ловили, сколько бы морские хищники ни кормились ею, тревожиться за продолжение своего рода ей не надо. То же самое с угрями, окунями, судаком, камбалой. А вот с колюшкой дело обстоит иначе. Если бы эти рыбки не заботились о сохранении потомства, от них и помину бы не осталось. Но колюшки размножаются не хуже других рыб. Они охраняют икринки, охраняют мальков, храбро и умело борются за свою жизнь. Это замечательные вояки! Горе рыбе, которая свяжется с ними! Колюшки собираются вместе, окружают врага, пускают в ход свои плавники-иголки. Любой хищник, будь он хоть во сто раз крупнее, пускается в бегство. Попробуйте устоять, когда в вас впиваются со всех сторон тысячи длинных и острых колючек!
Профессор поставил банку на конторку. Юло и Марти с уважением посмотрели на мелькавшую за стеклом рыбешку. Вон, оказывается, какая колюшка храбрая и умная! Кто бы мог подумать!..
— И люди, как мы знаем, — продолжал ученый, — тоже не хотят связываться с колюшкой. От нее, мол, проку нет. Потом я разъясню, насколько ошибочно подобное мнение. А сейчас скажу, что если бы даже это было так, если бы колюшка действительно была совершенно бесполезна, все равно ее следовало бы ловить. Вы спросите: для чего? Для того, чтобы сохранить другую ценную рыбу, для того, чтобы в ваши сети, дорогие товарищи рыбаки, шло больше судака, камбалы, салаки, кильки.
Марти удивился. Он не мог взять в толк, какая связь существует между колюшкой и уловами рыбаков. Однако профессор тут же разъяснил:
— Да, не удивляйтесь. Охраняя свое потомство и размножаясь не хуже, а может быть, лучше других обитателей глубин, колюшки в то же время являются бедствием для всякой рыбьей молоди. Это страшные хищники. Они в огромном количестве пожирают икру ценной рыбы, охотятся за мальками, опустошают богатства моря. Настоящие подводные хорьки! И так же, как мы бережем от хорьков колхозные птичьи фермы, нужно беречь от колюшек колхозные рыбные угодья.
Юло и Марти опять взглянули на четырехугольную банку, но уже совсем другими глазами. Вон, оказывается, какая колюшка вредная! Кто бы мог подумать!
— А наши-то, наши хороши! — огорченно сказал Крусте. — Сколько колюшки зря обратно в море выпустили!
— Сколько, примерно?
— Точно не знаю, но бригадир Манг говорит, что если бы колюшку не выбрасывали, то за ночь тонны полторы наверняка можно было поймать… Это сколько же тысяч маленьких хищников выпустили обратно в море?
Ученый взял карандаш:
— Нетрудно подсчитать. Средний вес колюшки десять граммов. В килограмме, следовательно, ее будет сто штук. В тонне — сто тысяч. А полторы тонны — в полтора раза больше. Выходит, вы вернули морю в ту ночь его пятьдесят тысяч колюшек. Вообразите, сколько же икринок и мальков ценной рыбы уничтожат эти разбойники!
— Страшно подумать! — ужаснулся председатель колхоза.
— Страшновато, — согласился профессор. — Но есть здесь и другая сторона дела. Как вы назовете рыбаков, которые, выловив полторы тонны салаки, вдруг, ни с того ни с сего, выбросят ее обратно в море?
— Пьяными или сумасшедшими.
— Гм! А ведь вы сделали нечто подобное. К вашему сведению, колюшка более ценная рыба, чем салака, а вы ее выбросили. Я обещал вам разъяснить, в чем ее ценность, и не замедлю выполнить свое обещание.
Ученый снова пошарил на полке и поставил на конторку два пузырька. В одном была маслянистая жидкость, в другом — бурый порошок. Жидкость имела необыкновенный, переливающийся оранжевый цвет. Казалось, будто в пузырьке хранится частица предзакатного, уходящего в море солнца. Порошок же ничем особенным не отличался: не то грязноватый измельченный мел, не то ржаная мука.
— Вот, прошу обратить внимание, — сказал профессор, поднимая отсвечивающий закатом пузырек. — Вы знаете, что витамины необходимы для здоровья, что они могучий помощник организма в борьбе с болезнями. Недаром слово «витамин» на языке медицины означает «жизнь». Человек погибает без витаминов.
Ученый поднес пузырек поближе к глазам, полюбовался и передал Мартину Крусте. От Крусте пузырек перешел к Юло. От Юло — к Марти.
— То, что вы видите здесь, — продолжал ученый, — жир. Но жир, обладающий поразительными, почти чудодейственными целебными свойствами. Он заживляет раны, вылечивает ожоги, помогает от обмораживания. И все это потому, что очень богат витаминами двух видов: «А» и «D». На свете вряд ли есть другой продукт, который мог бы сравниться с ним в этом смысле.
Марти незаметно для других открутил стеклянную пробочку пузырька, понюхал. Пахло хорошо: немножко рыбой, немножко свежеотваренными раками, немножко еще чем-то незнакомым. Очень захотелось попробовать. Он уже нацелился лизнуть пробку, однако во-время спохватился: неудобно — вдруг профессор увидит? А профессор и не думал смотреть. Профессор с увлечением говорил:
— Каким же образом, спросите вы, добывают этот чудо-жир? Где добывают? Много ли добывают? Я отвечу: сетями; там, где водится колюшка; мало. Да, друзья мои! То, что вы видите в пузырьке… — ученый посмотрел на Марти, и тот поспешно передал бутылочку, — то, что вы видите в пузырьке, говорю я, — жир колюшки. Той самой колюшки, которую рыбаки считают сорной, никчемной рыбешкой. А она, эта бесполезная, по установившемуся мнению, рыбка, дает чудо-жир, жир, исцеляющий людей.
— Но ведь колюшка вовсе не жирная! — заметил Мартин Крусте. — Сколько же ее нужно выловить, чтобы добыть такую баночку жира?
— Колюшка не жирная? — с обидой в голосе переспросил профессор. — Опять заблуждение. Как по- вашему, какая самая жирная рыба на Балтике?
— Угорь! — в один голос сказали все три вихнувца.
— Верно, угри. Колюшка же немногим уступает им. А уж что касается вкуса, то жир угрей ни в какое сравнение идти не может. Удивительный вкус!.. Впрочем, к чему разговоры? Вот, пожалуйста…
Профессор достал из-под колпака на столе лабораторные пробирки, отлил в каждую по нескольку капель оранжевой жидкости и роздал гостям. Марти вяло взял аптечного вида пробирку. У него уже не было никакого желания пробовать то, что напоминало лекарство. В сторону Юло метнулся умоляющий взгляд — может быть, тот скажет: «Спасибо, не хочется»? Но разве от этого увальня дождешься чего-нибудь путного! Он сунул язык в трубочку и вылизывает, будто мороженое ест. Да и Крусте пробует с явным удовольствием. Чудаки!
Марти нерешительно лизнул. О-о! Оказывается, неплохо. Просто вкусно! Напоминает крабовые консервы, те, что продавались в вихнувском кооперативе.
— Ну как? — спросил профессор.
— Отличная вещь! — ответил председатель колхоза. — Вот уж не думал!..
— А вы это прекрасное вещество в море выбрасываете! — с укоризной сказал ученый. — Две бочки целебного жира за борт пустили.
— Как — две бочки?
— Очень просто. В колюшке — десять-двенадцать процентов жира. Значит, полуторатонный улов мог дать около двухсот килограммов, или две бочки, драгоценного продукта.
— Ай-яй-яй! — ужаснулся расчетливый Крусте. — Ведь верно, ведь действительно так!.. Ай-яй- яй!..
Расстроенный, он пошарил в кармане и достал пухлую, видавшую виды записную книжку. Вслед за нею из недр куртки был извлечен плоский плотницкий карандаш. Увидев скромный инструмент для записи, Марти подтолкнул Юло:
— Смотри, смотри!..
Председательский карандаш вызывал неизменную зависть молодых вихнувцев. Гладкий, сплющенный, с чуть выпуклой поверхностью, он был, в сущности, готовым кортиком — только ручку приделать…
Будь такие карандаши на прилавках кооператива, все мальчишки острова вмиг обзавелись бы офицерским холодным оружием. Но в том-то и беда, что плоские карандаши в продажу не поступали. Где доставал их Крусте, оставалось тайной.
