, кепка, выгоревшие на солнце каштановые волосы, черные глаза, черная футболка с ковбойской эмблемой, потертые джинсы. Выглядит он неплохо, если не считать ног, но их не видно, когда сидишь с гитарой в руках.
Монс всегда играет на этом месте популярные песенки для благодарной публики, если только нет дождя. Другие уличные музыканты бросают завистливые взгляды на гитарный футляр с усыпанным монетами и купюрами дном. В час он зарабатывает не меньше, чем все эти офисные крысы в своих душных конторах.
Бывает, что они выползают из своих нор на свет и восхищаются свободой творчества в лице Монса. Если нет дождя, конечно. Потому что в дождь они радуются тому, что сидят в теплом офисе, получают стабильную зарплату и могут сходить на обед в столовую или даже ресторан.
Мелодия затихает. Японцы фотографируют, что-то лопочут на своем языке, кидают ему деньги. Американцы апплодируют, кричат Wonderful! Wonderful![2] и тоже кидают купюры, но крупнее, потому что им всегда надо быть круче всех. Европейцы озираются по сторонам и робко опускают в футляр монетку, стесняясь ничего не дать и тем самым показать свою скупость.
Некоторые покупают кассеты. Среди них Беа. Они уже виделись. Она слушала, он играл. А потом она исчезла в полутемном переулке, и никто из них не вспоминал о встрече.
Но сегодня она здесь и покупает его кассету. Встретившись с ним глазами, Беа улыбается.
Она кажется ему очень красивой.
Беа убирает кассету в сумку, прощается и снова исчезает в переулке. Монс провожает ее глазами, думая, как было бы хорошо ее коснуться в следующий раз.
Доктору Джеку Вестину тридцать четыре года, и остается только поражаться тому, как ему удалось до них дожить. Его семья принадлежит к высшим слоям общества. Он добился успеха в своей профессии. Теперь у него своя практика. Безупречная репутация, солидный счет в банке, привлекательная внешность, харизма… в общем, Джек идеальный мужчина, если бы не одно «но»…
Джек помешан на Эвелин. Ему непременно нужно ее вернуть.
Потому что они должны пожениться и завести детей.
Он ей изменил. Бессмысленный секс на столе в конференц-зале. Он до сих пор не знает, зачем это сделал. Вроде и выпил он тогда немного. Вернувшись домой, сразу признался в грехах, почему-то уверенный в том, что она его простит. Эвелин же закатила ему пощечину и велела идти к черту.
Прошел почти год, а он продолжает ее преследовать. Звонит ей по десять раз на дню. Посылает цветы каждую неделю. Пишет письма на надушенной бумаге, письма, полные страсти. Подкарауливает ее у подъезда, трезвонит в домофон. Пару раз даже пытался проникнуть к ней в квартиру. Джек не дает ей ни на минуту вздохнуть спокойно.
Когда Эвелин идет на прогулку или по магазинам, он в любую минуту может возникнуть перед ней со словами: «Какое совпадение!» Эвелин может сидеть в кафе с подругой, как вдруг заходит Джек, садится за соседний стол, просит кофе – и тут же поворачивается к ней: «Кого я вижу?! Эвелин! И ты здесь!»
Стоит ей в баре заговорить с каким-нибудь мужчиной, как она тут же чувствует на себе его ревнивый
