И только из мертвых ветвей. Вы слышите? Стены и все, что здесь, не рубить, не резать!
– Почему? – спросил Эльхант, останавливаясь возле ворот и заглядывая внутрь. Рядом из бугристой светло-коричневой стены показалась ветка. Она изогнулась к небу, удлиняясь, прорастая листьями – крошечные спиральки на глазах увеличивались, с тихим шелестом распрямлялись, наливаясь сочной зеленью. Крепость шевелилась, но все медленнее, последние побеги пробивались из стен.
– Представь, что крепость – это я, – произнесла Поэми. – Стены, все остальное – мое тело. Ему нельзя вредить.
– Да, тело феи, – подтвердила Оливия. – Изменившееся, но живое. Стали бы вы резать или царапать меня?
– Резать или царапать – не, – произнес сзади Орхар. Он протиснулся между эльфами, подошел ближе, с веселым удивлением разглядывая шевелящуюся стену. – А вот ежели… – Ухмыляясь, солдат положил ладонь на толстый ствол, изогнутый, переплетенный с соседними так, что щелей между ними не осталось, и медленно провел по нему рукой.
– Прекрати! – велела Лана, и тут на склоне показались кентавры.
– Глядите, а вон среди них новой, – Орхар зашагал к четвероногим.
Лана и Руан направились следом, но Септанта сначала шагнул в ворота, оглядел пологую вершину, стволы и ветви, летающих между башнями фей, и лишь затем пошел к кентаврам.
– Вот гонец, что поскакал дальше, к воеводе, – произнес Бран, когда Септанта остановился рядом. – Второго догнали журги, а Дарвала не смогли. Он вернулся с повелением от воеводы, мы встретили его в лесу.
– Отец приказывает возвращаться, – добавила Лана хмуро.
– Дела плохи! – Вождь стукнул кулаком по ладони. Септанта вопросительно посмотрел на него, но рыжий коротко заржал и пошел прочь вместе с кентавром-гонцом. Когда агач перевел взгляд на Лану, та пояснила:
– В лесу возле лагеря что-то происходит. Отец сказал, что… этот четвероногий передал его слова так:
– Горак вернулся! – рявкнул Бран позади.
– Может быть. Хотя я не верю в это, – сказала Лана. – Посреди леса дети деревьев больше не могут оставаться, там их легко окружить. Воевода хочет занять оборону в крепости. Войско движется в нашу сторону.
– Так что изменилось? – спросил Эльхант. – Что хочет Монфор от нас? Он идет сюда? Хорошо, мы ждем.
– Нет, он приказывает нам двигаться навстречу. Нас слишком мало, оставаться опасно. Возвращаемся.
– Но уже вечереет, – возразил стоящий рядом Руан, и Лана развернулась к нему:
– Ну так что? Или ты страшишься ночного леса?! Ты слышал приказ воеводы!
– Мы выполним его приказ завтра, – решил Эльхант. – Воевода говорит, здесь опасно? Но возвращаться ночью куда опаснее, или ты не понимаешь этого?
Не слушая возражений, он пошел к воротам, а взгляд Ланы жег его спину.
Эльхант проснулся и тут же резко сел. Сознание вынырнуло из сна почти мгновенно; несмотря на то, что он находился в малознакомом месте и спал здесь впервые, агач сразу вспомнил, где он и какие события привели его сюда.
В главную башню нового Твердокамня проникал тусклый звездный свет. Он скупо озарял древесные стены, изогнутый потолок и поросший мягким мхом, будто накрытый ковром, пол. Маленькая пирси, усевшаяся Эльханту на лоб и щипавшая его за ухо – потому-то он и проснулся, – описав в воздухе петлю, чуть не ударилась о стену. Она тихо зашипела, а потом замахала руками, начала хлопать себя по ушам и показывать на один из проемов – но Септанта уже и сам услышал. Он спал одетый. Обув сапоги, вскочил и, на ходу перекидывая через голову ремень ножен, выпрыгнул в проем.
Стены Твердокамня высились вокруг. Свет звезд лежал на склонах и зданиях, будто легчайшая невесомая ткань, разорванная в тех местах, где у стен залегли тени. Время шло к рассвету – казалось, ничто еще не свидетельствовало об этом, и раскинувшиеся над Атлансом далекие холодные небеса оставались черными, но близость утра ощущалась в воздухе, в изменившихся лесных звуках.
Когда Эльхант оказался снаружи, пирси, вылетев следом, вновь замахала руками, показывая вправо. Эльхант кивнул, огляделся, выискивая ночных дозорных, прислушался – и побежал. Окружавшая крепость стена достигала высоты в три эльфийских роста, к вершине вели покатые деревянные уступы. Вдруг по ним скатилось тело дозорного. Трупы двух других виднелись вверху. Над ними маячили кособокие фигуры.
– Тревога! – заорал агач и помчался вверх, перепрыгивая с одного уступа на другой. – Мертвоживые!
Отголосок тишайшей призрачной мелодии достиг его ушей. На бегу Эльхант поднял голову: что-то светящееся повисло у вершины центральной башни. Вытянутый силуэт
По вершине стены шла неширокая площадка. Эльхант сшиб с ног одного врага и пронзил кэлгором второго – меч вошел в тело очень легко, пробил его насквозь, поднялся, прорезая брюхо и грудину до ключицы.
Крик агача разнесся над холмом, и спустя несколько мгновений ночной полумрак откликнулся голосами
