– Нарукавная повязка болельщика, – нахмурился Кернус. – В Аре таких тысячи.
– Это все, чем я располагаю, – ответил я.
– Наш дом, как, впрочем, и многие другие, является сторонником фракции зеленых. Но воины, состоящие на службе городской администрации, чаще поддерживают другие команды.
– Я знаю, что дом Кернуса на стороне зеленых, – ответил я.
– Таким образом, в вашем стремлении предложить свои услуги этому дому есть более веская причина, нежели просто желание заработать? – спросил Кернус.
– Да, – ответил я, – поскольку здесь может оказаться человек, которого я разыскиваю.
– Это маловероятно, – покачал головой Кернус. – Приверженцы зеленых исчисляются тысячами, их можно найти практически во всех кастах Гора. Между прочим, в их число входит сам глава городской администрации Ара, как и верховный служитель посвященных.
Я пожал плечами.
– Но как бы то ни было, вы желанное лицо в этом доме, – сказал Кернус. – Вы, вероятно, уже знаете, что сейчас для Ара настали довольно сложные времена и надежный меч стал хорошим приобретением. Бывают дни, когда сталь клинка дороже золота.
Я кивнул.
– Ну что ж, при случае я воспользуюсь вашими услугами. А пока для меня достаточно того, что ваш меч просто находится в этом доме.
– Я в вашем распоряжении, – ответил я.
– Вас проводят в вашу комнату. – Он сделал знак ближайшему охраннику.
Я собрался уйти.
– Кстати, Несущий Смерть, – остановил меня Кернус.
Я снова повернулся к нему.
– Мне известно, что в таверне Спиндиуса вы убили четырех воинов из дома Портуса. Вы заслужили четыре золотые монеты.
Я коротко кивнул.
– Кроме того, – продолжал Кернус, – мне известно, что вы подобрали на улице одну из моих девушек.
Я невольно напрягся, рука сама легла на рукоять меча.
– Какой, кстати, у неё номер? – обернулся он к стоящему рядом Капрусу.
– Плюс четыре плюс три, – ответил писец-книжник.
Я предвидел какое-либо упоминание о Велле, потому что маловероятно, чтобы Кернус не был осведомлен о моем с ней контакте. Поскольку в день нашей встречи она вернулась в дом Кернуса довольно поздно, я дал ей подробные инструкции по поводу того, как ей следует себя вести, подчеркнув, что ей необходимо совершенно недвусмысленно дать понять, что она жалеет и даже испытывает полное отчаяние от того, что с ней якобы произошло. В связи с этим я вовсе не был удивлен, когда книжник на память назвал Кернусу её номер. Хотя не менее вероятно, что он мог знать его довольно хорошо, поскольку Велле в основном предназначалась роль посыльной и Капрус, редко покидающий дом Кернуса, не мог не обращаться к ней с различными поручениями. Я испытывал огромное желание работать с Веллой в этом доме рука об руку, поэтому и решил сделать ставку на весьма своеобразно понимаемое рабовладельцами чувство юмора, вовсе не столь уж редкое в их среде.
– Вы возражаете? – поинтересовался я.
Кернус рассмеялся.
– Вовсе нет, – ответил он. – Но наши медики установили, что она не тянет больше, чем на рабыню красного шелка.
– Я бы очень удивился, если бы вы позволили разгуливать по улицам рабыне белого шелка, – заметил я.
Он усмехнулся.
– Конечно, нет, – согласился он. – Риск слишком велик. Иногда в целых десять золотых. – Он откинулся на спинку кресла. – Номер плюс четыре плюс три, – сказал он.
– Девчонку сюда! – крикнул книжник.
Вскоре из бокового входа в зал втолкнули Элизабет Кардуэл, Веллу. Она была одета так же, как тогда, когда я увидел её впервые у городских ворот: босая, с распущенными черными волосами, в желтой короткой тунике и желтом ошейнике. Она быстро подбежала к каменному постаменту, на котором в высоком резном кресле восседал Кернус, и упала перед ним на колени, склонившись в традиционной позе рабынь для удовольствия и низко опустив голову. Я был удивлен тому, с каким мастерством она это сделала – пробежала короткими, быстрыми шагами, на прямых ногах, почти не сгибая колен и едва отрывая ступни от пола, слегка склонив при этом голову набок и изящно разведя в стороны приподнятые и обращенные вперед ладони, – поскольку этот выход, скорее напоминающий танцевальное движение, от многих рабынь требовал длительного и упорного обучения.
Кроме того, я знаю, насколько Элизабет все это ненавидела. Я вспомнил её на Тарианских равнинах, в землях кочевников. Там было мало женщин, равных ей по выносливости и запасу жизненной энергии, способных часами без устали бежать, держась за стремя скачущего в седле воина. Какими же оскорбительными теперь должны казаться ей представления её нынешнего хозяина об изяществе рабыни.
– Подними голову, – приказал ей Кернус.
