— Простите?
Напротив Дункана на стене лаборатории виднелось гнездо для кабеля — если воткнуть туда контакты, случится «раздражение» электросети, однако эффект будет наблюдаться не здесь, а на другом конце кабеля, даже за много миль отсюда.
— Что вы имели в виду, капитан?
— Простите, я оговорился. Чем все-таки можно охарактеризовать эти молчащие зоны?
Эксперт повел бровью, словно досадуя, в том числе на себя самого.
— Современная электрофизиология здесь далеко не продвинулась, и самое интересное — особенно никогда к этому не стремилась. Догадываетесь почему?
— …Пожалуй. Раз эти зоны напрямую не связаны с внутренними органами, от них мало толку для практической медицины?
— Совершенно правильно, капитан, слишком отвлеченные исследования имеют мало шансов на хорошее финансирование.
— Значит, никаких специфических свойств?
— Только некоторые нейротропные особенности. В частности, в этих зонах наблюдается значительно повышенное содержание нейромедиаторов — серототина, ацетилхолина.
Дункан не смог бы и повторить двух последних названий, однако внимание зацепилось за другой термин.
— Какие-то медиаторы… то есть посредники?
— Нейромедиаторы? Да, именно посредники между различными нервными клетками, помогающие им функционировать в виде комплексов, тоже очень разных.
— Следовательно, в молчащих зонах много того, что позволяет вести переговорный процесс?
— Остроумно.
Улыбка была недолгой, человек еще раз обдумал фразу и с серьезным уже видом кивнул головой:
— По сути вы определили все точно.
Марта словно явилась из того первобытного мира, где все имело непосредственный смысл, жизнь подчинялась необходимым действиям, и никто не ставил отвлеченных проблем. Лиза не любила быстро складывать впечатление, но в этом, относительно Марты, почти что не сомневалась.
А вообще, за сегодняшний день она склонна была выставить себе хорошие баллы, так как детское доверие оказалось вполне завоеванным. И простенький ход очень расположил к ней Герду.
Перед ужином они играли сзади на лугу в футбол — леди против джентльменов, вдвоем против трех.
Девочка физически очень ловкая и с отличным игровым мышлением. К тому же, Лиза старалась не забивать сама, а выводила ее на удар, и та прекрасно справлялась. В результате джентльмены были сокрушены, а отличившаяся Герда с трудом скрывала свое ликованье.
Вечером Лиза немного поговорила с миссис Ванлейн, несколько всего минут.
Красивая женщина.
Умная.
И еще. Совсем не хочется фантазировать, однако не было ощущения, что у нее горе.
По дороге назад в управление Дункан полагал обдумать случившийся сейчас разговор, но коснулась приятная мысль о вчерашнем вечере в гостях у Коннерса, и рассуждения направили себя в другую сторону: о симпатичной манере людей небольшого города держаться поближе друг к другу, что этому надо соответствовать… вот и его сотрудники любят вечерние посиделки в их полицейском кафе, говорили, бывает весело… а так как Дункан очень примитивно готовит, туда и надо пригласить в порядке ответной акции Коннерса… в ближайшие дни…
А почему в ближайшие дни, а не прямо сегодня?
Идея, чуть повитав, превратилась в решение.
Оказавшись скоро у себя в кабинете, капитан попросил секретаря заказать им столик, а сам позвонил Коннерсу и надиктовал на автоответчик приглашение к половине восьмого.
Погода за окном надумала исправляться, облака по-прежнему закрывали небо, но поднялись и избавились от дождливых грязноватых оттенков.
Все равно дело к зиме.
А несколько дней назад он наблюдал еще теплый солнечный диск, уходивший за край почти безоблачного синего неба.
Где это было?..
Да, на верхней площадке дома Ванлейнов.
Еще наблюдал уходящий в бесконечность зеленый пейзаж… на секунду пейзаж отлично представился, но тут же ушел, и на смену ему, незваные, явились фрагменты площадки — стол, за которым сидел Ванлейн, очки, газета, пепельница, стакан с недопитым соком…
Еще через полминуты капитан быстро набрал по внутренней линии номер инспектора.
Сначала никто не брал трубку, потом ответил какой-то другой сотрудник:
— Он, сэр, ушел сегодня пораньше. Вечером у него еще работа в ночном клубе.
— Да, помню, спасибо.
Осматривая площадку в тот день, Дункан зафиксировал ряд отдельных деталей. К деталям в оперативной работе он относился как к живым — полежат до времени, а потом вдруг сами задвигаются, — вот сейчас шевельнулась одна.
Фотографии у инспектора в закрытом служебном сейфе, завтра надо прямо с них и начать.
Дома, приготовляясь к вечернему выходу, Дункан провозился с подбором к костюму рубашки и галстука.
Понемногу приходя в раздраженное состояние.
Он покупал что-то бог знает когда, в шкафу полно всякой дряни, но фасоны, годные для официальных мероприятий, для увеселений сейчас, возможно, не те.
В последние годы их супружеской жизни жена часто проводила время с друзьями из своей университетской среды, а он редко куда-нибудь выбирался. Да почти никуда, если отбросить бассейн и спортивный зал. Вот и сделана уже карьера, надо жить, а получается, он этому не учился и не умеет.
Закругляться пришлось второпях, и почти с отчаяньем Дункан выхватил коричневую сорочку и к ней красный галстук.
В доме не было большого зеркала, по дороге, пытаясь представить, как это выглядит с серым костюмом, он чуть не врезался в микроавтобус, и приехал с колющей мыслью, что жизнь его сжалась в тугое кольцо.
Правда, прибыл без опоздания.
А в фойе перед зеркальной стенкой вдруг замер — темно-серая с блестящим оттенком ткань хорошо сидящего костюма словно и замыслена была для сочетания с коричневым и немного красным. Капитан расстегнул пуговицы на пиджаке… вышло еще лучше, и даже несколько шиковато.
— Вы очень элегантны, сэр, — улыбаясь, сообщил вышедший встретить администратор. — Форма вам к лицу, но так значительно лучше.
Дункан здоровался на ходу, в зале было много улыбок и женщин, странной показалась совсем недавняя мысль, будто жизнь его чем-то скована.
Три столика на две персоны располагались у дальней стены на небольшом возвышении, администратор любезно подвел его к оставленному для них центральному.
Кресла стояли боками к залу, который можно было наблюдать, слегка повернув голову. Капитан, устроившись, хорошо видел лица и видел, как некоторые его сотрудники, склоняясь к дамам, показывают на него глазами, объясняя кто это такой.
Ручные часы показывали тридцать одну минуту девятого, а когда капитан снова повернул голову, Коннерс уже ступил в зал.
Прежнего начальника заметили, несколько голосов произнесли его имя. Тот, двинувшись по проходу,
