Ок…
Вскочив, я метнулся вперед и с силой нажал на третий камень книзу от окна. Он поддался, щель между двумя рядами камней расширилась. Продолжая нажимать, другой рукой я скомкал пергамент и движением кисти так, чтобы не видели наемники, швырнул план в окно. Он улетел вниз, и тут же следом устремилась фигура фенгола, мгновенно скрывшаяся из поля зрения.
– Рыжий, стой!
Целый блок стены неожиданно ушел вглубь и в сторону, открыв темный узкий лаз.
– В твою спину нацелены три стрелы и, клянусь слепой кишкой Его Боссовства, мы выстрелим, если ты…
Резко выдохнув, я нырнул головой вперед. Стрелы с треском ударились в стену над моим задом. Я потерял равновесие и повалился в лаз, ударяясь о выступы плечами и грудью, пополз, извиваясь как червяк и не видя ни зги…
Что-то схватило меня за щиколотки и потянуло вверх. Я стал брыкаться, но меня тянуло все сильнее и наконец, как пробку из узкого бутылочного горлышка, выпихнуло из лаза и, приподняв в воздухе, швырнуло на устланный соломой пол.
– А мне показалось, что-то мелькнуло за окном, когда мы вошли. Что-то такое чудное, с алыми полосками…
– Точно, Дрюм, детка, такой чудной полосатый глюк. Детка-глюк – ха-ха-ха!
– Очень смешно. Я не детка, понял?
Они стояли надо мной, все трое, тяжело дыша.
– Шибко прыткий, – заметил Дрюм. – Я и не знал, что в нашем клоповнике есть такие щели. Как это ты так быстро нашел одну из них?
Лежа на спине, я поднял ногу и лягнул Дрюма пониже живота. Нехорошо бить деток, но мне это доставило удовольствие. Он хрюкнул и упал.
–
Он орал все громче, словно намереваясь расколоть мне череп:
громовым голосом закончил Советчик, а потом что-то треснуло, и он смолк.
Я тоже разошелся и крикнул:
– Так кто хочет получить первым?
– Первый уже получил, – заметил Плутарх. – А щас ты получишь… – Он заехал мне ногой по ребрам.
Я скривился и умолк – вот и вся польза от поэзии.
– Вставай.
Глядя на заряженные самострелы в их руках, я тяжело поднялся.
– Руки за спину. Пшел к двери.
Я бы мог поспорить с ним, я бы мог даже поспорить с двумя – Дрюм пока в счет не шел, – но спорить с самострелами бессмысленно, и потому я подчинился.
– Дрюм, хватит плакать, – раздалось за моей спиной. – Пошли уже.
– А у меня еще и детей-то нет, – всхлипнул Дрюм. – И может быть, таперяча никогда и не будет…
– Будут у тебя детки, детка. В случае чего мы вот с Корчем тебе подсобим. Знаешь, чего его Корчем прозвали? Ежели не знаешь, так он тебе опосля расскажет. – Говоря все это, Плутарх связал мои руки за спиной и подтолкнул.
Мы пересекли коридор и стали спускаться по лестнице.
–
– На казнь ведут. Как я могу не идти?
– Этот паря таки двинутый. Сам с собой разговоры ведет.
–
– Точно.
– Чего ты сказал, Рыжий?
– Это я не тебе, Плутарх.
– Да нет, меня вешать ведут. Что ты мелешь?
– Ну что за ерунда, а? И вообще, успокойся. Кризисная ситуация миновала. Теперь мы вновь в ожидании кризиса – самого крупного и самого последнего кризиса в моей жизни.
– В смысле, фактор-икс опять дает о себе знать?
В голове раздалось громкое
