Часа через два путешественники остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям. Доктор и Петер, взглянув вниз, увидели перед собой всю Катанию, город, не уступающий по красоте Палермо и насчитывающий не менее 85 тысяч жителей. Как на ладони, были видны его главные улицы, проложенные параллельно набережной, колокольни и купола многочисленных церквей, живописные монастыри, дома, построенные в несколько вычурном стиле XVII века, а вокруг города тянулась зелёная лента деревьев, чудесный пояс, обвивавший его стан. Дальше виднелся порт, для которого Этна создала естественную дамбу во время чудовищного извержения 1669 года, когда она выбросила более миллиарда кубометров лавы, под которой были погребены четырнадцать городов и деревень и погибло около 18 тысяч человек.
Теперь, в XIX веке, Этна стала спокойней, и, пожалуй, она имеет право на отдых. Действительно, с начала христианской эры насчитывается более тридцати извержений Этны, и если Сицилия, несмотря на это, всё ещё существует, значит у неё крепкий костяк. Впрочем, у вулкана нет одного постоянного кратера. Он меняет их по своему капризу. Поверхность горы прорывается там, где вырастает один из тех огнедышащих нарывов, через которые изливается лава, накопившаяся в её недрах. Отсюда множество небольших вулканов, среди них выделяется Монте Росси – гора с двумя вершинами, высотой в 137 метров, образовавшаяся за какие-нибудь три месяца из шлака и пепла, выброшенных Этной во время извержения 1669 года. Другие – Фрументо, Симони, Сторнелло, Крисинко – теснятся вокруг главного конуса, словно колоколенки, обступившие купол собора. Кроме того, после извержений 1809, 1811, 1819, 1838, 1852, 1865, 1879 годов осталось множество кратеров, воронки которых на склонах центрального конуса напоминают ячейки гигантских сот.
Проехав деревушку Бельведер, проводник свернул в сторону и кратчайшим путём вывел туристов к Траместьери, откуда начинается дорога на Николози. Они по-прежнему ехали среди садов и виноградников; это всё ещё был первый пояс Этны, который тянется до самого местечка Николози, находящегося на высоте 2120 футов над уровнем моря. Около четырёх часов дня показалось Николози. Итак, весь пятнадцатикилометровый путь от Катании путешественники проделали благополучно, не повстречав ни волка, ни дикого кабана. До 'Каса Инглеза' оставалось ещё двадцать километров.
– Сколько времени ваша светлость намерены пробыть в Николози? – спросил проводник.
– Как можно меньше. Нам надо быть на месте не позже девяти часов вечера, – ответил доктор.
– Сорок минут – это немного?
– Пожалуй…
За этот короткий промежуток времени путники успели закусить в одной из двух местных харчевен, хозяину которой удалось отчасти восстановить репутацию сицилийской кухни. И да послужит это к чести маленького селения Николози, в котором всего три тысячи жителей и великое множество нищих! Далеко не в каждом городке Италии, даже и в более значительном, чем Николози, могут так вкусно накормить, как накормили путешественников в этой скромной харчевне: им предложили кусок жареного козлёнка, фрукты – виноград, апельсины и гранаты, а также бутылку сан-плачидо, вина из винограда, растущего в окрестностях Катании.
Ещё не было пяти часов, когда доктор, Петер и проводник – уже верхом на мулах – начали подыматься по второму поясу горного массива; теперь они вступили в полосу лесов. Однако деревьев там было не так уж много, ибо на склонах Этны, как, впрочем, и везде, дровосеки систематически уничтожают великолепные старинные леса, от которых скоро останутся одни воспоминания, да и то лишь в древних мифах. Всё же местами, вдоль потоков застывшей лавы, на краю оврагов и пропастей, ещё встречаются группы буков, дубов и смоковниц с тёмно-зелёной, почти чёрной листвой, а ещё выше – ели, сосны и берёзы. На этих склонах, где почва состоит из пепла, смешанного с перегноем, растут огромные папоротники, ясенец, мальва, а мох устилает землю зелёным ковром.
К восьми часам вечера доктор и Петер поднялись на высоту трёх тысяч метров, где проходит граница вечных снегов. Здесь на склонах Этны столько снега, что им можно было бы снабдить всю Италию, не говоря уж о Сицилии.
Далее, за Балле дель Бове – огромной котловиной, имеющей форму амфитеатра, тянется полоса чёрной лавы, пепла и шлака. Путешественникам пришлось огибать скалы высотой до трёх тысяч футов, вздымавшиеся по краям котловины; на этих скалах можно было явственно различить пласты трахитов и базальта, ещё не подвергшихся разрушительному действию времени.
Впереди возвышался главный конус вулкана, местами покрытый скудной высокогорной растительностью. Этот конус был как бы горой на горе – Пелионом на Оссе, – его закруглённая вершина находилась на высоте 3316 метров над уровнем моря.
Путешественники уже ощущали под ногами колебания почвы. Покрытая снегом земля вздрагивала от непрерывных подземных толчков. Из жерла вулкана подымался столб сернистых паров, расходившийся кверху султаном; ветер изгибал его, и время от времени пары опускались и стлались у подножия конуса, а куски раскалённого шлака градом сыпались на снежный покров и с шипением гасли.
Было очень холодно, несколько градусов ниже нуля, и в разреженном воздухе дышать становилось всё труднее. Путешественники плотнее закутались в свои плащи. Пронзительный ветер, дувший из-за горы, подхватывал снег, кружил его и уносил в пространство. Отсюда уже были ясно видны боковые кратеры, расположенные ниже огнедышащего жерла главного вулкана, – узкие дымящиеся воронки, глубокие колодцы, на дне которых гудело подземное пламя. Глухие раскаты следовали один за другим, по временам переходя в оглушительный грохот: казалось, то бурлит гигантский котёл, в котором под давлением пара открылись все предохранительные клапаны. Однако извержения не предвиделось, и хотя недра вулкана содрогались от ярости, лава не вырывалась наружу, а только клокотала в главном и боковых кратерах, из которых с глухим шумом вылетали густые пары.
Было девять часов вечера. На небе уже зажглись мириады звёзд, они особенно ярко сверкали в разреженном горном воздухе. Узкий серп молодого месяца отражался в волнах Эолийского моря. Ночь была бы торжественна и спокойна, если бы не глухое клокотанье вулкана.
– Мы, должно быть, уже приехали? – спросил доктор.
– Да, вот 'Каса Инглеза'.
Шагах в пятидесяти от них, примерно на четыреста метров ниже вершины главного конуса, стоял маленький домик, занесённый снегом; видна была только его передняя стена с двумя окнами и дверью, всё остальное скрывалось под снеговой шапкой. Это и была 'Каса Инглеза', домик, построенный в 1811 году английскими офицерами на небольшой площадке, образованной застывшей лавой и известной под названием Пьяно дель Лаго[11].
'Каса Инглеза', или иначе 'Каса Этнеа', долгое время содержавшаяся на средства синьора Джемелларо, брата известного учёного-геолога, носившего ту же фамилию, совсем недавно была отремонтирована
